Отцы-командиры Часть I - Юрий Мухин

Уже на второй день сидящая напротив меня особа, считавшая себя неотразимой и избалованной мужским вниманием, спросила меня: «Капитан, а почему вы меня не замечаете, все мужчины с ходу объясняются мне в любви, а вы такой невнимательный и недоступный». Я, наверное, краснел, как всегда в подобных случаях, но ответил, что совсем не знаком с ней. В столовой оказался мой непосредственный начальник, которому она и высказала обиду. Он «пожурил» меня и потребовал быть внимательнее к Анне. По дороге мой напарник объяснил, что сия фея из трофейного  отдела Полевого управления армии, где работает машинисткой. Имея привлекательную внешность, она «кружила» головы многим офицерам, но замуж вышла за капитана, секретаря Военного Совета армии. Однако жили они неладно, так как он часто ее ревновал к другим мужчинам, с которыми она продолжала флирт. Я с ней держался весьма сухо. Она узнала, что я родом с Кубани, и теперь стала еще более навязчивой уже как землячка-казачка. Да и другие ее подружки не прочь были свести знакомство и намекали мне об этом не только своим поведением, но и в письменном виде излагали свои страсти. Было и такое... Дважды мне пришлось побывать в полках на переднем крае по чисто служебным делам. Немцы ожесточенно, с отчаянием обреченных сражались до последних дней, наши полки несли неоправданные потери, о чем я и писал в журнале боевых действий. 8 мая рано утром явился наш непосредственный начальник и заявил о том, что американцы объявили о капитуляции немцев на их фронте. Мы закричали: «Ура-ура-ура!» — и пошли на завтрак в столовую, в которой уже многие тоже знали об этом сообщении. Поступила команда грузиться на машины. В отделе было два трофейных грузовика с тентами, в них мы начали грузить походные железные ящики с боевыми документами, пишущие машинки и свое имущество. Через час колонна построилась, и мы двинулись севернее Дуная по дороге на Штоккерау, где нас застала ночь и мы сделали остановку. По всем дорогам двигалось огромное количество машин и гужевого транспорта, которыми никто не руководил и не управлял. Стрельбы не было слышно, вражеские самолеты тоже в воздухе не появлялись. Все стало как-то обычно. Было даже обидно, что, дождавшись такого заветного дня, мы ведем себя совсем по-будничному. Машины приказано было не разгружать, но телефонную связь между отделами навели и назначили меня оперативным дежурным.

Долгожданная Победа

В 23 часа дежурная телефонистка с коммутатора позвонила о том, что в полночь будет передано по радио важное правительственное сообщение, чтобы я телефонную трубку держал у уха, так как радиопередача будет транслироваться по телефонной сети.  

Я, конечно, так и поступил. Ровно в полночь услышал голос Левитана, который то затухал, то возникал вновь. Только и понял, что Днем Победы считать 9 мая. Я выбежал на крылечко дома и разрядил восемью выстрелами всю обойму вверх... Стоявший рядом часовой спросил: «Зачем вы это, товарищ капитан?» «Победа, браток, победа, пали и ты, салютуй!» Он выпустил вверх весь свой диск из автомата. Только минут через пять началось всеобщее салютование, выстрелами из винтовок, автоматов и пистолетов, а потом подключилась и зенитная артиллерийская батарея, стоявшая рядом. Я позвонил начальнику оперативного отдела полковнику Гавришу и начальнику штаба армии генерал-майору Бирману.

Вскоре я услышал знакомый мне еще с 1941 года звук авиационного мотора разведчика-корректировщика «Хеншель-126». Уже весной 1942 года он был снят с вооружения, а тут, как призрак, появился вновь. На лунном небе я опознал его силуэт. Видимо, заметив по вспышкам выстрелы зенитных орудий, немецкий ас бросил пару бомб по этой батарее. Один зенитчик был убит и двое ранены. Их позиции были в ста метрах от занимаемого нами домика... Вот когда я подумал, как обидно погибать после объявления мира на земле. Вот так, почти незаметно, прошла та победная ночь, которой мы ожидали долгих четыре года, или 1418 суток.

По логике повествования я должен был бы подвести итоги, рассказать прежде всего хотя бы о цене победы, но тогда мы ее не знали в численном выражении. Да разве только это? Разве мы могли предполагать, что где-то люди живут иначе, чем жили мы? Уровень моего развития был так низок, что эти проблемы меня занимали мало, вернее, я боялся о них даже поделиться с кем-нибудь.

