50 знаменитых загадок истории XX века - Владимир Сядро

На всем протяжении 1300-километровой границы с Финляндией были сосредоточены четыре советские армии. На Карельском перешейке, являвшимся главным направлением удара, действовала 7-я армия, в составе которой было девять стрелковых дивизий, танковый корпус и три танковые бригады, артиллерия и авиация. Ее наступление поддерживалось огнем Балтийского флота.

Со стороны Финляндии в военных действиях были задействованы практически все ее вооруженные силы:

10 дивизий, 7 специальных бригад и военизированная организация ШЮЦКОР — всего около 400 тысяч человек. Численность же советской группировки войск составляла около 960 тысяч человек. К тому же она имела многократное превосходство по танкам, артиллерии и авиации. Отмечая это, Маннергейм с грустью говорил: «У финнов есть масло, но нет пушек!» Тем не менее, штаб знаменитого полководца и финская разведка сумели разгадать «оперативный замысел» советского командования. На направлении главного удара советских войск они развернули свою лучшую полевую армию под командованием генерала Эстермана, которую поддерживала Аландская армейская группа.

В первый день войны некоторые части Красной армии, поверившие в миф об освободительной миссии советских вооруженных сил, переходили границу под марши дивизионных оркестров, неся с собой знамена, агитационные плакаты и пропагандистскую литературу. И были неприятно удивлены тем, что «финские братья по классу» вместо радушного приема ответили им снайперским огнем, упорной обороной и мощными контратаками. Особенно «донимали» красноармейцев финские снайперы, которых за излюбленную манеру вести огонь с деревьев прозвали «кукушками». Справиться с ними помогли попавшие в пехоту таежные охотники. Они предложили пускать впереди стрелковой цепи лаек. Если собаки упирались передними лапами в ствол и начинали громко лаять, это означало, что наверху находился враг. Дерево сразу же брали в перекрест 2–3 ручных пулемета, которые буквально прошивали густую крону, не оставляя снайперу никаких шансов выжить.

Тем временем международная общественность расценила войну СССР с Финляндией как неприкрытую агрессию со стороны Москвы. Советский Союз даже был исключен из Лиги Наций. Зато в Финляндию стала поступать военная и гуманитарная помощь, съезжались добровольцы из других стран.

Первые дни боев не дали советским войскам запланированных темпов продвижения, но и серьезных поводов для беспокойства тоже не вызывали. Правда, под Куоккалой (Репино) и Териоки (Зеленошрск) советские войска понесли ощутимые потери, но их «списали» на непредсказуемую погоду. Действительно, она преподнесла красноармейцам неприятный сюрприз: вместо полагавшихся в это время года несильных морозов и небольшого снега в течение всей первой недели декабря дневная температура на Карельском перешейке была плюсовой или нулевой, шли сильные снегопады, чередовавшиеся с туманами. В этих условиях советская артиллерия застревала в грязи, танки вязли в незаметных под снегом болотах или проваливались сквозь тонкий лед озер и речушек, а авиация не могла прицельно бомбить позиции противника. Кроме того, финны успешно использовали эффективные методы «малой войны», изматывая ими советские войска. Немногочисленные финские части проявляли инициативность и гибкость, умело использовали условия местности и маскировались. Они упорно обороняли мосты и населенные пункты, а при оставлении своих позиций все подрывали и сжигали. Отходили финны организованно, прикрываясь арьергардами и минируя за собой дороги. В плен они сдавались крайне редко — за все время боевых действий красноармейцы захватили менее одной тысячи военнопленных.

Постепенно в советских оперативных донесениях начал просматриваться боевой характер противника: финский солдат хладнокровен и стоек, отлично владеет лыжами, чрезвычайно подвижен и, как правило, хороший стрелок. В сводках Совинформбюро сопротивление финской армии стали определять как «яростное», «отчаянное» и даже «иступленное». В связи с тем что дела на фронте складывались крайне неудачно, началась переброска советских войск из внутренних округов СССР, в частности Белорусского особого, который считался одним из самых боеспособных в Красной армии.

К концу декабря 1939 года наступление советских войск окончательно застопорилось. Линия фронта на Карельском перешейке установилась в 50–70 км к северо-западу от старой границы. Сталин негодовал и винил во всем разведку. Досталось на орехи и наркому обороны К. Ворошилову. 26 декабря части Красной армии были вынуждены перейти к обороне. По указанию Сталина Главный военный совет начал подготовку к операции по прорыву «линии Маннергейма». Но контрудар, предпринятый красноармейцами в последних числах декабря севернее Ладожского озера, закончился полным крахом. Две советские дивизии попали в окружение и были почти полностью уничтожены.

