Как они умерли - Норман Дональдсон

В медицинском исследовании 1979 года П. И. Спарго и С. А. Паундс заключают, что причиной ухудшения здоровья Ньютона было отравление ртутью во время алхимических опытов. Они установили, что сохранившаяся прядь волос содержит тяжелые металлы, в частности, они обнаружили ртуть. Правда, принадлежность волос Ньютону остается под сомнением.

Джулиан Лейб и Дороти Хершман в исследовании 1983 года обращают внимание на пожизненное маниакальнодепрессивное состояние ученого и заявляют, что «отравление ртутью не может вызвать потерю аппетита и бессонницу без тяжелых симптомов гастрита, воспаления десен, хронической усталости и вегетативной недостаточности. В период кризиса (1692—1693 гг.) ни одно из этих явлений не отмечалось. Более того, быстрое выздоровление Ньютона совсем не характерно при отравлении ртутью. За две наиболее тяжелые недели Ньютон проспал всего девять часов. Подобная бессонница может быть следствием только эмоционального расстройства. Отсутствие аппетита и бессонница — симптомы депрессии и мании — преследовали Ньютона всю жизнь, и есть убедительные свидетельства, что он был подвержен резким перепадам настроения и поведения». Лейб и Хершман определяют двухгодичный цикл расстройства нервной системы. Как пример они приводят первый зафиксированный «кризис» 1664 года и последующий двухлетний период «гипомании», наиболее продуктивный в работе ученого.

Но агрессивность Ньютона в значительной степени смягчается его общеизвестной щедростью к неимущим.

Хотя после восьмидесяти в научной деятельности Ньютона наблюдается упадок, ум его практически не потерял остроту, о чем свидетельствует одно из его последних рассуждений: «Не знаю, как воспримет меня мир, но сам себе я кажусь мальчиком, играющим на морском берегу. Я время от времени развлекаю себя тем, что нахожу гладкий камешек или красивую раковину, а великий океан истины по-прежнему остается для меня непознанным».

В январе 1725 года Ньютон переболел воспалением легких и переехал в Кенсингтон, немного западнее Сити, где воздух был чище. Но присутствие 2 марта 1727 года на заседании Лондонского королевского общества, президентом которого был Ньютон, возобновило приступы жестокого кашля. Кроме того, врачи нашли у ученого камень в мочевом пузыре и практически не оставили надежд на выздоровление.

Последние дни жизни Ньютона описал муж его двоюродной племянницы Джон Кондуит. Он отмечал, что во время последнего визита ученого в Лондон, камень, очевидно, переместился, доставляя сильную боль, и «хотя капли пота выступали на его лице от боли, Ньютон никогда не жаловался, не кричал и не проявлял даже малейших признаков раздражительности или нетерпения». 18 марта Ньютон читал газеты и «долго разговаривал с мистером Мидом (это один из его врачей), сохраняя хорошее самочувствие. Но с шести часов вечера и весь воскресный день (19 марта) он оставался без сознания и умер глубокой ночью в понедельник, 20 марта».

Ньютон наотрез отказался принять последнее церковное причастие, все присутствующие сочли это возмутительным и педпочли сохранить в тайне. 23 марта гроб с телом поставили в Вестминстерском аббатстве. Похоронили Ньютона с должными почестями. Огромный монумент великому ученому установили в аббатстве в 1731 году.

О

О’Кейси Шон (O’Casey Sean)

(1880-1964)

Ирландский писатель был крупным общественным деятелем, протестантом в стране с господствующей католической религией. Его горячий нрав стал причиной изгнания в Англию в 1926 году.

Бедность и недоедание в детстве вызвали заболевание глаз, которые ему постоянно приходилось промывать очень горячей водой. В последние годы он жил с женой Эйлин в трехкомнатной квартире и совершенно ослеп. В 1956 году О’Кейси госпитализировали на три месяца с тяжелым бронхитом. Потом ему удалили камень из почек. Отличавшийся хрупким телосложением, теперь он совсем исхудал и постоянно жаловался на боль и неудобства. Через несколько месяцев после недолгой болезни умер от лейкемии их младший сын, двадцатиоднолетний Найел. О’Кейси был безутешен, его бесконечные причитания настолько усугубили горе Эйлин, что она предприняла попытку самоубийства, выпив снотворные пилюли.

30 марта 1960 года потоком телеграмм, писем и цветов со всего мира было отмечено восьмидесятилетие писателя. Последняя его книга «Под цветным колпаком» (1963) представляла собой собрание эссе.

В конце 1964 года О’Кейси вновь поместили с острым бронхитом в частную клинику Торбей. Когда писателя навестила жена, он пребывал в скверном расположении духа: «Эйлин, сегодня я вижу совсем плохо. Вода недостаточно горячая, чтобы промыть мне глаза. Проклятые подносы! Не пойму, где что. Я все разливаю. Сегодня я опрокинул свой чай, и сестре пришлось менять мне простыню. Я чувствую себя омерзительно». Эйлин успокоила его. В августе О’Кейси вернулся домой совершенно измученный и раздосадованный тем, что не может читать и видит лишь отдельные слова, когда подносит текст к правому глазу.

Утром 17 сентября у него началось обильное кровотечение из носа, Эйлин отвезла его к хирургу, и кровотечение остановили. Все утро старик, понявший, что смерть близка, вспоминал их бедную, но счастливую жизнь вдвоем. Наверное, думал он о том, что не следовало отбивать Эйлин у ее бывшего возлюбленного, продюсера Ли Эфраима, в хоре у которого она пела. «Для твоего блага тебе лучше было бы остаться с ним», — заключил О’Кейси. В два часа ночи восемнадцатого сентября он перенес коронарный тромбоз, который сопровождался сильными болями в груди. О’Кейси сделали инъекцию и вызвали скорую помощь. По дороге в клинику Торбей Эйлин держала мужа за руку и вдруг почувствовала, что обычно крепкое его пожатие ослабло. Когда Шона отвезли в палату, Эйлин сказала доктору: «Надеюсь, вы сможете избавить его хотя бы от этой чудовищной боли». «Он больше не чувствует боли, — последовал ответ. — Он умер».

После короткой службы в англиканской церкви тело актера кремировали. Как и останки Найела, пепел О’Кейси развеяли по ветру между розовыми кустами Шелли и Теннисона перед крематорием Голдерс Грин в Лондоне.

См. Гарри О’Конор (1986).

О’Кифф Джорджия (O’Keeffe Georgia)

(1887-1986)

Самая значительная американская художница этого столетия была женщиной строгой, весьма принципиальной и целеустремленной. В истории изобразительного искусства она стоит особняком — работы ее нельзя отнести к какой-либо определенной школе, и явных последователей она тоже не имеет. Используя разведенные краски и не смешивая цвета, она изображала мистическую тишину.

В отношениях с мужчинами она предпочитала партнеров намного старше себя. О’Кифф вышла замуж за американского фотографа-художника Альфреда Стиглитца (1864—1946). Их брак был союзом преданной, но обладавшей трудным характером женщины с гораздо более опытным, способным служить опорой, заботливым, но неверным мужчиной. Когда его длительная связь с молодой и богатой Дороти Норман стала непереносимой для О’Кифф, она начала проводить летние сезоны в одиночестве в Нью-Мексико. Ей даже не хотелось ехать в Нью-Йорк, когда в июле 1946 года муж тяжело заболел, однако она успела приехать за несколько дней до его смерти.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});