Порталы в другие миры - Елена Казанцева

людей, или связан с ними. Не хочется его не спугнуть, лучше затаится и ждать, он скоро себя покажет.

Только прилетев домой, я разворачиваю тряпицу, что дала бабушка Катя, в ней сферический предмет на тонкой ножке, чем то похожий на юлу, он светиться молочно-голубым светом, переливается в лучах солнца, внутри его вспыхивают миллиарды искорок.

— Что это? — спросила я у Андрея.

— Это очень старый накопитель, скорее всего тебе написали послание, давай не будет его здесь открывать, это не безопасно, будет лучше, если ты его пока спрячешь.

— И как нам посмотреть это послание.

— Скажем так, я тебя приглашаю на свидание, завтра мы прогуляемся на яхте вдвоем, когда выйдем в море, откроем накопитель.

— Ты меня приглашаешь на свидание?

— А ты против? — он смотрит на меня таким взглядом, что у меня пересохло во рту.

— Это настоящее свидание?

— Если ты хочешь, то да… — сердце пропускает удар…

Смотрю на Андрея, за эти дни мы так много пережили вместе, мы почти не расстаемся, стали друг другу родными, в душе поднимается волна тепла, неужели я ему не безразлична? Но из приятных мыслей меня вырывают дела.

Мы с Андреем решаем сказать о нашей поездке только узкому кругу людей, и если в море с нами что-то случится, то искать будем среди них.

Нам пришлось сказать Ваалару и Пилату, что после долгих поисков и многих тревожных ситуаций очень устали, и решили выделить время для отдыха, отправляясь в море на яхте, одни.

Пилат против нашей поездки, он как никто другой понимает всю сложность положения, требует для нас усиленной охраны.

Но мы настаиваем и уезжаем.

Утром ступаем на палубу белоснежной яхты «Мавритания», яхта большая, но ее нельзя сравнить с тем монстром, на котором нас встретил Арис, и все же удобная, с четырьмя каютами спальнями, большим салоном для обеденной зоны и гостиной. На ней есть все, а на верхней палубе выстроились шезлонги и небольшой бассейн. А главное на ней нет команды, она может плавать автономно. Наконец то мы будем одни.

Андрей проверяет настройки навигационной системы яхты, а я настраиваюсь, мысленно пробегаю по механизмам, палубам, не хотелось бы взорваться в море и сгореть, но нет, все хорошо, тот, кто гоняется за нами, не успел подготовиться. И мы отплываем.

Наш путь лежит в небольшом отдалении вокруг острова, а за наше спокойствие будут отвечать летающие роботы, которые сканируют пространство вокруг яхты, отмечая для навигационной системы другие суда, и определяя потенциально опасные.

Море встретило нас штилем, яркие солнечные блики играют на его поверхности, обещая ясный день, на небе ни облачка, солнце лениво встает из-за горизонта, мимо проплывают лодки рыбаков, они вышли в море задолго до рассвета, и сейчас плывут с уловом к родной гавани.

Вокруг тишина. Мы уже далеко, остров с его голыми отвесными скалами отдаляется, видна лишь кромка земли. И вот мы в море, необычные ощущения, никогда раньше я не испытывала такой тяги к морю, а сейчас меня притягивает его мощь, сила, красота. Оно так изменчиво, в штиль вода спокойная бирюзовая, но чуть подует ветерок, и по поверхности побежит рябь, цвет воды меняется, она становится серебристой, словно это уже не вода, а ртуть, и чем сильнее ветер, тем темнее становится вода, тяжелее перекатываются волны. Стоит подняться сильному ветру, как воды становятся свинцовыми, страшными, бушующими, море вздымает к небу огромные волны окаймленными белыми пенными гребешка. Мне нравится оно любое. Может, сказывается моя жизнь на далекой планете, где три года мне пришлось жить в плавучих городах…

Стаю на верхней палубе и смотрю на прекрасную водную гладь…

Только отплыв достаточно далеко, мы спускаемся в каюту и достаем тот предмет, что передала мне баба Катя.

Странный сферический предмет, он светиться в лучах солнца, отбрасывая блики на поверхность стола.

Андрей вертит его в руках и нажимает какой-то малозаметный рычажок на поверхности, после чего юла начинает вращаться, проходит минута, другая, я уже разочаровано вздыхаю, как из верхней точки юлы появляется луч света. Луч расширился, и вот уже перед нами раскрылась голограмма, старая техника, ее давно никто не использует. В блеклых лучах голограммы появляется мужчина. Он красив, даже скудные цвета старой голограммы передают яркость его глаз. Они голубые, словно ограненный голубой топаз, в сапфировом ободке, черные брови в разлет, темные волосы уложены в старомодной прическе. Мужчина что-то говорит, но звук скрежещет, и только через несколько минут становится понятно, о чем идет речь.

Этот мужчина — мой отец!

Он рассказывает историю нашей семьи, то, что мне известно, я — внучка Маргуса, старейшего представителя, что эта планета была всегда нашей родиной, мы родились здесь, а потом он рассказал, как познакомился с мамой. У них была самая романтичная встреча, ведь мама была балериной, и он, увидев ее на сцене, влюбился.

Мы слушаем его рассказ молча, в душе у меня смятение, я впервые вижу своего отца, но вот его рассказ прерывается и в кадре появляется женщина, он обнимает ее и целует. Это моя мама, дальше не могу смотреть, по моим щекам катятся слезы, я с трудом сдерживаю рыдания. Проклинаю того человека, кто лишил меня радости расти рядом с родителями.

В самом конце голограмма обрывается, а затем снова появляется отец, его последние слова: Мы с мамой очень ждем твоего рождения дочь, и уже любим тебя, мы очень хотим, чтобы ты была счастлива, а главное — выжила! Меня пытаются убить, по моим следам идут убийцы, эту запись я сделал специально для тебя, мама спрячется в России, где ты и появишься на свет, но если и ей не повезет, и ее найдут убийцы, эта запись поможет тебе узнать, кто ты есть на самом деле.

Запись оборвалась…Все…

Кто же был убийцей моего отца?

Почему он, умирая, не раскрыл тайну?

— Я хочу побыть одна.

— Как скажешь, но я буду рядом.

— Хорошо.

Остаюсь в одиночестве в большой светлой каюте, она вся пронизана светом и теплом, но мне холодно, я не вижу яркого света, для меня вдруг все краски поблекли, как в той старой голограмме, которой лет больше, чем мне.

Мне холодно и одиноко, очень холодно в жаркий летний день, и одиноко, несмотря на то, что рядом мужчина, которого я люблю.

Открываю голограмму и останавливаю изображение на том месте, где папа целует маму. Эти родные мне люди отдали свои жизни, за то, чтобы я появилась на свет, им пришлось заплатить очень высокую цену, мне тоже, ведь