Рожденные ползать - Виктор Лебедев

На этажах выше четвертого беспорядка было поменьше. В одной из квартир весь пол был измазан чем-то скользким и влажным. В свете фонаря он блестел и отливал зеленоватым. Скоро обнаружилась и причина: в ванной комнате возлежал студенистый слизень немаленьких размеров. Он не проявил к Мише никакого интереса, может, находился в спячке. И парень решил не тревожить его, а убраться подальше отсюда.

Миша осторожно прикрыл дверь и поднялся на несколько этажей сразу. Выходит, дома не такие уж необитаемые. Может, еще и поэтому верхние этажи были меньше разворованы – новые обитатели отпугивали особо ретивых. Возможно, тот студенистый слизень и безопасен, но проверять не хотелось. Во всяком случае, чем-то он все же питается.

Очень осторожно Миша бродил по верхним этажам, но больше ему никто не повстречался на пути. Найти среди множества квартир ту единственную, где жили его родители, было практически невозможно – Миша это понял и смирился. Единственная зацепка – найти фотографию с мамой, но за двадцать лет они наверняка выцвели или отсырели. Мише так и не попалось ничего, что хоть немного напоминало бы родителей.

С верхних этажей открывался удивительный вид. Миша осторожно подошел к окну. Голова кружилась, и парень старался смотреть не вниз, а вдаль, на мертвый город. Впереди раскинулся темный массив Царицынского леса, где они повстречали жутковатых тварей, от которых пришлось отбиваться с боем и потерями. Деревья еле заметно покачивались в такт легкому ветерку. Отсюда казалось, что они живые. Море скрюченных деревьев, волнующихся и царапающих друг друга своими ветвями. При свете луны лес выглядел зловеще, пугающе. Казалось, огромное темнеющее пятно растительности расползается прямо на глазах и скоро доберется до останков зданий и домов, проникнет под землю через вентиляционные шахты и найдет там последних напуганных людей, умудряющихся пока выживать в этом хаосе. Даже отсюда Миша явно ощущал угрозу, исходившую от парка. По спине побежал холодок, руки затряслись, но парень не в силах был отвести взгляда, лес гипнотизировал, внушал благоговение и вместе с тем селил в душе страх.

Миша еще долго стоял вот так, устремив взор вдаль, а когда пришел в себя, то не понял, сколько времени он провел, застыв, словно каменная статуя. Видимо, немало, потому что мышцы ног противно ныли. Он поглядел на небо – еще была ночь, но дольше задерживаться здесь не имело смысла, он все равно не нашел того, что искал в этом заброшенном доме. Проходя мимо одинокого уцелевшего шкафчика, Миша заметил на полке огромную книгу. Он и сам не знал, почему вдруг остановился и взял книгу в руки, принялся листать – может, впечатлили ее размеры.

Книга была тяжелой, с плотными глянцевыми страницами. Она хранила в себе репродукции давно забытых и никому не нужных теперь картин – искусство бессмысленно в подземке. На Мишу глядели из книги лица, плескались моря с утлыми суденышками на гребнях волн, хмурились от непогоды и радовались дневному свету разнообразные пейзажи. Были и совсем странные картины, которые разум парня не воспринимал: какие-то кубы, уродливые лица и тела – видно, от мутаций, или просто беспорядочные разноцветные мазки, будто художник рисовал картину, а потом случайно пролил на нее свои краски и размазал кистью. Вдруг на очередном развороте его взору предстала жуткая репродукция. Возможно, она показалась настолько мрачной и потому, что из источников света у него был только небольшой фонарик, но, тем не менее, картина потрясла парня. В заголовке значилось: «И. Босх. Страшный суд». Но и без названия было понятно, что художник изобразил что-то ужасное: какие-то монстры истязали людей в ночи, озаряемой адским пламенем. Мише показалось даже, что он слышит преисполненные мук крики, вопли, стенания. И для людей на картине не было спасения, тут и там можно было увидеть подвешенные или лежащие тела, глумливо взирающих на это жутковатых существ, а кругом царила безысходность.

Миша выронил книгу из рук и принялся пятиться назад, пока не уперся в дверной косяк. Затем он развернулся и практически выбежал на лестничную площадку. Неясная тревога поселилась вдруг в сердце, напомнила, что ему надо торопиться обратно, на станцию. И он побежал вниз, периодически оскальзываясь на ступенях, но каждый раз умудряясь удерживать равновесие. К счастью, слизень так и не выполз из своего логова, и дальнейший путь прошел без происшествий.

