Солнечный зайчик. Шанс для второй половинки (СИ) - Ежов Сергей Юрьевич

— Простите, Сергей Иванович, разве Вы не удивились, встретив попаданца из будущего?

— Отчего же не удивиться? Удивился. Только ты у нас не первый попаданец, я третий.

— Вот как? И что же случилось с первыми двумя?

— Сами издохли. Тебе знакомо такое имя Альфред Кох?

— Да, это один из самых отвратительных деятелей эпохи Перестройки и восстановления капитализма в СССР. Полный подонок, знамя и символ либеральной демократии.

— В таком случае, — усмехнулся Сергей Иванович — его личина в этом времени соответствует сущности этого человека.

— Где Вы встретили Коха?

— В сорок втором году я воевал на Ленинградском фронте, и вот однажды поступило сообщение о задержании двух странных людей, при попытке пересечь линию фронта. Ты понимаешь, что об отдельных перебежчиках командирам моего уровня не докладывают. Только в составе сводки. У командира высокого ранга масса сложной работы, и перекладывать на него второстепенные дела непозволительно. Командиры эту тонкость знают прекрасно, а тут, через голову собственного руководства вышли прямо на меня. Это само по себе любопытно. Вторая странность была в том, что меня лично просили приехать для ознакомления с перебежчиками. Причём, просят сделать это экстренно. Делать нечего, я выехал на место, и мне представили обоих фигурантов. Один из них был уже почти мёртв — гангрена ноги достигла паха, и он держался только на морфии, а вот второй был вполне жив, хотя тоже был смертельно болен. Туберкулёз в заключительной стадии.

— И что они сказали?

— Выяснилось, что после смерти в твоё время, эти два человека оказались в телах уголовников, которых эвакуировали из прифронтовой зоны. Во время бомбёжки поезд получил повреждения, и группе из пяти заключённых удалось бежать. Они углубились в лес, нашли брошенную землянку, и решили переждать, когда немцы оккупируют эту местность. Но на их беду наши войска остановили немецкое наступление, так что их планы оказались сорваны. Поняв, что ждать придётся долго, Кох и его подельник, Анатолий Собчак решили, как они выразились, запастись мясцом. Когда трое заключенных уснули, эти двое заткнули трубу в печке и подкинули в неё углей. Умерших от угарного газа Кох и Сапчак разделали и засолили. У них ещё было полмешка муки, так что в лесу они просидели несколько месяцев. Когда еда подошла к концу, Собчак решил задушить Коха, но тот сумел отбиться и воткнул Собчаку нож в ногу. После этого он попытался перейти линию фронта, но попался в руки бойцов патруля охраны тыла. Собчака тоже вскоре нашли, но к тому времени с момента ранения прошло больше недели. У Собчака уже развилась гангрена, и ничего внятного он сказать не мог. А вот Кох вёл себя очень хитро: на допросах он каждый раз рассказывал иную версию будущего. Где правда, а где ложь понять было почти невозможно, поскольку он, по-видимому, очень тщательно продумал свою линию поведения на случай провала. Единственно ценная информация заключалась в том, что Кох сообщил о предстоящем крушении СССР.

— А расспросить с пристрастием?

— Не было такой возможности: оба предателя были крайне слабы. В результате мы получили массу противоречивой и недостоверной информации, с которой неизвестно что делать.

Помолчали.

— Значит, здесь Кох и Собчак докатились до людоедства. — проговорил я — Вполне логично и естественно. Вообще, нет ничего естественнее, чем каннибал с либеральными взглядами. Наверх-то хотя бы доложили?

— Разумеется. Но не думаю, что этот доклад был внимательно прочтён: не до того было. Война.

Я смотрел на облака, а Сергей Иванович жевал незажженную папиросу.

— Жаль, что к вам попал я, а не настоящий попаданец. — пробормотал я.

— Что ты говоришь? — повернулся ко мне Сергей Иванович.

— В том будущем есть жанр фантастического романа, где люди попадают в прошлое, и изменяют его.

— Да, я читал «Янки при дворе короля Артура» Марка Твена.

— Наши попаданцы такие же крутые: они знают поимённо всех деятелей эпохи, в которую попали, знают тонкости различных производств и технологий, способны соблазнить кого угодно, и при этом ещё и ужасно грозные бойцы, по сравнению с которыми три богатыря — карапузы из детсада.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Ну, насчёт соблазнить, ты тоже парень не промах. — усмехнулся Огольцов — Но со знаниями у тебя есть сложности. Я правильно понимаю?