Ситуация не улучшилась и в начале 1940 года. 8 января местность в долине около Суомуссалли, которую финны назвали «страной мертвецов», на протяжении 5 км была усеяна трупами бойцов 9-й, 163-й и 44-й советских дивизий. В братские могилы местное население собрало тела 27 500 красноармейцев и младших командиров. Они были в вязаных шлемах и касках, но без рукавиц. Дело в том, что советские интенданты не додумались делать их с указательным пальцем, как это было у финнов, чтобы нажимать на гашетку. Вот и приходилось красноармейцам снимать их в лютый мороз. С финской стороны потери в боях за этот населенный пункт составили 900 человек убитыми и 1100 ранеными. Неслучайно один советский генерал, пожелавший остаться неизвестным, горестно сказал: «Мы заняли как раз достаточно земли, чтобы похоронить трупы павших».

Чтобы переломить ситуацию, на Карельском перешейке начал действовать Северо-Западный фронт под командованием С. К. Тимошенко, который включал две армии. В его задачи входила дезориентация противника в отношении направления главного удара. Ежедневно в течение нескольких дней советские войска обрушивали на укрепления «линии Маннергейма» по 12 тысяч снарядов, но добиться успеха так и не смогли. Утром 11 февраля после 3-часовой артподготовки началось генеральное наступление. Дивизиям 7-й армии удалось вклиниться в систему обороны Суммского укрепленного узла и взять его. Однако уже 21 февраля из-за больших потерь и нехватки боеприпасов красноармейцы вынуждены были приостановить наступление.

В Лапландии, на северном участке советско-финского фронта, фактически всем руководил начальник Политуправления РККА армейский комиссар 1-го ранга Л. 3. Мехлис, который был одним из организаторов репрессий высшего командного состава Красной армии и которого побаивались даже командармы. Его вмешательство в управление войсками чаще всего было губительным. Вот и на этот раз он бросил на острие удара 44-ю стрелковую дивизию 13-й армии. Она прорвала финскую оборону и начала быстро продвигаться вперед, но противник энергичными фланговыми ударами закрыл образовавшийся проход и отрезал ее от основных сил. Несколько дней в лютую стужу в полном окружении дивизия вела тяжелейшие бои. В конце концов ей удалось вырваться из кольца, но слишком большой ценой: фактически от нее остались только артполк и медсанбат… А Мехлис устроил над командованием дивизии показательный военно-полевой суд с публичным расстрелом перед строем на льду озера Васо-Ярви ее командира полковника Виноградова, начальника штаба полковника Волкова и начальника политотдела полкового комиссара Пархоменко. 8-ю армию Мехлис бросил на обход финских укреплений с тыла. Преодолев 86 тяжелейших километров в Северном Приладожье, она также оказалась в окружении. Спасти ее остатки смогли пришедшие на помощь свежие части 15-й армии, но план выхода советских войск к Ботническому заливу рухнул. И снова Мехлис устроил расправу над командирами этих армий.

К концу февраля советские войска вышли к финским тыловым позициям в районе Виипури. Этот город был превращен в неприступную крепость. Даже жилые дома, ипподром и кладбище стали опорными пунктами обороны. В случае необходимости защитники города могли затопить территорию к востоку от него, взорвав плотину Саймаанского канала. Финны предусмотрели даже минирование льдов Выборгского залива! И все-таки Красная армия прорвала «линию Маннергейма», но какой ценой! Вот как об этом вспоминал девятнадцатилетний финский солдат Антти, который лежал вторым номером в пулеметном дзоте под Хоттиненом: «Сначала несколько часов била русская артиллерия. Это был сущий ад, словно все черти разом вылезли из болот. Нам повезло: мы отсиделись в казематах, а от второго взвода, не успевшего покинуть траншею, осталось шесть человек. А потом цепями пошла советская пехота. Она шла так густо, что мы не успевали перезаправлять ленты. Ствол раскалялся докрасна, и ни одна, ни одна пуля не летела мимо цели. А они продолжали по штабелям трупов ползти вперед. Потом снова поднимались с винтовками. Это было безумие, это было дикое безумие. Наш унтер сказал: „Эти русские чертовски храбрые парни, но у них там наверху кто-то определенно спятил…“»