Темная магия - Энгус Уэллс

— Чтобы добраться до Куан-на'Фора, нам нужно всего лишь два коня, — заявил он. — Чтобы пересечь луга, нам понадобится вьючная лошадь, но ее мы купим в Ганнсхольде. Так что в Альдарине мы с Каландриллом обойдемся без тебя. Встретимся здесь же в полдень.

Катя в знак признательности улыбнулась. Брахт поклонился. Теккан что-то благодарно пробормотал. Брахт встал, улыбаясь, и поманил Каландрилла за собой, и они пешком отправились в квартал наездников.

Днем Альдарин оказался городом суетливым. На улицах и площадях было много народу: кто-то продавал, кто-то покупал, а кто-то просто стоял и глазел или прогуливался. На одной из больших площадей, окруженной харчевнями и тавернами, стоял столб, наподобие тех, на которые в Секке наклеивают объявления, имеющие значение для всего города: официальные заявления, эдикты, уложения и сообщения о преступлениях. Каландрилл попросил товарища на мгновение остановиться и просмотреть объявления. И, к своему неудовольствию, обнаружил свой портрет и объявление о вознаграждении за свою поимку. Правда, как и говорил Дарф, здесь он не очень на себя походил. С портрета на него смотрел прилизанный юнец с беспечным лицом с мягкими чертами и аккуратно подстриженными волосами и блуждающим взглядом. Он сообразил, что рисунок был сделан с портрета, написанного много лет назад и висевшего во дворце, некогда принадлежавшем отцу, а теперь Тобиасу. Под ним вердикт объявлял его вне закона за преступления против Секки с обещанием десяти тысяч варров тому, кто доставит его самого или голову в узнаваемом состоянии.

Каландрилл выругался. Слава Дере, утро было холодным, и он мог, не вызывая подозрений, плотнее закутаться в плащ и натянуть на голову капюшон.

— Почти и не похож, — пробормотал Брахт. — Что там написано?

Каландрилл уже и забыл, что керниец не умеет ни читать, ни писать, и со злостью прочитал подпись. Брахт угрюмо кивнул и сказал:

— Вот разберемся со своими делами и сведем счеты с твоим братцем. Мудрый человек не оставляет врагов за спиной.

Каландрилл пожал плечами и отошел от столба с ощущением, что все на него смотрят.

— А разве ты не оставил врагов в Куан-на'Форе? — спросил он.

— Оставил, — поколебавшись, согласился керниец. — Но это совсем другое дело.

Каландрилл посмотрел на Брахта: лицо его было бесстрастным и всем своим видом он показывал, что не собирается говорить на эту тему. Что же это он такое скрывает? — подумал Каландрилл.

— Пойдем, — позвал его Брахт. — Нам еще лошадей покупать, а на это требуется время.

Как-нибудь он мне расскажет, что вынудило его покинуть родину, подумал Каландрилл, понимая, что сейчас ему ничего не вытянуть из кернийца.

Они оставили площадь и по улицам и переулкам отправились в квартал у северной стены. Запахи готовящейся пищи и вина, эля и толпы постепенно были вытеснены запахами лошадей, навоза и сена. У Брахта даже походка изменилась, и по мере приближения к кварталу он ускорил шаг и, откинув голову, наслаждался едкими запахами, словно изысканными духами.

Он весело рассмеялся, когда они прошли под высокой аркой и оказались на квадратной площади, где яблоку было негде упасть от огромного количества животных и людей. Прямо перед ними в стене были ворота, через которых животных можно было вывести на пастбище, а по обеим сторонам — — просторные стойла и амбары, меж которыми пристроились шорные мастерские и пивные. В переулках между загонами можно было испытать лошадей.

Брахт на мгновение задержался под аркой, с довольным видом осматривая площадь, затем кивнул и широко улыбнулся.

— Здесь мы и про Давена Тираса что-нибудь узнаем, — пробормотал он и бросился прямо в толпу.

Поначалу Каландриллу показалось, что здесь царствует полная неразбериха: лошади ржали и били копытами, люди кричали, брусчатка была скользкой от навоза, наполнявшего холодный воздух своим запахом, смешиваясь с более тонким ароматом сена и резким запахом мочи; разгоряченные кони и их наездники носились туда-сюда без всякой цели, заставляя людей вжиматься в забор. Но постепенно, слушая объяснения Брахта, он начал разбираться в том, что здесь происходит. Вон там продают тягловых лошадей, а там — верховых для дам; ближе к воротам — место для пони, вполне подходящих для детей, а далее — место вьючных лошадей. Скакунами торговали в самом центре. Здесь тоже царил свой, недоступный непривычному глазу порядок. Брахт показывал Каландриллу лошадей для охоты и для закованных в латы рыцарей, коней скоростных и тех, что могут бежать быстро и без устали. Туда они и направились.

Сначала Брахт походил от одного загона к другому, останавливаясь здесь и там, с целью поближе рассмотреть товар. Торговцы немедленно признали в Брахте кернийца. Длинный хвост волос, смуглая кожа и ястребиные черты лица выдавали в нем коневода с севера, и Брахт не преминул этим воспользоваться, чтобы повыспросить о Давене Тирасе.

Кое-кто из торговцев знал Давена и подтвердил описание, сделанное Дарфом, добавив некоторые детали, ускользнувшие от слуги Варента. Так, выяснилось, что у него не хватает одного верхнего зуба, отчего говорит он с легким присвистом, а большой палец на левой руке сломан и смотрит вверх. Все утверждали, что приехал он из Ганнсхольда и, как и предполагал Брахт, был полукровкой: отец — лиссеанец, а мать — лыкардка. В Альдарине он объявлялся нечасто и, видимо, недавно уехал, ибо торговцы не видели его уже несколько дней.

Негусто, конечно, но уже вполне достаточно, чтобы отыскать хотя бы его след. О том, что они будут делать дальше, он пока не думал, как не думал и о том, как догнать колдуна. Самое главное — то, что маг даже не пытается замести следы, скорее всего, потому, что посчитал их погребенными в Тезин-Даре. А образом в камне он просто потешил свое самолюбие; это не больше чем завершающий злорадный плевок. И то, что колдун так уверен в себе, радовало Каландрилла.

Когда стало ясно, что большего им здесь не узнать, они занялись покупкой лошадей.

Каландрилл полностью доверился Брахту, сняв шляпу перед знаниями кернийца и его явным опытом в покупке лошадей. Время шло, а товарищ его с величайшим удовольствием все торговался и торговался, и терпение Каландрилла начало иссякать. Наконец керниец все-таки купил сивого мерина для Кати и гнедого для Каландрилла. Широкогрудые и длинноногие, они, по словам кернийца и продавца, были быстры и выносливы. Затем они зашли к шорнику, приобрели полную упряжь и отправились назад на постоялый двор. Близился полдень.

По дороге Брахт неожиданно остановился, бросил Каландриллу поводья и, не обращая внимания на его вопросительный взгляд, отправился на рынок. Каландриллу ничего не оставалось, как догадываться о том, что понадобилось меченосцу в заведении, где продавали косметику и духи. А поскольку Брахт, вернувшись, не счел нужным удовлетворить его любопытство, Каландрилл заключил, что керниец ходил покупать подарок для Кати, хотя и не понимал, зачем он ей: девушка была настолько красива от природы, что искусственные добавки ей были ни к чему. А духами, насколько он помнил, она тоже никогда не пользовалась. Но Брахт был явно доволен своей покупкой. Он вскочил на коня, и они отправились дальше.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});