Трибунал для судьи - Вячеслав Денисов

А вечером этого же дня нас ждал еще один сюрприз. Позвонил Земцов и сообщил – поступил сигнал из аэропорта. Рейсом из Москвы в Тернов прибыла гражданка Германии Штефаниц Виолетта. Она заказала такси и через пять минут убыла в город. Поскольку Макс опоздал с ее «встречей», местонахождение Штефаниц в данный момент неизвестно. Скорее всего, она остановилась в одной из гостиниц.

Виолетта Штефаниц, вопреки всем моим предостережениям и просьбам, приехала в Россию за своей смертью. Я так и не понял – она дура, потому что баба или потому что немка? Первое, что она сделает – позвонит своему «дрезденскому другу», а проще говоря – отморозку Гурову. После этого звонка она из Тернова уже не уедет. Естественно, она не увидит в кобеле Маркуса, поэтому сделка, по ее мнению, не состоится. У нее – нет. Но если бандит Гурон точно знает, что с нее можно стрясти три миллиона, то он это сделает и без кобеля. Посредством других сделок. Виолетта сама превратится в Маркуса. И ее будут выкупать из России за те же самые деньги ее родственники. Поскольку немцы – люди законопослушные, то вскоре этой сделкой заинтересуется сначала местная полиция, потом – Интерпол. А Гурон – не немец. Он – русский преступник, поэтому чхать он хотел на Интерполы и прочих мусоров. Красивую девушку Виолетту ожидает в лучшем случае несколько месяцев отсидки в наполненном крысами сыром подвале. Ну, почему она такая дура?..

Кстати, и Гурон, и Ступицын сейчас в диком цейтноте. По ее звонку они сразу помчатся на встречу. Макс Виолу проморгал, поэтому мы просто не успеваем за событиями. Единственная наша задача – предотвратить появление еще одного трупа. Хватит Шилкова с Челпановым. Не хватает в Тернове еще международного скандала.

– Герр Пермяков, садитесь за телефон и в темпе самбы обзванивайте все гостиницы! А нам с герром Струге нужно кое-что сделать… – Пащенко потянул меня за рукав к выходу.

После спуска со второго лестничного пролета я не выдержал:

– Куда бежим?

– На второй этаж. К моему помощнику. К нему персонаж один явился с сообщением о том, что его хотят убить. Назвал два имени, очень хорошо тебе известные. Назвать?

– Не нужно. – Я терялся в догадках относительно другого – кто этот прибывший?

Когда Пащенко пропустил меня вперед и я вошел в кабинет, удержаться от улыбки уже не мог. На стуле, держа сигарету в дрожащих пальцах, сидел… до боли знакомый мне водитель «Газели»! При виде меня, его едва не хватил паралич. Ужас настолько легко читался на его лице, что я не выдержал. Воздух все же прорвался сквозь мои надутые щеки, и я расхохотался. Вадим и его помощник смотрели на меня, как на лишенного рассудка.

– Я говорил тебе, что если увижу в четвертый раз, то калекой сделаю?!

Сигарета выпала из рук парня, и он вскочил со стула. Забежав за спину помощника прокурора, он заорал:

– Он убьет меня! Пусть он уйдет!..

– Я не понял, – насупился помощник. – Вас кто убить хочет? Вы уже упомянули криминального авторитета, милиционера. Теперь еще – судью. Вас все убить хотят? Сядь на место!..

Я быстро разъяснил ситуацию. Помощник так же быстро рассказал о цели прибытия водителя «Газели». Оказывается, он был свидетелем убийства незнакомого ему ранее гражданина и выброса его тела у сорокового дома на улице Лазарева. Парень уже признался в том, что состоял ранее в организованной преступной группировке Гурова, но сейчас решил стать на путь исправления. Понятно, что не угрызения совести пригнали его в прокуратуру. Его привел страх за свою бестолковую и никому не нужную жизнь. Он признавался во всем, за что можно было приговорить не более чем на год, отметая от себя все серьезное. Услышав, как Гуров сказал Ступицыну: «Ты насрал, ты и убирай», он не сразу понял, о чем идет речь. Лишь потом, когда он ехал в город, увозя от «явочной» квартиры всех троих, он услышал сзади, в салоне, глухой хлопок. Обернувшись, парень заметил, как Ступицын прячет за пазуху дубленки пистолет. Увидев его интерес, Ступицын так посмотрел на водителя, что тому стало не по себе. Труп сбросили по дороге, на улице Лазарева. Поняв, что грядут перемены в жизни, возможно даже – трагические, молодой отморозок не выдержал и помчался в прокуратуру. В ближнюю к дому. Самой ближней оказалась транспортная. Это он удачно зашел…

– Ну, мне есть очень много чего добавить к этой явке с повинной. – Я подошел и положил руки на плечи парня. Он вздрогнул, как от удара током. – Так что сейчас, когда я начну задавать вопросы, постарайся отвечать быстро и не задумываясь. Мы встречаемся через день, поэтому вся твоя деятельность у меня на глазах. Кто убил милиционера в питомнике?