Боевой путь нашей 38-й стрелковой дивизии окончился встречей Нового, 1945 года в Южной Словакии. Именно там дивизия была выведена из боя и железнодорожными эшелонами отправлена в румынскую столицу Бухарест для несения комендантской службы вместе с еще четырьмя такими дивизиями, а точнее, для помощи прихода к власти народно-демократического правительства Петру Гроза. Там и встретили мои однополчане долгожданный День Победы. По случаю такого события некоторые  командиры частей решили запечатлеть свои лики и образы бойцов в фотоателье. Особенно хорошо понимал необходимость этого командир 29-го полка подполковник Исаев, запечатлев в групповых снимках почти всех офицеров, а отдельный батальон связи — даже всех связисток. Как это важно сейчас для истории!

А мы в Австрии утром продолжили марш в северо-западном направлении. Но это был не марш по-пехотному, а движение на грузовиках под тентом. Проехали живописный город Креме. В небольшом городке Цветль остановились на ночлег. Нашему отделению выделили двухэтажный особнячок, где мы провели ночь. Хозяева, видимо, бежали на Запад, оставив все в комнатах в полнейшем порядке. Рано утром до начала движения мы решили приготовить себе завтрак и спустились в полуподвальное помещение кухни-столовой. Не было никакой прислуги, и наш Алексей начал искать провизию в кладовых. Нашел банку тушенки и огромный запас всевозможных законсервированных овощей и фруктов в банках из стекла с крышками тоже из стекла. В них было варенье, джемы, повидло, салаты. Все надежно закупорено через резиновую прокладку, но открыть их мы никак не могли и не находили приспособлений. Как говорилось в русской поговорке: «Близок локоть, да не укусишь». Пробовали лезвием ножа, но стекло крошилось. Я случайно увидел в резиновой прокладке выступ в виде язычка, ухватившись за него, потянул, и крышка с хлопком отскочила, так как воздух попал внутрь банки. Просто, надежно и многократно можно использовать. Но у нас в стране в то время все эти продукты продавались из бочек. О стеклянной таре мы тогда и еще много лет позднее не мечтали. Как совсем недавно узнали, что вместо тяжелого и хрупкого стекла Запад давно уже применяет мягкие пластики в баночном и бутылочном производстве. Еще десяток лет назад, во время армянского землетрясения туда шла большая гуманитарная помощь, и все мы видели, как из иностранных самолетов выгружались компактные коробки с медикаментами, продовольствием и товарами. И только из нашей страны и Монголии выгружали деревянные ящики, которые сами весили во много раз больше, чем тот груз, который был вложен в них. Неужели на это не обратили внимания тогдашние наши руководители?  

Сколько же нужно времени, чтобы мы могли это понять и внедрить у себя?

Почти весь день мы ехали плохими лесными дорогами, часто делая остановки, на которых выходили из машин и на обочинах обнаруживали много стрелкового вооружения, чаще всего в разобранном виде. Были оставлены и вещи самого разнообразного предназначения. Я поднял пять пар хорошей кожаной подметки да солдатскую флягу. Проехали мы городок Вейтра и оказались на территории Чехословакии. К вечеру расположились в городке под тогдашним наименованием Ньем Бенешов, названном, скорее всего, в честь последнего буржуазного президента Бенеша. Это был маленький городишко с кирхой в центре на площади, с гостиницей, рестораном и кинотеатром. Жителей из центра отселили, и мы заняли дома под отделы штаба. Нашему отделению выделили двухэтажный домик, в котором внизу ранее был магазин радиоаппаратуры. Молодая хозяйка с грудным ребенком ночами приходила навещать свое жилье и оставалась до утра с чертежником «Алексом». Наверху проживал я с офицером связи от одного из корпусов, капитаном Блохой. Он часто бывал в отъездах, и я практически один находился в своей комнате.

Однажды услышал легкий стук в дверь. Открыв ее, я увидел цивильного мужчину, который много раз повторил по-русски с акцентом извинения. Потом он попросил разрешения взять «пару белья», так как является хозяином этой спальни. Я разрешил ему войти, и он заглянул в платяной шкаф. Покопавшись там, он вынул зонт, поблагодарил меня, собираясь выйти. Но, увидев на столе открытую пачку сигарет в сто штук, он долго не мог оторвать свой взгляд от нее. Я понял, что он давно не курил и предложил ему закурить. Он с благодарностью взял, я дал ему зажигалку и разрешил сесть, так как меня интересовало, откуда он знает русский язык. Он объяснил, что изучал его на курсах военных переводчиков, но в России ему воевать не пришлось. «Плохо вас учили, так как то, что вы взяли, по-русски называется зонт, а не пара белья». Он искренне извинился. Оказалось, что он был владельцем этой квартиры. С женой они были в разводе, и он показал ее снимок в рамке на стене. Я сказал, что дама симпатичная, и он тут же предложил привести ее и познакомить. Но я не поддержал  его предложение, тогда он вызвался сделать приборку помещения. Я отказал ему и в этом, пообещав навести порядок, ибо до нас здесь побывали солдаты. На прощание я отсыпал ему с полсотни сигарет и он много раз благодарил меня за такую щедрость.