И осталась только надежда - Наталья Бульба

Место, которое мы выбрали, оказалось весьма удачным — расположение ракетной дивизии, теперь уже несуществующей, стало хорошим прикрытием. Заброшенные шахты и разрушенные ангары надежно скрывали то, что находилось под ними.

Но, тем не менее, ситуация в этом мире была такова, что никто и никому не верил. Правильно, кстати, делая. Так что даже за бывшим объектом продолжали наблюдение. Не столь пристальное, но и оно было для нас опасным.

Значит, Сэнши в качестве провожатого отпадал. Туоран — тоже. Я склонялся к тому, чтобы признать его верность мне, но рисковать до того, как он это окончательно докажет, не собирался. Если Алена в последний момент вдруг окажется не способна активировать артефакт маров, это сделает Лера. Ради жизни своей дочери….

Этот вариант развития событий мне не нравился, но я готов был пойти и на это.

Из сопровождающих оставались только люди. Им ведь не обязательно было знать, какую ценность представляет для меня эта девочка. А из людей….

— Что ты скажешь об Алексее?

Мне было известно об интересе Туорана к этому человеческому воину. Возможно, именно я его и спровоцировал, сделав в системе пометку об его проницательности. Опасность он чувствовал не хуже нас, даймонов.

— Взводный? — Сын применил местный термин, обозначающий статус этого человека в их воинской иерархии. Меня это нисколько не удивило, он был значительно ближе к ним, чем я. Все наемники находились в его подчинении. — Адекватен, хладнокровен, способен к быстрому анализу ситуации. В своем взводе пользуется авторитетом. Оружием владеет великолепно.

— Но ты им недоволен?

Попытка обернуться, прежде чем ответить, сказала мне о многом.

— Он, как говорят здесь, себе на уме. Я не знаю, о чем он думает, мне сложно ему доверять.

Так вот в чем причина его отношения к Сэнши! Не конфликт создателя и создания, а невозможность понять.

А ведь я мог догадаться об этом значительно раньше. Первое, что делал Туоран в других мирах, изучал населяющих его существ, пытаясь разобраться в их образе мышления, мировосприятии. Он уподоблялся им. Жил их жизнью, учился угадывать чувства, которые ими двигали.

В этом крылся его успех и как аналитика. Там, где остальные действовали по шаблонам, он находил свой путь, пользуясь богатством опыта. Это помогло ему найти и правильный подход к женщине, что так неожиданно стала его женой.

— Сэнши?

К мнению создания я прислушивался. Его звериное чутье действовало безотказно.

— Опасен.

Его четкость в изложении собственных мыслей мне тоже нравилась.

— Пришли его ко мне. Я хочу еще раз посмотреть на этого человека. Тогда и решу.

— Сейчас? — Туоран поднялся, правильно посчитав, что наш с ним разговор на этом и закончился.

Я лишь кивнул, давая понять, что больше его не задерживаю.

Присутствие сына вызывало у меня двойственные чувства. Я гордился тем, что он мой сын, но именно это и давало мне основания считать, что он вполне может пожелать отнять то, что принадлежало лишь мне.

И вновь, пришедшая в голову мысль помогла мне познать еще одну из граней отца. Теперь я знал, почему Вилдор хотел видеть своим наследником не меня, а Закираля. Мой младший брат не мог затмить его славу. А я?!

Туоран покинул кабинет, оставив меня наедине с созданием. Странно, но я уже не раз ловил себя на том, что непроизвольно сравниваю Сэнши с сыном. И даже чувствую легкую обиду за то, что Туоран чаще всего лидирует в этом сопоставлении. И только по одному пункту у меня так и не сложилось однозначного мнения.

Я видел в бою Сэнши, я видел в бою Туорана, но я еще не был готов рискнуть кем-то из них, чтобы узнать имя победителя в их схватке.

— Сильный. — Он словно ответил на не заданный мною вопрос.

— Сильнее тебя? — хмыкнул я, отгоняя от себя смутное недовольство. Я не видел причин для своего состояния, но чувствовал, что что-то идет не так.

— Нет. — Не задумываясь, произнес Сэнши. И когда я уже кивнул удовлетворенно, с тем же отсутствующим выражением на лице, добавил: — Да.

Смысл был понятен без объяснений. Он не считал Туорана достойным противником, но признавал, что когда-нибудь может ему уступить.

Когда-нибудь…. Судьбу собственного ребенка решить оказалось не так уж и просто.

— Он может предать?

И вновь два коротких ответа.

— Да. Нет.

Может, но не предаст. Пока.

— Причина?

— Сильный. Слабый.

Я усмехнулся. Его впечатление от Туорана довольно точно совпадало с моим. Тот способен стать моей опорой, если не захочет большего. А он, рано или поздно, но захочет. Тем более теперь, когда обрел Единственную.

Додумать мысль о том, что эта женщина, действительно, является слабостью сына, которой я не премину воспользоваться, если он не оставит мне выбора, не успел. Система выдала предупреждение о появлении человека.

Открывшаяся створка двери послужила ему приглашением.

Наблюдать за ним было приятно. Грациозная лаконичность движений, ощущение внутреннего спокойствия, полное отсутствие тревоги. Всего несколько шагов к центру кабинета, которые он проделал молча, сохраняя выправку, присущую воинам той страны, в которой мы находились, сказали мне о нем многое.

И о его опасности, о которой говорили Сэнши и Туоран, и о той способности предчувствовать, которую я видел в нем сам.

Но увидел я и то, о чем не было произнесено ни слова. Этот воин свое решение уже принял, и отступать от него не собирался.

— Я предупреждал, что мы еще встретимся.

Я вышел из-за стола и подошел к нему вплотную, нагнетая напряжение. Но он продолжал оставаться все таким же сдержанным, а во взгляде не мелькало даже тени страха.

— Да, господин. Я помню ваши слова.

Еще бы он не помнил. Он видел тот мой первый бой с созданием.

Несмотря на стремительность схватки, я заметил, как человеческий воин подошел к перегородке, наблюдая за смертельным танцем.

Когда я вышел, оставив раненого Сэнши заботам лекарей и Виктора, в глазах Алексея мелькнуло уважение, тут же сменившись равнодушной отстраненностью.

Это уже потом я узнал, как потрепала его жизнь, заставив загнать все, что он чувствовал вглубь истерзанной души. Тогда же просто подумал, что он очень похож на нас.

— Мой сын дал тебе лестную характеристику. — Я не без умысла упомянул Туорана, хотел увидеть его реакцию. Ярость была слишком яркой, чтобы ему удалось ее скрыть. Ожидаемая ярость. — Я хочу поручить тебе задание. Если справишься, будешь подчиняться лично мне.

— Да, господин.

Облегчение в его глазах я тоже не пропустил. Чем обычно заканчиваются тренировки с сыном я знал. Этот — выстоял, но вряд ли жаждал повторить тот опыт.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});