Предложение повесы - Лоуренс Стефани

Немного подумав, Флик возразила:

— Это нельзя назвать признанием в любви.

— Нельзя, согласна. Но пойми, он натянут как струна, которая вот-вот лопнет. Он никогда не отличался особой выдержкой: нетерпеливый, упрямый. И если сознательно идет на ограничения, это о многом говорит.

Леди Озбалдистон не развеяла ее сомнений, но…

— А зачем он объявил о своих намерениях? Видимо, у него была на то причина? — спросила Флик.

— Думаю, затем, чтобы другие опытные джентльмены, его ровня, если хочешь, держались подальше от тебя.

— Точнее говоря, чтобы их отпугнуть.

Леди Озбалдистон кивнула:

— А на балах он следит за каждым твоим шагом. Значит, ты ему небезразлична.

Флик едва заметно улыбнулась. Леди Озбалдистон заметила это и проговорила:

— Вот именно. Так что нечего хандрить. Он ведет себя идеально. Право, не знаю, чего ты от него хочешь. Любовь — чувство многогранное. Одна из ее граней — готовность защищать любимую женщину. Гарольд тебя защитил. Одной страсти для этого было бы мало.

Флик задумалась.

Певица в этот момент взяла самую высокую и невыносимо долгую ноту. Когда она умолкла, все зааплодировали и поднялись со своих мест, оживленно переговариваясь. Флик присела.

Кивнув, леди Озбалдистон посоветовала:

— Подумай над тем, что я тебе сказала, милая, и поймешь, что я права.

Слова леди Озбалдистон пролили новый свет на происходящее, но, сидя в карете леди Горации, Флик радовалась, что находится в полумраке. Она все равно не была уверена в том, что Демон ее любит, что он может ее полюбить и когда-нибудь полюбит. Другой вариант ее не устраивает.

Оглядываясь на прошедшие недели, она должна была признать, что он действительно ее оберегал, но, быть может, им двигала страсть? Да, он желал ее, и желание, несомненно, было сильным. Но любви она не видела.

И хотя леди Озбалдистон объяснила ей, почему Демон не проводит с ней столько времени, сколько проводил в провинции, оставалось непонятным, почему он так тщательно держит между ними дистанцию. Мысленно поблагодарив старую даму за то, что та вернула ей надежду, Флик устремила взгляд за окно и стала думать, как заставить Демона разрешить ее сомнения. Она не могла спросить его об этом напрямую. А что, если он ответит отрицательно, но неискренне — либо потому, что еще не успел это осознать, либо осознал, но не захотел признаться?

Оба варианта вполне вероятны: ведь она ему не говорила, насколько ей важна его любовь. На все ее вопросы Демон отвечал коротким «нет», и если на этот, жизненно важный для нее, вопрос он тоже ответит «нет», надежда ее умрет, а все мечты пойдут прахом.

Карета повернула, и за окном Флик увидела группу мужчин, стоявших возле таверны. Один из них поднял кружку. Она заметила его лицо и красный шейный платок. Ахнув, она выпрямилась, но карета уже проехала мимо.

— Что с вами, милочка? — спросила Горация.

— Ничего. Просто… — Флик моргнула. — Наверное, я задремала.

— Поспите, если хотите, — нам еще долго ехать.

Флик кивнула, лихорадочно соображая, забыв обо всем на свете. Она хотела было спросить Горацию, где они проезжают, но не решилась, потому что не смогла бы объяснить, почему ее вдруг заинтересовали названия улиц. Она не отрывала взгляда от окна, но до самого дома не увидела ни единой вывески.

Флик уже решила, что будет делать.

Карета остановилась у особняка Кинстеров. Вместе с Горацией Флик неспешно поднялась по ступенькам, пожелала ей спокойной ночи и повернула в то крыло, где была ее спальня. В этой части дома никто, кроме Флик, не спал, а юной горничной было велено не дожидаться ее ночами, так что Флик, никем не замеченная, влетела к себе в комнату и переоделась в костюм, заставивший бы покраснеть любую благородную девицу.

Уже через десять минут Флик прокралась вниз. Дверь не запирали почти до самого рассвета, до возвращения отца Демона. До той поры Хайторп чистил серебро в буфетной, недалеко от парадной двери. Флик на цыпочках вышла в холл. Флик проскользнула в наружную дверь, бесшумно закрыв ее за собой, и облегченно вздохнула.

