Черная маска - Дженнифер Блейк

Тетушка Эм отправилась кормить кур и наметила жирную курицу, которая великолепно подходила для супа с клецками. Незаметно подкравшись к птице, как только она одна это умела, пожилая женщина нагнулась, чтобы схватить курицу за ноги, но в этот момент, хлопая крыльями, на защиту своей подруги бросился драчливый петух и разодрал тетушке Эм шпорами руку.

Рана была неглубокая, но сильно кровоточила. Летти промыла рану водой с мылом, перевязала, и тетушка Эм продолжила начатое дело. Курица была поймана и отправлена в котел. Однако к полудню рука распухла и разболелась, у тетушки Эм поднялась температура, а на руке появились ярко-красные полосы. Послали за доктором, и он порекомендовал для поврежденной руки горячие ванночки с раствором карболки. Тетушка Эм выполнила эти предписания, покраснение уменьшилось, опухоль начала спадать, но температура держалась, и было вполне очевидно, что состояние тетушки Эм не позволяло ей путешествовать ночью по окрестностям.

Итак, Джонни и Летти отправились вдвоем. Они решили ехать верхом, а не в коляске. Это не только позволяло им передвигаться быстрее и незаметнее, но в случае необходимости не так сковывало бы их. Для Летти нашли дамское седло. Оно было старым, истертым, и Летти подумала, что недостаток этот она наверняка ощутит утром, но все же преимущества передвижения верхом перевешивали все связанные с ним неудобства.

Костюм для верховой езды из шерстяного крепа, который Летти привезла с собой на Юг, был слишком теплым. Вместо него она достала из шкафа простую поплиновую юбку с черным поясом и заправила в нее обычную льняную блузку. Если при езде из-под поплина будет выглядывать подол нижней юбки или голенища доходивших до колен сапог для верховой езды, ничего страшного.

Главным в этой вечерней прогулке было то, чтобы их видели как можно меньше людей.

По этой причине они переправились через реку у Гранд-Экора, отказавшись от более короткого и прямого пути через Накитош. На другом берегу Джонни выехал вперед, указывая дорогу. Летти старалась запоминать, где он поворачивает, на случай, если ей придется возвращаться одной, но скоро безнадежно запуталась в сгущающихся сумерках. Она решила, что единственным выходом для нее будет отправиться в обратный путь через паромную переправу ниже Накитоша, где она переправлялась в прошлый раз.

Лошади шли размеренной рысью, довольно быстрой, но не привлекающей внимания. Мысли же в голове Летти проносились совсем не так размеренно. Она думала о разном: что сказать Шипу, чтобы убедить его помочь Джонни; придет ли Шип вообще; что Шип подумает, когда увидит ее; и, наконец, почему она не сообщила о встрече Томасу Уорду.

Одно ее смущало больше всего. Если многим было известно, как связаться с Шипом, почему же никто не сообщил об этом военным, чтобы те смогли устроить ему западню. Конечно, вполне резонно, что человек с его опытом чрезвычайно осмотрителен и учитывает такую возможность. Он вряд ли пойдет на встречу, предварительно все не проверив. Кем бы он ни был, не стоит думать, что он глуп.

Кукурузный сарай был таким, каким она его и запомнила, — приземистым и темным, заросшим снаружи шиповником, побегами сумаха и осокой. Они пробрались через заросли к навесу и привязали лошадей. Внутрь заходить не стали — Летти так было спокойнее.

Время, от времени они с Джонни перебрасывались несколькими фразами, но скорее лишь для того, чтобы услышать человеческий голос, чем по необходимости что-то сообщить. Летти изо всех сил старалась не позволять своим мыслям возвращаться к тому, что случилось с ней за стенами этого сарая. Нет нужды ворошить старые угли — она и так сожгла за этим занятием слишком много душевных сил. Ей не было прощения, но нет никакого смысла снова и снова вспоминать случившееся. Джонни тоже был угрюм и вздрагивал от любого звука, будь это стук упавшей ветки или уханье филина. Долгое время они вообще молчали, охваченные каждый своими мыслями, но то и дело оглядывались по сторонам.

Казалось, прошла вечность, когда издалека донесся звук приближающегося фургона. Треск, скрип и глухой стук заставляли думать, что фургон развалится на части прежде, чем появится из-за поворота. Эти звуки перекрывались бодрым, хотя и слегка дрожащим голосом старой женщины, которая громко распевала псалом.

Фургон обогнул поворот. Подвешенный на крюке фонарь освещал его путь, отбрасывая прыгающие тени на деревья. В свете фонаря перед ними предстал такой полуразвалившийся драндулет, какой редко встретишь на дорогах. Бортовые доски ходили ходуном, колеса вихляли на осях, впряженный между оглоблями вислоухий мул с провалившейся спиной с трудом тащился по тропинке. И женщина, и экипаж, и скакун являли собой живописную картину.

Фургон медленно катил по колее к сараю, но внезапно свернул в сторону. Его остановили таким неумелым рывком, что мул чуть не уселся на свой трясущийся зад. Старуха, все еще напевая, спустилась вниз и, высоко поднимая ноги, стала пробираться через шиповник.

— Э-ей! О-го-го! Вы здесь?

— О боже… — прошептал Джонни.

— Да, мы здесь, — негромко отозвалась Летти. Приказав Джонни знаком оставаться на месте, она вышла из-под навеса на освещаемую фонарем площадку.

— Кто вы?

— Меня послали привезти вас к человеку, которого вы хотели увидеть, дорогуша. Давайте залезайте в фургон.

— А откуда мы знаем, можно ли вам верить?

— Можете и не верить, можете не ехать со мной, а поискать другой способ найти его. Ради бога, дорогуша.

— Пожалуйста, не зовите, меня дорогушей!

Женщина весело рассмеялась:

— Как вам угодно, моя милая. Так вы едете? Вы и тот джентльмен, который прячется?

Джонни вышел вперед. Сурово взглянув на старуху, он прошел мимо нее и забрался в фургон. С явной неохотой Летти последовала за ним. Только Шип мог использовать в качестве курьера такую глупую и шумливую женщину! Это было либо проявлением гениальности, либо поступком идиота. Но единственным способом что-нибудь выяснить было рискнуть и отправиться с ней.

— В фургоне есть одеяло. Накройтесь им, а то становится прохладно.

Они подчинились. Летти думала, что одеяло окажется сырым и дурно пахнущим, но оно было чистым и свежим, а пахло приставшей к нему травой. Летти устроилась на жестких досках поудобнее, плечом к плечу с Джонни. Фургон сдал назад, потом дернулся вперед вытряхивающими душу толчками. Старуха опять скрипучим голосом запела псалом. Летти старалась не обращать на пение внимания, посматривая через задний борт фургона на дорогу, по которой они ехали.

Скоро они подъехали к бревенчатой хижине, стоящей довольно далеко от дороги под двумя огромными раскидистыми дубами. В окошке горела лампа. Когда они приблизились, навстречу с лаем выскочила пара рыжих дворняг. Старуха прикрикнула, и они затихли, по-видимому, узнав голос хозяйки. Женщина откинула одеяло.