По отчаянию на его лице я понял, что он не знает. Сейчас я ему верю.

– Хорошо. Где сейчас Гуров и Ступицын и каковы их планы?

А вот сейчас – «в тему». На его лице радость от того, что может помочь следствию и выклянчить себе хоть небольшое, но снисхождение.

– Я знаю, что они ехали забрать какого-то кобеля и ехать на встречу к какой-то немке! Но о месте встречи они мне не говорили! Клянусь мамой!

– Ты еще задницей поклянись, – посоветовал Пащенко. – Скоро ты не будешь знать, куда ее девать.

У парня забегали глаза и на лбу выступил пот.

– Ладно, ладно… – успокоил я его. – Где ты их высадил?

– У Областного суда. Они в гараже суда собаку прячут.

Оп-па!

– Кстати, коль скоро мы заговорили о гаражах… – Я шумно втянул носом воздух и присел рядом с молодым человеком. – Сынок, во время нашей последней встречи ты меня уже направил в один гараж.

– Бес попутал!!! Вы меня так били! Так били…

Пащенко встал со стула.

– Довольно. Свяжись с городской прокуратурой. Выйди на следователя, что ведет дело об убийстве Шилкова. Потом с тем, что ведет дело по убийству Челпанова. Передай первому этого юношу. Все равно ему дела придется объединять в своем едином производстве.

Вадим уже вышел, а меня в дверях окликнул помощник. Когда мы вышли из кабинета, он меня спросил:

– Антон Павлович, это правда, что у вас собака есть?

– Какая собака? – прищурился я.

– Белочка.

– А-а-а… – Я облегченно вздохнул. – Не есть, а была. Лет двадцать назад. Мне мама на пятнадцатилетие белую болонку подарила. Я ее Белкой назвал. Белка, Белочка… Хорошая была собака. А ты откуда знаешь?

Присутствие Виолетты Штефаниц «герр» Пермяков обнаружил в гостинице «Сибирь». Ничего удивительного, что она поселилась в самой дорогой и фешенебельной по меркам Тернова гостинице, в номере «люкс» за пятьдесят долларов в сутки. У нас с собой сейчас не было и на троих пятидесяти долларов, тем не менее мы помчались туда.

В фойе нас встретил администратор и с резиновой улыбкой сообщил, что гостиница дорожит своей репутацией, поэтому информации о клиентах здесь кому попало не дают. Пащенко взял его под локоток и отвел в сторону. Через минуту администратор, походкой очень смахивающей на певца, композитора и хореографа Борю Моисеева, уже пулей летел к стойке. Шурша листами учетных журналов, как мышь в банных вениках, он искал любую информацию о фройляйн Штефаниц. Ему помогала милая девушка в форменной короткой юбке. По всему было видно, что он ей только мешал, но Пащенко сказал ему что-то такое волшебное, что с этого момента он делал все лично. Попроси я сейчас кофе, через минуту он уже дымился бы на той же стойке.

– Номер триста пятьдесят пять. Это один из самых дорогих номеров, – сообщил он, найдя нужную запись. – Мы его бережем для самых состоятельных клиентов.

– Но она уехала, – неожиданно сказала девушка в короткой юбке.

– Куда уехала? – глупо спросил я. Кто сообщает портье или администратору о своих намерениях? Тем более, если это клиент из «триста пятьдесят пятого» номера? Как всегда, выручил Пащенко, переориентировав внимание служащих с пространства на время – «когда уехала?».

– За полчаса до вашего прихода.

– Запасной ключ от номера! – Пащенко протянул руку.

Администратор замялся:

– Понимаете, мы не можем, репутация…

Пащенко взял его за руку и стал вытягивать из-за стойки.

– Пожалуйста. – Сорокалетний блондин уже протягивал ключ с огромной деревянной грушей на кольце.

Уходя к лестнице, я услышал в спину:

– Боже, как грубо…

Номер двухкомнатный. Если бы я жил в такой квартире, то не стал бы делать ремонт лет пять, чтобы вдоволь насладиться красотой и богатством убранства. Но рассматривать гобелены и мраморные колонны у нас не было времени. Все внимание на пластиковый чемодан и записную книжку, лежащую у телефона.

Да простит нас Виолетта. Не корысти ради мы перебираем ее трусики и блузки, а ради спасения ее же жизни. Складная вешалка для одежды, роман на немецком языке, вещи, вещи, вещи… Толстый кожаный кошелек. Пащенко раскрыл его и присвистнул. В нем покоились две банковских упаковки стодолларовых банкнот. «Лопатник» опять полетел в чемодан.

– Ничего…