Барби играет в куклы - Ирина Алпатова

Я затянула волосы в два хвоста, чтобы не лезли мне в лицо, и нарядилась в юбку, которую носила еще в десятом классе. И ведь я в нее влезла! Конечно, юбчонка стала мне коротковата, из чего я сделала просто потрясшее меня открытие — у меня выросли ноги! Ноги выросли, а все остальное нет, в смысле талия и то, что ниже. Проходя мимо курантов, я попробовала встать в позу старшей овечки, то есть пастушки. Как там у нее — ножка туда, ручка сюда, головку чуть на бок, а если еще и Георг встанет рядом… Нет, ну можем, когда захотим!

И вот в такой чудесный момент в дверь позвонили — не соседи и не Люша, они звонили не так. Я чуть не рухнула, потеряв равновесие. Хорошо еще, что мне не пришла в голову мысль сесть, к примеру, в позу лотоса — расплетайся потом…

Подумать только, опять она! В дверях стояла та самая девица, которую пасла мать, вот только она почему-то была без нашей общей подружки. У меня даже промелькнула мысль — неужели опять пришла за тем же самым? Ну уж дудки, сейчас я ей дам отлуп.

— А мне эту надо… блин…, - произнесла девица несколько туманную фразу, после чего нагло шагнула прямо на меня. — О, а я как раз к тебе шла, прикинь. Ну ты и вырядилась, я тебя сразу и не узнала!

А чего это ей было меня узнавать, если мы виделись всего один раз? А Танька, да, точно, так её звали, деловито скомандовала:

— Ты давай собирайся, только быстренько, тебя Лю зовёт!

Ишь ты, меня зовёт какая-то Лю, хотя ясно какая, и я всё должна бросить и бежать, нашли девочку на побегушках. Я начала было прикидывать, как мне вытеснить из квартиры эту нахалку, но тут она сказала:

— Пошли скорее, пока её ментам не сдали!

Что?! Я в испуге уставилась на Таньку, почему-то сразу поверив насчет ментов, а она энергично жевала и явно не собиралась ничего объяснять. То есть лично ей всё было ясно. Я уже было бросилась обуваться, но вовремя спохватилась — куда я в таком виде?

— Не-е, так пошли, это то, что надо, — вдруг оживилась Танька и очень даже по-свойски стала подталкивать меня к выходу. — Не тронь, не тронь, так лучше подходит… — она схватила меня за руку, когда я попыталась сдернуть с волос резинки.

Танька порола какую-то чушь, при этом еще и руками меня хватала и командовала. Но на горизонте маячили менты и Люшка, и я сдалась.

— А это далеко?

— Да нет, в красном доме у гастронома.

И мы почти побежали. Да, в самом деле, это было рядом, но если ты идёшь по улице почти голая, даже такое расстояние кажется огромным. И вообще, всё это дело смахивало на дурной сон — Люшка почти или уже в лапах милиции и вся надежда на меня.

На меня!? Я чуть не упала, споткнувшись на ровном месте. В самом деле, куда я так ретиво несусь, защитница фигова, я же никто… Но кобыла Танька уже ворвалась в подъезд и, чуть притормозив, бросила через плечо — Скорее! — и поцокала по лестнице. Бабуля, сидевшая в окошечке с вязанием, закричала нам вслед: "Вы куда, вы к кому?". А фиг его знает.

Мы поднялись на третий этаж, и провожатая вроде не очень уверенно толкнула дверь и тут же посторонилась, пропуская меня вперёд. Точно в клетку с диким тигром запускала…

Я вошла в тёмную прихожую и остановилась. Пахло чем-то горелым и это мне ужасно не понравилось — наверное, так и пахнут настоящие неприятности. У меня в ушах тихо позванивали крошечные колокольчики, и я не сразу расслышала чей-то голос:

— Да вот она, вот, я же вам говорила!

На меня кто-то вроде бы прыгнул и потащил, и я издала сиплый придушенный писк. Кто-то, к моему невероятному облегчению, оказался Люшкой, то есть она была жива и очень даже здорова. Ишь как вцепилась мне в руку…

— Ксюша, ты не волнуйся, мы сейчас пойдём домой, — вдруг засюсюкала подруга до невозможности елейным голосом, переплюнув даже мою тётю. Виктоша после такого выступления выгнала бы её из театра с треском.

И вообще, это была как бы не вполне Люшка. И милиции никакой не было, а был старик в спортивном костюме и с палкой, и он грозно смотрел на меня. Я оказалась в ловушке!

— Значит, на пару работаете? — ядовито проскрипел старик.

— Елена Петровна, я же вам всё-всё объяснила. Это просто моя сестрёнка, вот и прибежала за мной. Давайте мы уже домой пойдём, а то Ксюше нельзя волноваться, у неё нервы…

Это было сказано совершенно правильно, иуда Люшка попала в самую точку. Она втравила меня в какую-то ужасную историю, в которой принимал непосредственное участие грозный дед, при этом Люшка почему-то называла его женским именем. И еще она вспомнила, видите ли, про мои нервы. А я-то мчалась к ней на помощь, этой хреновой Лю… И тут я зарыдала, причём самым натуральным образом.

Эти двое, кажется, просто оцепенели от неожиданности. Да я сама от себя ничего подобного не ожидала, потому что вообще не плачу, из принципа.

— Вот что, барышня, принесите вашей сестре воды и успокойте её! — велел бабкодед и стукнул клюкой об пол.

Ну вот, теперь и он тоже считал меня идиоткой, даже говорил как-то брезгливо. А дрянь Люшка моментально исчезла из комнаты и оставила меня с этой бабой-ягой один на один. Может быть, мне упасть на пол и прикинуться мёртвой? Но нос был до отказа забит соплями, и я буду слишком громко сопеть, особенно если для мёртвой.

— Сядь! — снова приказал бабкодед и указал мне палкой на диван.

Я подчинилась без звука, пока он меня этой штуковиной не треснул. Надо мной с чашкой воды зависла наша сестра милосердия и я, стараясь не встречаться с ней взглядом, отпила глоток.

— Ну что, стало легче? — спросил хозяин скептически.

Я энергично закивала головой — да, да! Вместе со мной, точно ослиные уши, закивали мои хвосты, о которых я совершенно позабыла. То-то на меня все смотрят как на чучело, надо было хотя бы волосы распустить.

— А может, чего покрепче хотите? — не успокаивался старикан.

— Нет, нет, — закачались уши, то есть хвосты.

— Она у вас вообще-то разговаривает? — вроде как светским тоном обратился дед теперь уже к Люшке.

— Да, то есть нет, почти не говорит. Я же вам объясняла, Елена Петровна, у неё нервы.

— Понятно, понятно и, стало быть, вы о ней очень беспокоитесь.

Даже глухой расслышал бы в голосе этой все-таки бабки издёвку, но Люшка была не глухой, а тупой, что гораздо страшнее, и как ни в чём не бывало с жаром подтвердила:

— Ну да, и теперь нам идти надо, ладно?

И она, не тронувшись с места, принялась врать дальше, а я, чтобы не умереть от стыда, постаралась и в самом деле превратиться в глухонемую, хотя бы на это время. Но слепой я всё-таки не была и когда из-под тишка взглянула на старуху, то поняла, что она вроде не так уж и стара. Э нет, так дело не пойдет: мало ли какие еще открытия я могу сделать невзначай, и я не стала рисковать — уставилась в пол, как в старые добрые времена, когда моим самым грозным врагом была Федора.