Уже ныряя в вентшахту, Миша обратил внимание на странноватый цвет луны. Словно к ее обычному желтоватому оттенку примешали красный, отчего она смотрела хищно, будто предвещая недоброе. «Это все книжка с ее жуткими картинками нагнала страху», – передернул плечами Миша, отгоняя плохие мысли, и начал спускаться.

* * *

К счастью для Вильдера, створки гермозатвора были подняты – то ли не сработали в свое время, то ли это сделали люди, когда-то пытавшиеся спастись на станции. Пока все шло гладко. Над эскалатором еще сохранилось мозаичное панно с профилем Ленина на фоне заводов с одной стороны и Кремлем – с другой. Осторожно спустившись по скользким ступеням, поросшим мхом, Сергей обнаружил, что станция подтоплена. По стенам змеились ручейки, сплетаясь в причудливые узоры, колонны были густо оплетены вьюном, под потолком растянулись лианы.

Едва оказавшись на станции, Вильдер понял, что он здесь не один: вся станция находилась в движении, на полу перекатывались бугристые тела ползучих змееподобных гадов самых разных размеров, некоторые из них были толщиной с тело взрослого человека, а в длину достигали метров пяти, под сводами что-то шевелилось, порхали насекомые величиной с кулак. А на путях справа, там, где поглубже, в воде сидел самый настоящий ящер – таких рисовали в книжках про динозавров. Вдоль спины и хвоста у него рос ряд острых с виду шипов, а конец длинного хвоста заканчивался мощным выростом-молотом. Ящер фыркнул, мотнул своей приплюснутой головой, приоткрыл пасть с клыками впечатляющих размеров и уставился на Сергея своими маленькими злобными глазками. Его ноздри раздувались, втягивая и выдыхая воздух, словно тварь определяла по запаху, стоит ли связываться с вторгшимся в его владения человеком. А быть может, ему не понравился яркий свет фонаря Вильдера, и тот поспешил отвести луч подальше от этой скользкой морды.

Вся станция напоминала дендрарий – заросшая буйной растительностью, бледными цветами, не видевшими солнечного света, устланная мхом, чавкающим под ногами. Но Сергей чувствовал себя здесь даже уютно. Осмотрев станцию и удовлетворившись увиденным, он направился к южному туннелю и спустился в конце платформы по лесенке.

Вода здесь доходила ему до колена и была холодной, но Вильдер не обратил внимания на досадные неудобства. Ничего, стерпит. Туннель поглотил его, принял в свое нутро, и Сергей брел в мутноватой жиже, минуя подозрительные островки зелени на воде – лишь бы не запутаться в них, не застрять, когда цель уже так близка. В ответвлениях и сбойках туннеля резвилась самая разнообразная живность, ее наплодилось здесь немеряно, видимо, условия были подходящими. Все создания на миг замирали, настороженно провожая взглядом Сергея, а потом снова возвращались к своим делам. Природа-матушка, очевидно, отпустила свои вожжи, позволив разгуляться невиданным мутациям, которые поставили бы в тупик любого ученого.

Воды было все так же по колено, что здорово осложняло путь. Вильдер устал, но по его расчетам осталось совсем немного. Нужно потерпеть, хорошо хоть рюкзак нетяжелый. Спустя некоторое время показался гермозатвор. Вильдер внимательно осмотрел его и остался доволен. Ему повезло – туннельная гермодверь, перекрывающая проход к Орехово, уже не выглядела такой неприступной. Тут и там в верхней ее части видны были усталостные трещины. Скорее всего, и запорный механизм не в идеальном состоянии. Но это он скоро узнает. Сергей снял с плеч рюкзак и достал из него вещь, завернутую в тряпки, развернул. Обычный кусок металлической трубы, на первый взгляд. Он вспомнил, как однажды со своим товарищем-прапорщиком обнаружил находку в одном из зданий войсковой части. Тогда он не понял, что держит в руках, и хотел выбросить болванку, но Евгений Андреевич его остановил.

– А ты в курсе, что ты нашел только что? – втолковывал ему прапорщик. – Это же кумулятивный заряд. Давай-ка его припрячем где-нибудь, вдруг пригодится.

Вильдер мало знал о кумулятивных зарядах и искренне не понимал, зачем такая вещь может им понадобиться. Заряд представлял собой заваренную с одной стороны трубу со стенками большой толщины и пластидом внутри, с выемкой в форме воронки. К нему крепился запал.

– Сережа, мы в такое время живем, что никто не знает, что может нам понадобиться даже через пять минут. Вот предположим, чисто теоретически, забаррикадируются наши в бункере и не пустят нас обратно.

– Да зачем же им закрываться от нас?