Любовь зла (СИ) - Мари Князева

у нас был незащищённый акт!

— Да откуда мне что знать, Яр? Это был первый акт в моей жизни! Я понятия не имею ни про какие таблетки…

— … - он выругался нецензурно. — Это полный трэш, Насть, ты понимаешь? Мы с тобой в таком положении сейчас, нам вообще не до беременностей! Мы едем к чёрту на кулички, без средств, без образования, без языка — без нихрена!

— Ты хочешь сказать… — прошептала я еле слышно.

— Это слишком рано, — выдохнул Яр. — Мы сейчас не потянем ещё одного, полностью беспомощного.

— И это значит…

— Насть, у нас будут, обязательно будут дети! Но потом. Когда мы встанем на ноги и поженимся. Может, это скоро будет, может, не очень — я не знаю, как всё пойдёт. Ты же понимаешь, что я… ноль без палочки! В плане зарабатывания денег. Ну как я вас двоих потяну?! Мне нужна твоя помощь… Сейчас — никак нельзя…

— Понятно…

Стоять было тяжело. Я пошла в свою комнату, Яр бросился за мной, попытался обнять, я попыталась вырваться.

— Насть! — в его голосе зазвучали умоляющие нотки.

— Подожди, пожалуйста, дай мне время… — попросила я.

— Но у нас нет времени, мы послезавтра отчаливаем…

— Дай мне хоть пару часов.

— Ладно. — Он отпустил. — Насть, ты не обижайся, пожалуйста. Ты не обижаешься на меня?

— Дай мне время, Яр!

Он остался в коридоре, я вернулась в комнату. Легла на свою постель лицом к стене и горько, но беззвучно заплакала.

Ребёнок. У меня в животе малыш. Мой и Ярослава, сын или дочь. Против воли в голове всплывали лица воспитанников детдома. Разные: красивые и не очень, худенькие и пухленькие, чумазые и сияющие белыми щёчками… Убить. Убить ребёнка. Господи, да его просто оставить на минутку — страшно! Просто смотреть, как он плачет, когда я выхожу из помещения — невыносимо. Неужели я просто возьму и нажму на курок?! Чтобы не мучился с нами — глупыми и непутёвыми родителями. Чтобы спокойно встать на ноги, потусить за границей…

Но Яр сказал, что не может остаться, а я ужасно боюсь ехать беременной в чужую страну. Мы совсем без средств, и даже просто роды там будут стоить бешеных денег, а если какие-то осложнения..? Что же делать, господи, что делать?!

На телефон пришло сообщение.

Ярослав: "Малыш, я тоже этого не хочу. Но по-другому никак"

Настя: "Это ведь ребёнок, Яр. Наш ребёнок"

Ярослав: "Да какой ребёнок? Это просто пара клеток! Он ничего не почувствует, а что его ждёт, если он родится? Это же кабздец! На помойке будем семейную резиденцию организовывать или на вокзале? Ты серьёзно хочешь этого?"

Нет. Я этого не хочу. Но и убивать за номер в хостеле мне жутко.

Мы ещё немного попереписывались с горе-папашей, и я поняла, что не стоит пытаться его убедить. Мы разговариваем на слишком разных языках. Уведомлять его о своём решении я тоже не стала, потому что это выльется в очередную дискуссию, от которых меня уже тошнит и болит голова.

Я посетила на следующий день женскую консультацию вместе с Ярославом, но попросила его не входить внутрь. Прошла обычное обследование, получила неправления на анализы и УЗИ. Посидела, ещё раз взвешивая все за и против, и поняла — не смогу. Что толку перебирать аргументы, если у меня просто не поднимется рука?

Яр сидел на лавочке в тени большого тополя и весь трясся, как на иголках. Завидев меня, подскочил:

— Ну что? Всё?

Я кивнула, не уточняя. Он обнял меня, так нежно и тепло… Боже, как больно! Как тяжело отталкивать любимого человека ради того, кого даже не видела..! Но Яр выживет без меня, а эти несколько клеточек — нет.

На следующее утро Яр забрал меня из общаги с вещами и повёз в аэропорт. Я решила дойти до последней черты, чтобы он не остался на эмоциях, не попал в мясорубку, которую устроит для него генерал Савельев.

Мы прошли регистрацию (к счастью, в багаж ничего не сдавали, обошлись ручной кладью) и направились к зоне паспортного контроля. Яр хотел пропустить меня первой, но я сделала вид, что ищу в сумочке платок, который мне срочно понадобился. Парень благополучно миновал проверку — это означало, что мы успели, а генерал Савельев — нет. Ярослав ещё не попал в списки невыездных. Я пропустила вперёд себя следующего пассажира и помахала молодому человеку, стараясь удерживаться от слёз:

— Прости! Я не могу поехать с тобой!

— Что?! — взвился он и попытался пройти через турникет обратно, но тот был заблокирован.

Нисколько не смущаясь, Яр перепрыгнул железяку, чем сразу вызвал внимание охраны:

— Молодой человек! Вернитесь в зелёный коридор!

Они бросились к нему, а я — прочь. Шепча себе под нос:

— Прости! Прости… Я не могу!

Ярослав

Она ушла. А я ничего не смог сделать. Меня скрутили и почти силком утащили на посадку. Но я и не сопротивлялся. Понял по её лицу, что она больше не может быть рядом со мной. Потому что я предал нашу любовь и взаимное доверие.

За время, что осталось до посадки в самолёт, я несколько раз порывался наплевать на всё. Вернуться, остаться с ней, попасть в штраф роту или сбежать и спрятаться вдвоём в какие-нибудь леса. Но меня останавливало то, что уже слишком поздно. Я заставил её убить нашего ребёнка, и она возненавидела меня, и это уже не изменить.