Тёмные дни (СИ) - Екатерина Михайлова

будто в них каждую секунду вонзались раскалённые ножи. Боль пульсировала и растекалась по рукам вниз. Терпеть было почти невозможно. Кончиками пальцев ног Юта едва могла касаться пола. Не достаточно, чтобы опереться. Не достаточно, чтобы снять хоть часть нагрузки с рук. Это было пыткой.

Другие источники боли — тупая боль в голове, мешавшая думать, и боль затёкшего тела, ходившая вверх-вниз волнами — ощущались приглушённо, как через ватное одеяло.

Юта разлепила потрескавшиеся от жажды губы и простонала:

— Есть тут кто-нибудь? От… отпустите меня.

На глаза наворачивались слёзы. Юта попыталась развернуться вокруг собственной оси и осмотреться. От этого движения запястья ожгло так, словно их прижгли раскалённой кочергой. По предплечью потекла кровь.

Зрение наконец прояснилось. Юта находилась в небольшой комнате без окон и мебели. Выкрашенные белой краской стены и тяжёлая железная дверь напротив. С потолка на длинном шнуре свисала одинокая тусклая лампочка.

Юта была одна, и единственным звуком было её собственное прерывистое дыхание. Юта подумала про Корта. Эта мысль пришла сама собой, как утренний свет, — первое, что видишь после пробуждения. Она была естественна, как биение сердца, как ток крови по жилам.

И тут же новая боль охватила всё тело, распространяясь из груди. Боль воспоминания о том, что случилось прежде, чем её схватили. Юта задохнулась. Слёзы хлынули из глаз, прочерчивая на грязных щеках серебряные дорожки. Физическая боль смешивалась с душевной, словно две могучие реки встретились, чтобы объединить свои воды. Подхваченную их водоворотом, Юту крутило и швыряло об острые скалы. Затем мутные воды утянули её в глубину, и Юта отключилась.

Снова очнулась она от того, что кто-то бил её по щекам. Юта чувствовала это и хотела открыть глаза, но тело не слушалось. Она пребывала на грани сознания и забытья. Потом в лицо плеснули холодной водой. Это не было неприятно. Наоборот, иссушенными от жажды губами Юта потянулась к влаге. Это заставило её тело содрогануться и наконец придти в себя.

— Хочешь пить? — спросил мужской голос. — Дай ей.

Чьи-то руки поднесли к губам чашку. Проливая половину на себя, Юта жадно глотала холодную сладкую воду.

Шаги зазвучали по комнате, отдаваясь эхом от стен. Или это так гудело у неё в голове? Тот же сильный голос сказал:

— Оставь нас.

Дверь хлопнула. Кто-то вышел. Юта с усилием раскрыла слипшиеся от слёз веки.

— Кто вы? Где Корт? — прохрипела она, не узнавая собственный голос.

— Твои друзья мертвы, — ответил мужчина. — Здесь только мы. Ты и я, Юталиэн.

Юта напряглась, стараясь сосредоточить взгляд на человеке, стоявшем перед ней.

Это был немолодой мужчина с мощным широким телосложением. В том возрасте, когда человек уже набрался опыта и мудрости, знаний и уверенности в себе, но ещё достаточно крепок и здоров. Когда наивность и глупость молодости уже остались в прошлом, но силы и желание что-то делать ещё не ушли.

Лицо мужчины было бледным, никогда не знавшим солнечного света. Полностью седые, серебрёные временем волосы были пострижены коротко и стояли на голове ёжиком.

На нём был дорогой костюм от «Братьев Брит» и золотые часы, усеянные бриллиантами. Вживую Юта видела такие всего однажды, когда присутствовала на пресс-конференции руководителя лиатрасского банка. На указательном пальце правой руки блестел массивный золотой перстень.

Но наибольшее впечатление производила аура, исходившая от старика, — аура человека, облечённого большой властью. Она окружала его словно аромат дорогих духов, словно напряжение в воздухе перед грозой. Юте приходилось встречаться со многими «сильными мира сего». Но такого мощного запаха власти она не ощущала ещё никогда.

Все эти детали промелькнули перед цепким журналистским взором по привычке, без какого-либо усилия. Соображать Юта была не способна. К этому моменту у неё затекло и болело не только всё тело от кончиков пальцев до кончиков волос, но и само сознание, и даже вяло текущие мысли.

— Кто вы? — повторила вопрос Юта, просто потому что ничего другого не приходило в голову. По сути ей было всё равно.

— Меня зовут Вандегрид Амарис Лефтвангер. Я тот, кто правит этим городом.

С усилием Юта посмотрела ему в глаза, — серые, со странным блеском в глубине. Будто на дне колодца поблёскивает осколок стекла.

— Чего вы хотите? — спросила журналистка.

Вандегрид посмотрел на неё долгим холодным взглядом, который Юта с трудом выдержала.

— Мне нужны твои знания, Юталиэн. Мне нужно, чтобы ты отвела меня в Город Богов.

— Я понятия не имею, как попасть в Город Богов, — с мрачным злорадством ответила девушка. — Вы попусту тратите время. Лучше сразу убейте меня.

Вандегрид изменился в лице. Его взгляд вдруг стал пустым, мёртвым. Он шагнул к ней. Юта напряглась. Он поднял руку и нежно погладил её по щеке.

— Раньше я бы так и сделал, — тихо, почти ласково ответил истинный правитель города. — Но я убил всех жриц. Насколько мне известно, ты осталась последней. А потому только ты можешь дать то, что мне нужно. И ты мне это дашь.

Правитель перевёл взгляд Юте на грудь. Его глаза резко сузились, в них появилось хищное торжество. Он медленно провёл рукой по её скуле, опустился ниже, тронул шею, тонкие ключицы. Юта отвернулась. Пальцы Вандегрида были холодными, словно кожа змеи. От каждого прикосновения её прошибало, как током.

Он запустил пальцы за край футболки и вытащил кулон.

— Не трогайте! — закричала Юта, когда до неё дошло, что происходит.

Вандегрид никак не отреагировал. Он смотрел на кулон вожделеющим взглядом, как будто видел перед собой самую желанную в мире женщину. Он любовно гладил кулон пальцами, а потом вдруг дёрнул цепочку. Она оборвалась. Мамина подвеска осталась в его пальцах.

— Нет! — снова беспомощно крикнула Юта. — Отдайте!

Она понимала, что это бесполезно, и от этого непрошеные слёзы навернулись на глаза. Юта задыхалась, как будто вместе с кулоном от неё оторвали часть её самой.

Древняя подвеска никогда не была для неё просто красивым аксессуаром. Она всегда была для Юты памятью о матери, словно девушка носила с собой её частицу. Так было долгие годы. Но за последнее время кулон превратился для Юты ещё в нечто гораздо большее. С ним было связано столько воспоминаний — как хороших, так и плохих. Как она хваталась за него на парковке, где пряталась от убийц мэра. Как забыла его дома, когда они с Бабли бежали. И потом вернулась — так безрассудно — и тем самым, вероятно, привела убийц к другу.

Как она ненавидела кулон после. И только Корт уговорил её снова надеть украшение. Он тогда сказал что-то о том, что он теперь — часть