Иномиры: Романы - Александр Казанцев

Я приглядывался к молодым и пожилым лицам, к покрою одежды, видя стремление одних женщин выглядеть эффектнее и привлекательнее, а в других чуть ли не вызывающее пренебрежение к своему внешнему виду, и что особенно удивительно, у молодых!.. Я угадываю в этом какое-то чувство протеста и неудовлетворенности…

Нам предстояло занять места в первом ряду в одной из лож второго яруса и опереться о бархатную поверхность отделяющей нас от зала баллюстрады.

Оля поглядывала на меня и шептала:

— Вы, Альсино, похожи на знаменитого музыканта, приехавшего из-за рубежа. Дайте я вам поправлю ваш галстук-бабочку. Совсем вы не умеете его носить! И чему только вас учат дома? Вот так. Теперь просто здорово! Правда-правда! Вот только… — И она запнулась.

— Голова под париком как у буддийского монаха? — угадал я ее мысль.

— Вы просто невозможный человек! Я все забываю, что я для вас как бы прозрачная…

«Если бы только прозрачная!» — подумал я. Но она, к счастью, не прочла этой моей сокровенной мысли, хотя не раз улавливала уже то, о чем я думал.

Я разглядывал сверху усаживающихся внизу в кресла людей. Потом перевел взгляд на сияющую над ними огромную люстру с красивым сочетанием умело подобранных огней.

Люстра потускнела, и шум в зале на всех ярусах умолк.

Перед прикрытой занавесом сценой в углублении сверху видны стали музыканты с их инструментами.

Между их рядами пробирался статный, элегантно одетый седой человек. Он взошел на возвышение, держа в руке тонкий прутик. Повернулся лицом к залу. Поклонился. Зал ответил рукоплесканием.

Потом, обернувшись к оркестру, взмахнул своим прутиком и заставил меня поразиться тому, как непостижимо соединил он звучание множества инструментов, обрушив сразу завороживший меня поток звуков.

Я подумал: «Как много потерял наш немой мир, заменив звуки телепатией!» Оказывается, музыка обладала самыми сильными телепатическими свойствами.

Когда на сцене появились танцоры, сочетавшие свои движения со звучавшей музыкой, как бы материализуя ее, Оля вся превратилась в восторженное внимание.

— Альсино! Альсино! Смотрите! Они же летают… на миг застывают в воздухе! Правда-правда!

Она имела в виду главных героев, именуемых Ромео и Джульетта.

Я не читал этой знаменитой трагедии Шекспира, волнующей людей на протяжении столетий. Но мне этого сейчас и не требовалось. Даже не столько движения танцоров, которыми так восхищалась Оля, а сама музыка открывала мне глубину души великого драматурга, счастье и горе его героев, доносимые до слушателя и зрителей прославленным музыкантом и талантливыми исполнителями.

Я всем существом своим воспринял всю горечь любви двух юных сердец, разлученных жестокой родовой враждой, и переживал вместе с ними их чувства… Поистине, печальней нет на свете!..

Музыка оказалась ключом к пониманию параллельного мира!

Мы оба, и я, и Оля, находились под таким впечатлением от спектакля, что, не сговариваясь, миновали станцию метро, с которой поезд доставил бы нас на пригородный вокзал, и пошли пешком «куда глаза глядят…», как предложила Оля.

Мы говорили о том, что видели и что перечувствовали. Оле требовалось обязательно знать, как я воспринял истинную любовь, которая возникает вопреки всему, как, по ее убеждению, только и могла возникать. И я ничего не скрыл от нее, даже того, что я сам боюсь такой любви…

Незаметно мы оказались на набережной и пошли вдоль реки. С нее в этот душный осенний вечер несло сыростью и какими-то запахами. Здесь было менее шумно, чем на ближних улицах. И хотя самоходные экипажи, известные нам лишь по древней истории, и проносились мимо нас, шурша шинами, пешеходов встречалось мало. В особенности у парапета, за которым был обрыв к воде.

Мы прошли под красивым мостом, как бы подвешенным к переброшенной через реку могучей цепи.

На противоположной стороне реки вместо светящихся прежде окон домов появились теперь веселые огоньки.

— Это наш парк культуры и отдыха. Там гуляют.

Но вскоре огоньков не стало видно. Их сменил лес на склоне крутого берега.

— Это, по старому говоря, Воробьевы горы, — пояснила Оля.

— Это чудесно! — воскликнул я, хотя, по правде, чудесной была наша прогулка с Олей и разговор о чувствах, казалось бы, чужих, но, может быть, более близких нам, чем мы подозревали. — Жаль, вблизи моста не видно, — добавил я.

— Он дальше. Мы дойдем до него. В лесу хорошо! Внезапно наше милое одиночество было нарушено группой хорошо одетых молодых людей, преградивших нам дорогу.

Один из них, с тонкими подбритыми усиками и ранними залысинами и в то же время с отпущенными до плеч волосами, обратился к нам:

— Просим прощения. Не можете ли вы помочь нам?

— Что вам надо от нас? — тоненьким голоском попробовала возмутиться Оля.

— Милосердия!.. Только милосердия… Боже, как радостно на душе! Это при виде вас! Переведите нас, пожалуйста, на ту сторону улицы.

— Вы что? Не в своем уме? — вспылила Оля.

— Мы все за вами… как гномики за Белоснежкой… цепочкой… Там академическая квартира… Кайф… Неощутимый укол… Не пожалеете… Искать нас будете…

— Подите прочь, наркоман! Мне противно!

— Ах, ох! Разве святая Мадонна может так выражаться? И совсем даже не противно. Блаженство! Надо попробовать. Все пробовали.

— Да что ты рассусоливаешь, интеллигент, кандидат наук или член… как тебя там! — вмешался лохматый верзила.

— Дайте дорогу, — требовала Оля.

— Ну нет!.. Только через мой труп!.. Вы хотите наших трупов? А где милосердие?… Переведите через улицу… умоляем…

Оля морщилась.

Тут к первому наркоману протиснулся из задних рядов рыжий парень, в котором я узнал шофера «мерседеса», похищавшего меня «для интервью зарубежному изданию». Он стал что-то шептать на ухо обладателю усиков.

Тот сначала отмахивался.

— Отчего это кругом все вертится? Карусель какая-то! А как хорошо! Хоть на коне, хоть в санках!.. Надо попробовать! Говорю, попробовать! Чего болтаешь? Куда позвонить? Что? Большой куш оторвем? Это у тебя, бра ток, от иглы? Как? Из НЛО… А ты знаешь, что это значит? Надо людей обманывать! Понял? Мадонна! Переведите через улицу… академическая квартира… рояль… Трехспальная кровать… Все будет о'кей! — И он запел: — «Возьмемся за руки, друзья! Возьметесь за руки, друзья, чтоб не упасть поодиночке».

— Господа! Она же меня уронит, Мадонна из НЛО. Я могу разбиться!

— Хватит крутить, — прервал верзила. — Бери их, ребята! Пригодятся… Наше дело правое! Себе берем…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});