Слёзы Рублёвки - Ирина Боур

И как застольный собеседник Виктор был великолепен. Неистощим на истории, на байки, на интересные темы. Вот уж никогда Сергей не думал, что ему будет интересно рассуждать о том, был или не был Большой Взрыв, в результате которого якобы создана наша Вселенная… Или размышлять на тему, не является ли наш мир одной большой компьютерной игрой для неких запространственных… э-э… эгрегоров. Которые, по сути, нами и управляют, как какой-нибудь любитель 'Цивилизации-2'…

И в то же время впечатляла совершенная деловая хватка Серебрякова, его умение мгновенно перестраиваться с тем общих, забавных, на конкретный деловой лад.

И предложения его были весьма приемлемы. Давал продукцию на реализацию. И полученные суммы готов был оставлять Сергею на развитие. В форме как бы беспроцентного кредита. До определённого уровня, разумеется. После которого надо было и погашать кредит, и делать перечисления. Процент, из которого должен был работать Лодкин, был тоже вполне бодрящим.

В результате Сергей подписал договор.

Надо сказать, что работать с Серебряковым было неплохо. Партнёром, правда, он был жёстким. Дырки в отчетности вычислял мгновенно, и после пары попыток поиграть с цифрами Сергей зарёкся это делать. Слава Богу, удалось изобразить эти попытки как проколы бухгалтерии. Неизвестно, насколько в это поверил Серебряков, но внешне в его поведении ничего не изменилось. И когда он как-то заехал к ним в Пермь с контрольным визитом, то был всё так же открыт и распашен.

Так продолжалось года четыре. Бизнес вполне наладился. Хотя, откровенно говоря, миллионером на нём Сергей не стал. Это было, пожалуй, и невозможно с тем объёмом спроса, что мог обеспечить Урал. Товар всё-таки 'долгоиграющий'. И хоть в последние годы благосостояние людей начало расти, что тут же отразилось на торговле, бурных взлётов ожидать было трудно. Но это был тот плавучий якорь, который стабилизировал весь Серёгин бизнес. Когда заказы на аппаратуру заставляли себя ждать, на поверхности его поддерживал фарфор.

За это время Лодкин и в самом деле организовал дополнительные точки в Екатеринбурге и Челябинске, через которые сбывал определённые партии товара каждый месяц.

При этом он тщательно берёг свою независимость. Не от Серебрякова конкретно, а — вообще. Серебряков пока ещё не Билл Гейтс, чтобы гордо вывешивать на стенку грамотку с информацией, что ты являешься его эксклюзивным и полномочным дилером. Главное, что Лодкин таким по факту является. Без всякой грамотки. А дел у него может быть ещё много и помимо торговли посудой. Та же аппаратура. То же партнёрство с бывшей женой. Которая нашла свои ходы к администрации и теперь издавала за её деньги какие-то справочники и каталоги.

Он так и сказал Серебрякову, который как-то заикнулся на предмет, как бы Серёге войти в его дилерскую сеть напрямую. Дескать, юрлицо своё береги, сколько хочешь, антиквариатом своим торгуй — а мою продукцию реализуй через мою дочернюю фирму. Дескать, надёжнее так. Всё в одних руках, трудно будет со стороны подкопаться.

Лодкин тогда отказался наотрез. Хотя, собственно, никаких проблем в том, чтобы зарегистрировать и возглавить ещё одну фирму, не было. Но он всегда был независим. Даже тогда, когда первым в городе, ещё даже до начала реформ, открыл свой магазинчик электронной техники. И даже был тем самым эксклюзивным дилером 'Филипса', каким сегодня стал для Серебрякова. С грамоткою.

Только тогда всё это было как раз новым, завлекательным: диплом на стене, голографические печати, визитки, где написано волшебное слово 'Sony'…

Даже когда он платил бандитам, они не претендовали на его самостоятельность. Напротив — в меру своих возможностей защищали от попыток поглощения более крупным бизнесом, что после всех пертурбаций начала девяностых стал всё более уверенно обосновываться в их городе.

Если бы не та война между их бандами, о которой взахлёб писала вся пресса, то неприятной истории могло бы и не случиться…

* * *

Тревожный сигнал пришёл из Челябинска. Магазин, через который Лодкин сбывал фарфор, без объяснения причин разорвал с ним договор. Тамошние владельцы были даже готовы выплатить неустойку за преждевременное расторжение соглашения. Но настойчиво стояли на своём: 'Этот товар нам невыгоден, забирайте'.