Я кивнул:

— Что до моих знаний, то с одной стороны да, я знаю довольно много, а с другой стороны — цена этим знаниям грош. Поясню: в прошлой жизни моя сводная сестра, Елена с детства дружила, вышла замуж и прожила всю жизнь с Геной Денисенко, моим одноклассником. Кстати, Юрий дружил с Геной всю жизнь. У Вас есть полное досье на меня и моё окружение, Вы знаете, что Денисенко увлёкся Олей Чернышевской и раздружился со мной. Мы даже не разговариваем. Ирина Сергеевна, наш музыкальный руководитель, в прошлой жизни, после исключения из Консерватории, на нервной почве заболела и умерла. Есть подозрение, что это был суицид. Сейчас она, как видите, бодра и готовится экстерном сдать экзамены за курс Консерватории. В настоящее время она успешно гастролирует с Дином Ридом.

— Это верно. Однако большие процессы имеют куда большую инерцию. Политика страны, отношения с союзниками и врагами… ну ты понимаешь.

— Видите ли, Сергей Иванович, в чём беда: в той жизни Елена Ивановна мало интересовалась политикой, и я смогу рассказать Вам только общую канву событий. Детали же, которые я смогу вспомнить, вряд ли имеют хоть какое-то значение.

— Приведи пример таких деталей.

— Например, я помню о факте встречи нашего генсека Горбачёва с американским президентом Рейганом в Рейкьявике, на острове Исландия. О чём были переговоры, я не знаю.

— А если наши специалисты помогут тебе?

— Вы имеете в виду гипноз?

— Да. У меня есть на примете прекрасный специалист, и по чистой случайности он сейчас гостит у своего друга в Копейске.

— Ничего не выйдет, я проверял. Наш главврач, Борис Иванович, владеет гипнозом. Я, якобы из простого любопытства, попросил его ввести меня в гипнотический транс, и он по дружбе сделал это.

— И каков результат?

— Под гипнотическое воздействие попала только личность Юрия Боброва, а личность Елены Бобровой спокойно наблюдала происходящее со стороны, причём в любой момент контроль мог быть перехвачен.

— Да, это серьёзно осложняет дело. Впрочем, с Собчаком и Кохом гипноз тоже оказался бессилен.

— Сергей Иванович, давайте поступим следующим образом: свои вопросы Вы и ваши коллеги дадите в письменном виде, а я по мере сил отвечу на них.

— Хорошо, я согласен. Пойдём, погуляем и поговорим.

Мы вышли из кафе, попетляли по улицам и вышли в городской парк, где приземлились на скамейке, неподалёку от памятника борцам за революцию.

— Хронологию предательства ты, Юрий, описал хорошо. Личности, указанные тобой в твоей тетради нами, изучаются. Но есть вопросы. К примеру, ты указал такого предателя как Владимир Резун, но без уточнения даты его предательства.

— Нашли такого?

— Нашли. Сейчас он сдаёт экзамены в Военно-Дипломатическую академию.

Огольцов надолго замолчал.

— Сергей Иванович, не тяните. И к каким выводам Вы пришли?

— Сам лично я не работал с Резуном, но наблюдал за ним во время бесед. Ты прав. Этот человек способен предать, и вполне возможно, он уже замыслил предательство.

— Почему Вы так решили?

— Он слишком гладкий. Вокруг скорлупа из правильных лозунгов, а внутри что-то непонятное. Мутное.

— Не убивайте его, Сергей Иванович. Бобрик хвалил его книжку «Аквариум», а значит Резун вполне талантливый литератор. Пусть он клепает книжки про танкистов и шпионов, только чтобы не был допущен к военным и государственным секретам.

— Да, ты прав. Устроим ему пару переломов, да и комиссуем из армии, а там пусть пишет. Может даже получится новый Гайдар.

— Кстати о Гайдаре. Внук Аркадия Петровича, Егор Тимурович Гайдар стал одним из самых отвратительных деятелей периода Перестройки и развала СССР. Насколько я понимаю, он продукт семейного воспитания, так уж сложилось. Его папаша вполне сложившаяся гнида, а о мамаше и бабке и говорить нечего — конченые мрази. Вообще, все без исключения разрушители СССР — выходцы из высшего слоя партийной и хозяйственной номенклатуры. Правда, кое-кто выходец из слоёв пониже, но тоже из среды правоверных коммуняк. Например, папаша Чубайса профессор по части марксизма-ленинизма.