Крылья Мальгуса. Ступень Четвертая. Часть первая - Инди Видум

поддерживал отношения.

— И со многими ты поддерживаешь отношения, Ярослав?

Я открыт было рот, чтобы ответить, и внезапно меня озарило: я не мог в прошлой жизни общаться только с тремя магами, но я больше никого не помню и до этого мига даже не считал это ненормальным. Получается, для меня остались только те, к кому я испытывал сильные чувства? А остальные исчезли из моей памяти, как неважное? Как там сказал Дамиан? Маг превращается в ходячую функцию, практически теряя личность. Сейчас я предпочел бы забыть любое заклинание, но вспомнить хоть кого-то еще из близких мне людей. Я уверен, они были. Просто не могли не быть.

— Сейчас я общаюсь только с императором, Ваше Императорское Величество. И то, очень редко. Тот мир больше не мой. Меня с ним почти ничего не связывает.

— Почти?

— Честно признаюсь. Осталось только желание отомстить Дамиану за смерть учителя, Ваше Императорское Величество. Но тут у меня руки связаны клятвой на ближайшие двадцать пять лет.

— Неужели человека можно достать и в другом мире? — удивился он.

— Я пока не знаю, как это сделаю. Мой учитель утверждал, что возвращение невозможно, но сильный маг может дотянуться и издалека, правда, с большой потерей маны.

— То есть ты хочешь его убить и продолжаешь общаться?

— Он тоже хочет меня убить, но полезен. Большинство того, что знаю о Накрехе, я знаю от него. Накрех очень опасен.

— И насколько достоверна информация, которую выдает тот император? Я так понимаю, что подтвердить ее никто не может?

В его голосе наконец появилась заинтересованность, но я не понимал, к чему она относится: к гипотетическому коллеге из другого мира или к информации об опасном маге.

— Можно попробовать поговорить с самим Дамианом. Именно попытаться. Как я уже говорил, отношения между нами сложные, и мы не всегда отвечаем друг другу.

— Насколько опасно такое общение? — сразу ухватил суть император.

— Теоретически магу можно нанести вред в снохождении. Поэтому, если во время этой практики к вам вдруг вывалится кто-то незнакомый, уходите сразу, не пытайтесь с ним разговаривать. Но конкретно в разговоре с Дамианом, вам не грозит ничего. Он слабее меня. Недооценивать его, конечно, не стоит, но пока он во время наших встреч не пытался превратить их в финальную битву.

— Пожалуй, мне было бы интересно с ним встретиться, — признал император.

Как говорится, желание императора — закон, поэтому я тут же связался с бывшим приятелем. Дамиан ответил сразу. Наверняка рассчитывал на Марту, а вместо нее увидел незнакомого мужика, отчего его и без того не слишком привлекательную физиономию дополнительно перекосило. Я внезапно подумал, что за нашего императора хотя бы не стыдно, а из Дамиана ничего приличного даже Айлинг не сделал.

— Мальгус, кого ты приволок? — сварливо, как древняя старуха, спросил Дамиан. — Мы не договаривались на встречу с кем попало.

— Это не кто попало, это лицо, равное тебе по статусу, Его Императорское Величество Иван Михайлович Туманов.

— Не скажу, что мне приятно это знакомство, — не смягчился Дамиан, которого явно беспокоило то, что против него сейчас двое. — Толку от этого знакомства, если пользу оно не принесет. Ни торговли, ни обмена магами. Хотя… — он задумчиво пожевал губами. — Обмен знаниями тоже возможен.

— Именно поэтому мы здесь. Боюсь, Его Императорское Величество не слишком верит в угрозу от Накреха.

— Как вытеснит его из собственного тела, так сразу поверит, только поздно будет.

— С чего вы это взяли, Дамиан? — подал голос император.

Чувствовал он себя не в своей тарелке, держался скованно и чуть за мной.

— С того, что он пытался этот финт у нас проделать, но не преуспел. У нас хотел силовой захват провести, а у вас, похоже выработал другой план, что логично с учетом особенности руны, — с четко выверенной снисходительностью ответил Дамиан. — Он будет придвигаться к вам, пока не займет либо ваше тело, либо тело вашего наследника.

— Почему же он этого не сделал за прошедшие сто лет?

— Скорее всего, первоначально он попал в тело без магии, что его уже стразу затормозило, потому что руну недостаточно на себе нарисовать, ее нужно напитать маной. А ману не-маг может добыть только из накопителя, а это очень большие потери при использовании.

— Положим, первые лет десять он запитывал руну добытыми накопителями. Но затем его ничего не сдерживало.

— Слишком часто менять тело нельзя, душа может не выдержать и распасться. А пребывание в одном теле хотя бы несколько лет позволяет ей укрепиться. Грубо говоря, если сравнить душу с куском ткани, то при перемещении от нее отрывается кусок и на его место ставится заплатка. — Дамиан вдохновенно размахивал руками, показывая навыки дипломированной швеи, показывающей свою работу. — Но ее нужно не просто приложить, ее нужно пришить так, чтобы она не отлетела, а желательно еще и перекрасить в цвет общего куска, проверить другие швы, чтобы в самый ответственный момент, при переселении, душа не разорвалась. Но я уверен, что он и без того нашел себе развлечения. Любимое занятие Накреха — соединять несоединяемое, а у части его химер даже человеческое мышление оставалось. — Он помрачнел и выдал: — Что-то я с вами разговорился. Информация — большая ценность, а я вам вываливаю ее за просто так. В следующий раз, Мальгус, приходи только с платой. Ты знаешь, чего я хочу.

Интерлюдия 13

Взгляд главаря был столь тяжел, что те, кто стояли, неосознанно попятились, а те, кому не посчастливилось занять сиденья, испытали сильнейшее желанье сползти под них. Но ни сползти, ни удрать никому не получилось, потому что следующим взглядом главарь пригвоздил всех к месту, а единственная дверь в этом помещении с громким противным скрежетом захлопнулась, отсекая неудачливых заговорщиков от столь желанной свободы.

— Итак, господа, поздравляю, у нас завелась крыса, сливающая наши планы Императорской гвардии, — обманчиво спокойно сказал главарь.

— Возможно, просто неудачное стечение обстоятельств? — предположил один из магов. — Если бы не вмешался Елисеев…

— Как здорово, что есть такой замечательный козел отпущения, на которого можно повесить все, — издевательски сказал главарь. — Только скорость, с которой появились гвардейцы, однозначно указывает на то, что их не подняли по тревоге, а они сидели в ожидании. А Ефремов, похоже, даже спать не ложился.