Выбежав на улицу, она остановилась в тени стены. Ее первым побуждением было пройти по пути следования экипажа, разыскать Блетчли и следить за ним всю ночь. Однако это был Лондон, а не Ньюмаркет: даже в ее наряде было бы неразумно слоняться по улицам после наступления темноты.

Смирившись с реальностью, Флик отправилась на Албемарл-стрит.

Глава 20

К счастью, до Албемарл-стрит было недалеко. Флик отыскала нужный дом без труда: Горация показала ей его, когда они проезжали мимо. Демон жил один, а из прислуги при нем состоял только Джиллис. Флик это было на руку: не придется иметь дела с незнакомцами.

Проскользнув к двери, Флик обратила внимание на единственную карету, стоявшую чуть поодаль. Кучер ерзал на козлах, кутаясь в плед. К счастью, он сидел к ней спиной. Флик взялась за дверной молоток, собираясь постучать, но дверь приоткрылась. Флик осторожно толкнула створку, и дверь открылась настолько, что она смогла проскользнуть внутрь.

В полумраке она осмотрелась, а потом осторожно прикрыла дверь. Она оказалась в узкой передней, прямо перед ней наверх вела лестница. Справа была сплошная стена, слева — закрытая дверь, видимо, в гостиную. За лестницей шел узкий коридор.

Демона, возможно, нет дома: из щели под дверью гостиной не проникал свет. Подняв голову, Флик различила неяркий свет наверху — там, наверно, спальня.

Она закусила губу и стала смотреть на лестницу. И вдруг услышала возню и мурлыкающий женский голос с акцентом:

— Гарри, мой Демон…

Флик не заметила, как оказалась на лестнице.

Сверху донеслось смачное ругательство.

— Какого дьявола вы сюда явились, Селеста?

— Ну конечно, я пришла составить тебе компанию, Гарри. Сегодня так холодно. Хочу согреть тебя.

Еще одно ругательство, такое же яростное.

— Это глупо. Как вы сюда попали?

— Не важно. Главное — я здесь. И ты должен вознаградить меня за мою предприимчивость.

Уже у двери Флик услышала глубокий, досадливый вздох.

— Селеста, я понимаю, что английский язык вам не чужой, но «нет» звучит одинаково почти на всех языках. Все кончено. Finis!

— Ты шутишь!

В голосе Селесты звучала наигранная обида. До Флик донесся тихий шелест шелка. А потом снова проклятие:

— Черт побери! Прекратите!

Послышалась возня, ругань, откровенные предложения Селесты.

Дверь распахнулась.

— Джиллис!

Флик отскочила и уставилась на Демона. Его лицо мгновенно стало бесстрастным.

Ошеломленный, Демон стоял на пороге спальни, кипя от ярости, сжимая запястья бывшей любовницы и глядя в широко раскрытые глаза будущей жены. На какую-то долю секунды он потерял способность соображать.

Хвала небесам, Флик тоже была ошеломлена и не проронила ни звука. Появился Джиллис.

— Да, сэр?

Демон посмотрел вниз. Селеста шипела и царапалась. Он стоял в дверях, так что графиня не видела Флик, которая вжалась в угол крохотной лестничной площадки и натянула кепку на лоб, а шарфом замотала подбородок.

Судорожно вздохнув, Демон шагнул вперед и повернулся, спиной втиснув Флик еще глубже в угол.

— Графиня уходит. Немедленно.

Он рывком вытащил Селесту из комнаты и с каменным лицом указал ей на лестницу. Селеста секунду стояла, яростно глядя на него, потом произнесла три слова, которые он, к счастью, не понял, задрала нос, накинула на плечи плащ и спустилась вниз.

Джиллис открыл дверь.

— Ваша карета ждет, сударыня.

Не оглядываясь, Селеста удалилась, и Джиллис закрыл дверь. За спиной у Демона Флик, наблюдавшая за происходящим из-под его локтя, ухмыльнулась. А потом отскочила и вжалась в стену: Демон обернулся и взревел:

— А что, будь все проклято, ты здесь делаешь?

— А? — Джиллис потрясенно поднял голову. — Боже!

Судя по глазам Демона, Бог ей сейчас не очень-то помог бы. Она едва вспомнила, зачем пришла.