Наказание для вора (СИ) - Котова Дарья

Площадь-каток была огорожена невысоким деревянным заборчиком — очередным творениям декораторов, — и у друзей только поиск калитки занял полчаса, на протяжении которого буйная часть компания (Реб и Лен) подговаривали мирную часть (Дель и Мэл) плюнуть и перелезть так. Арбитром выступила Мила, заявившая, что они сломают декоративные цветы, которыми был украшен верх изгороди, и запретила подобный вандализм. А потом Судьба переняла эстафету у леди Феланэ по остановке друзей, потому что на каток они так и не успели ступить. Хотя калитку нашли!

— Кого я вижу! Бастард, крестьянин, чудище и вор!

Больше ничего Сатиэль, не менее пьяный, чем друзья, сказать не успел. Кулак Лена отправил его размазывать кровавые сопли по льду: может быть, мечником он был не таким хорошим, как Мила, но вот в уличных боях толк знал. Рален и Мелолиэль, естественно, в стороне не остались и под визг сопровождающих их девушек накинулись на Лена. Тому на помощь пришли Реб и Дель. Мэл нерешительно топтался на краю катка: среди знакомых Сатиэля была и Кэтрин. Мила же вальяжно облокотилась о калитку и с интересом наблюдала за кучей из шести тел, катающихся по снегу, пока ей под ноги не прикатился Лен.

— Наконец-то на своем месте, — довольно заметила она, пока Лен сплевывал кровь.

— Как скаже-жешь, мой…моя…моямойая королева, — пробормотал он, заплетающимся языком.

— Кто? — из-за сломанного носа слова Сатиэля были едва понятны, но хохот харкающего кровью эльфа услышал весь каток. — Подстилка она воровская!

Он уже не увидел, как потемнели до черной синевы сапфировые глаза моментально протрезвевшей леди Феланэ — его били. Очень жестоко и с такой силой, которую никто не ожидал от худощавого и невысокого лиса. Впрочем, за три месяца более чем близких отношений Мила успела заметить, что это на вид Лен мелкий, а на деле у него сильные руки, которым он заботливо обнимал ее, когда думал, что она спит, подтянутый живот с кубиками пресса, да и выносливости ему было не занимать. Так что зрелище довольно жестокого и кровавого уличного избиения, повергшего в шок обеих леди де Шелон и Нериэль, на Милу произвело ностальгически-эстетическое воздействие. Она стояла с задумчивым видом и наблюдала за банальным мордобоем, к которому присоединились друзья с обеих сторон: Рален с Мелолиэлем пытались оттащить Лена от Сатиэля, Реб им мешал, одновременно избивая, а Дель, сначала пытался развести всех, а потом, получив кулаком в ухо, плюнул (фигурально) и присоединился к дракону. Образовалась очередная куча из тел, но с большим количеством крови, хрипов и площадной брани, на которую неминуемо должны были обратить внимание стражи порядка, что и произошло. Громкий свист оглушил не только драчунов, но и все зевак. В образовавшейся тишине капитан патрульных, глядя на то, как его ребята растаскивают в стороны шесть тел, часть из которых активно брыкалась, устало, но строго поинтересовался:

— Деремся?

— Деремся, — подтвердила Мила, выходя вперед. Отсиживаться в стороне она не собиралась: тот факт, что Лен дрался за нее и вместо нее, не отменяет ее ответственности.

* * *

— Принимайте пополнение, — дежурный в Управлении распахнул дверь камеры, запуская пятерку новоприбывших, часть из которых (все, кроме Милы и Мэла) были разной степени побитости. Встречали их не менее «радостные» рожи: временный изолятор для мелких преступников представлял из себя большую клетку прямо посреди дежурной комнаты. Здесь на вбитых в стену железных лавках сидели попрошайки, карманники, продажные девицы, мелкие грабители и прочая шушера. Но сейчас этот контингент был рассеян уличными хулиганами, количество которых на праздники увеличивалось в несколько раз.