В чём была подлинная суть демарша, Сергей выяснить так и не сумел. Буквально чуть ли не вчера всё было ещё нормально. Они созванивались с директором, тот доложил, что новую партию товара получил благополучно, уже выставил на прилавок, выразил, дипломатически говоря, готовность развивать дальнейшее сотрудничество… И практически вдруг, сразу, через ночь, переменил позицию на сто восемьдесят градусов!

Сергею пришлось самому лететь в Челябинск, забирать товар, искать новую точку.

Директор магазина во время разговора то прятал глаза, то вдруг вел себя нагло-вдохновенно, заявляя, что всегда лишь мучился с этим фарфором, что продажи идут так себе, что на этом месте он развернёт другой товар, который начнёт приносить барыши куда большие и немедленно. Очевидно было, что за мужиком кто-то стоял, но было непонятно, кто.

Это выяснилось скоро. Когда однажды к Лодкину в офис вошли двое парней в хороших костюмах, очень интеллигентно попросились к директору, и в кабинете выложили без обиняков:

'Ты работаешь с Серебряковым. Бизнес у тебя, правда, маленький, кисленький. Но мы решили тебе помочь в развитии. У тебя ведь ООО? Позвони вот по этому телефону. Там тебе помогут перерегистрироваться в ЗАО. Чтобы мы могли вложиться в акции твоего магазина'.

И внимательно и цепко смотрели ему в глаза, пока Сергей судорожно искал подходящий ответ на это предложение.

Видимо, удовлетворившись произведённым впечатлением, более старший из посетителей продолжил:

'Уставной капитал мы тебе рекомендуем установить в размере ста тысяч. Долларов. Маловато, конечно, но больше ты пока не потянешь. Наша доля — 51 процент. Мы её вносим немедленно, чтобы тебя ничего не задерживало с регистрацией. Вот…'

И на стол перед Лодкиным лёг… червонец. Десять рублей.

Сергей страшно растерялся. Призыв поделиться был знаком. Это было даже нормально. Те, кто работал с продажами в девяностых годах, подобным — 'простым' наездам уже не удивлялся. Тем более, что обычно было к кому обратиться за помощью, а процесс взаимодействия, в том числе и финансового, с 'крышами' был отработан до тонкостей.

Сергей ожидал даже требования включить их человека в число работников фирмы, чтобы тот получал зарплату, значительно превышавшую все остальные, вместе взятые. Но такого вот откровенного и наглого отбора своего бизнеса он не ожидал никак.

'Мало', - сумел он лишь сказать пересохшими губами.

Посетители радостно согласились:

'Конечно! Мы тоже так думаем'.

'Мы даже и на заседании правления это говорили', - нагло-сочувственно добавил младший.

'Но нас не послушали, — продолжил старший. — Поэтому придётся тебе добавить недостающую сумму. Сам понимаешь, закон надо соблюдать. Так что вот тебе реквизиты, на которые ты перечислишь недостающую до пятидесяти одного процента сумму, а уж потом мы её зачислим на счет АО'.

Иными словами, у него отбирали бизнес и ещё предлагали заплатить за это!

…Сергей не взял у них десятку. И не стал ничего делать. Вообще ничего. Только рассчитался с людьми и закрыл магазин.

И очень скоро остро пожалел об этом. Нет, утюгов на живот ему никто не ставил. Не те времена. Ему даже не угрожали. Просто позвонили и выразили сожаление, что он не пошёл на сотрудничество.

До Серебрякова он дозвониться не смог. Отправил сообщение по мэйлу, но когда тот его прочтёт…

А уже на следующий день к нему в магазин ворвались собровцы. Устроили обыск — вернее сказать, разгром. А его, вызванного на место, хозяина, заковали в наручники и долго, со смаком колотили в автобусе. А потом некий оперативник — Сергей так и не сумел прочесть его 'корочку' залитыми кровью глазами — в гражданском внимательно смотрел на него. И спрашивал, не захочет ли гражданин Лодкин дать добросердечное признание в отмывании криминальных капиталов. И как он смотрит на перспективу найти у него наркотики, чтобы уж сразу закрыть его в СИЗО, где гражданина Лодкина можно будет допросить, не сходя с места.

Сергей понял всё сразу.

Он сказал: 'Три'. Чем вызвал оптимистичный смех молодого оперативника.

'За три, — ласково ответил тот, — мы к тебе сейчас домой поедем. Проверим, не прячешь ли ты 'дурь' в вещах своей дочки'.

Сошлись на восемнадцати.

Он и тогда ещё не сдался. Но после визита в травмпункт, где снял побои, ему позвонил участковый. Сергей был с ним в добром знакомстве с тех пор, как когда-то регистрировал охотничье ружьё. Пару-тройку раз распивали коньячок, когда участковый заходил проверить условия хранения оружия, болтали кратенько о том, о сём, когда встречались во дворе…