Разношерстная компания вызвала ажиотаж среди «старичков». Миле, как прекрасной эльфийке, сразу же уступили самую чистую и непогнутую скамейку, на которую она уселась с видом императрицы. Впрочем, совсем скоро ее по популярности затмил Лен, легко войдя в столь непрезентабельное общество. Знакомая с детства, немного позабытая за годы жизни с отцом и учебы в Академии среда была для него более привычна, чем для ютящегося в углу Мэла, сидящего в одиночестве (низы общества умели уважать силу, а ликаны этой силой и являлись) Деля и храпящего на полу Реба (вот кого не могло ничего поколебать и смутить). Спустя три часа карточных игр Лен выиграл три шапки, семь курток, два шарфа, один из которых был порван, сломанную курительную трубку, костяной браслет, ножик (хорошо же обыскивают дежурные в Управлении, ничего не скажешь!) и огрызок яблока. Его товарищи не желали прекращать, несмотря на череду разгромных поражений, и требовали реванша. Тогда Лен предложил обыграть дежурных, на что получил ответ, что легавые не играют. Презрительно фыркнув, лис спустя еще три часа стал счастливым обладателем трех карманных часов, пустой кружки из-под чая, стопки белых листов, двух облезлых перьев для письма и сменной рубашки размера тролля. Собрав столь богатый «урожай» со всех в Управлении, кто мог держать карты и маялся на дежурстве в праздники, Лен предложил устроить лотерею: кто выиграет в придуманном им конкурсе, тот получает приз. Сделав из рубашки мешок, он запихнул туда все выигранное «честным» трудом и отдал Миле, которая вытягивала оттуда приз для очередного счастливчика. Богатая (иногда, слишком!) фантазия Лена позволила ему сделать эти три дня поистине незабываемыми для всех. Друзья, да и их сокамерники, держались за животы от смеха, наблюдая за очередным хитроумным конкурсом, придуманным рыжим лисом. Что только не происходило здесь: и прыгали через веревку, и переодевались, и изображали различных животных, и охотились на вампира (вампиром был так и не проснувшийся Реб) — всего не перечислить.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Веселье закончилось, когда на утро четвертого дня в Управление явились начальник и два его заместителя. В отличие от подчиненных, они отмечали праздники в тесном семейно-дружественном кругу и от похмелья не страдали, поэтому сполна смогли насладиться картиной «Опять я вытаскиваю сына и его друзей из изолятора».

— Вы хоть успели порог дома переступить? — язвительно поинтересовался Альберт Крейл, пока Лен накидывал отобранный при досмотре плащ.

— Да, — проворчал он. — Даже немного погуляли.

— Погуляли вы, судя по твоей сине-фиолетовой роже, очень даже много, — процедил Крейл-старший. Он, в отличие от коллег, не видел ничего смешного в сложившейся ситуации, которая еще и повторялась из года в год.

— Праздники придуманы разумными существами, чтобы веселиться, — заметил Лен, но, увидев выражение лица отца, тут же исправился: — Нам очень стыдно.

Альберт Крейл окинул взглядом невозмутимую эльфийку, сонного дракона, помятого ликана и позеленевшего человека, остановившись на наглой физиономии собственного сына.

— Я заметил, как вам стыдно.

Лен опустил глаза, пытаясь изобразить раскаяние. Получалось плохо.

Крейл махнул рукой:

— Исчезли с глаз моих.

Друзья тут же радостно исполнили приказ.

Праздники удались.

Глава 3. Стажировка, или Наука патрулирования

Дель суетился у плиты, хотя слово «суетился» не совсем верное: движения друга были спокойными и размеренными. Дель был в своей стихии. Он всегда любил готовить, но условия жизни не позволяли его кулинарному таланту развернуться во всю мощь, зато сейчас, в доме Милы, ничего не ограничивало его. Лен поймал себя на мысли, что эти месяцы в особняке Феланэ благотворно повлияли на друга: он давно не видел его таким умиротворенным. Дель всегда любил быть полезным и помогать другим, но в силу природы ликана, которая отпугивала людей и нелюдей сама по себе, ему редко давали шанс.

«Ну и дураки», — подумал Лен.

— Мм, это чем таким пахнет? — довольно принюхиваясь, поинтересовалась Мила, входя на кухню и усаживаясь рядом с Леном. Она выглядела как всегда прекрасно: удобный кожаный костюм, мечи на поясе и ни единого следа от их бурных гуляний на лице. Прямо цветущая роза! Не то что Лен, синяки которого сходить не желали никак, да и сломанные ребра все еще побаливали. Стало немного завидно.