Сокровенные тайны (За семью печатями) - Сандра Браун

— А это так важно? — поинтересовался Джуниор.

— Не знаю. — Она повернулась к нему, прижавшись затылком к боковому стеклу. — Вам виднее, важно ли это.

— Брак длился меньше года. Мы расстались друзьями.

— Это вы так считаете. А она вас любит по-прежнему. Он поморщился.

— В этом тоже причина разладов между нами. Стейси любит самозабвенно и властно. Она меня прямо в кандалы заковала. Дыхнуть не мог. Мы…

— Бросьте, Джуниор, вы же спали тут со всеми подряд, — нетерпеливо прервала она. — Избавьте меня от пошлых подробностей. Мне это и вправду неинтересно.

— В таком случае зачем вы об этом заговорили?

— Потому что она напала на меня в дамской комнате с обвинениями, будто своим расследованием я гублю жизнь ее отцу.

— Помилуй бог, Алекс! Джо Уоллес обожает поплакаться. Стейси носится с ним, как полоумная мамаша. Ни минуты не сомневаюсь, что он разнюнился и наговорил ей про вас бог знает чего. Просто чтобы она ему посочувствовала, они потворствуют неврозам, которыми страдают оба. Не волнуйтесь вы об этом.

В эту минуту Джуниор вызывал у Алекс почти неприязнь. На ее взгляд, такое пренебрежение женской любовью — любовью какой бы то ни было женщины — отнюдь не является достоинством. Она наблюдала за ним сегодня вечером; он вел себя именно так, как говорила Стейси: переходил от одной женщины к другой. Молодые и старые, привлекательные и невзрачные, замужние и одинокие — все казались ему желанной добычей. Он был обаятелен с каждой, как ряженый зазывала в торговых рядах на Пасху — заводит толпу, раздает конфетки падким до сладостей ребятишкам, а они и не понимают, что лучше бы им этих сластей не есть.

Женскую лесть и заискивание он явно принимал как должное. Такая самовлюбленность никогда не вызывала у Алекс ни одобрения, ни сочувствия. Джуниор не сомневался, что способен пробудить нежные чувства у любой женщины, стоит лишь ему заговорить с нею. Он флиртовал непроизвольно — так же естественно, как дышал. Ему и в голову не приходило, что кто-то может неверно истолковать его намерения и получить эмоциональную травму.

Не будь разговора со Стейси, Алекс лишь снисходительно улыбнулась бы, как улыбались в подобных случаях другие женщины, сочтя его вкрадчивую обходительность просто свойством характера. Теперь же Джуниор ее раздражал; ей хотелось, чтобы он понял: она такого беспечного пренебрежения не допустит.

— Стейси говорила не только о судье. Она сказала, что я воскрешаю воспоминания о вашем с нею браке и тем самым выставляю напоказ ее грязное белье. У меня сложилось впечатление, что развод с вами стал для нее многолетней каторгой.

— Но я-то тут при чем, а?

— А должны бы быть при чем. Ее резкая реакция удивила его.

— Вы никак сердитесь на меня. За что?

— Не знаю. — Эта краткая вспышка была ей почему-то приятна. Теперь же она почувствовала изнеможение. — Извините. Может, все дело в том, что меня всегда тянет поддержать обездоленного.

Он протянул руку и накрыл ее колено ладонью.

— Превосходное свойство, оно не ускользнуло от моего внимания.

Алекс взяла его руку и положила на кожаное сиденье между ними.

— 0-хо-хо, значит, подозрение с меня не снято. Она не поддалась очарованию его улыбки.

— Зачем вы женились на Стейси?

— Вы в самом деле хотите это обсудить? — Подъехав к мотелю «Житель Запада», он выключил передачу.

— Да.

Нахмурившись, он заглушил двигатель и, опершись локтем о спинку сиденья, повернулся к ней.

— В тот момент казалось, что иного не дано.

— Вы же ее не любили.

— Какая, к черту, любовь.

— Однако спали с ней. — Он вопросительно поднял бровь. — Стейси сказала, что вы были любовниками задолго до того, как поженились.

— Да не любовниками, Алекс. Я иногда водил ее куда-нибудь.

— Как часто?

— Хотите начистоту?

— Валяйте.

— Я приходил к Стейси, когда припирало, а сестры Гейл были заняты, или у них были месячные, или…

— Кто-кто?

— Сестры Гейл. Это к делу не относится. Он заранее отклонил вопросы, которые, как он понимал, уже роились у нее в голове.

— У меня вся ночь впереди. — Она поудобнее пристроилась к дверце.

— Вы что же, никакой мелочи не пропускаете?

— Разве самую малость. Так что же это за сестры?

— Их было три — тройняшки, собственно говоря. И всех звали Гейл.

— Это понятно.

— Нет, фамилия у них была другая. Девочек назвали Ванда Гейл, Нора Гейл и Пегги Гейл.

— Это что, шутка? Он перекрестился.

— Вот вам крест. Рид их уже, так сказать, приобщил к основам, а уж потом на сцене появился я. — Джуниор фыркнул, видимо вспомнив особенно непристойный эпизод из юношеских похождений. — Короче, сестры Гейл всем давали. Им это нравилось. Каждый парень из нашей школы хоть раз да трахнул их.

— Ладно, все ясно. Ну, а когда их под рукой не было, вы шли к Стейси Уоллес, потому что она тоже давала. Он спокойно взглянул на нее.

— Я женщин никогда ни к чему не принуждал. Она сама этого хотела, Алекс.

— Но только с вами.

Он пожал плечами: возражать не было смысла.

— А вы этим пользовались.

— Назовите мне мужчину, который поступил бы иначе.

— Очко в вашу пользу, — сухо сказала она. — Я лишь позволю себе заметить, что у Стейси вы были единственным мужчиной.

У него хватило такта принять несколько пристыженный вид.

— Да, пожалуй, верно.

— Мне сегодня стало ее жаль, Джуниор. Она разговаривала со мной отвратительно и тем не менее вызвала у меня жалость.

— Я никогда не мог понять, чего она ко мне прицепилась; она же ходила за мной по пятам с того самого дня, как я пришел в пурселлскую школу. И, знаете, башковитая была девчонка. Любимица всех учителей. Еще бы — старательная, ни в какие истории никогда не попадала. — Он хихикнул. — Но что она с готовностью выделывала на заднем сиденье моего «Шевроле» — они в жизни не поверили бы.

Алекс, почти не слушая, рассеянно смотрела в пространство.

— Стейси презирала Седину.

— Она ей завидовала.

— Главным образом, потому, что, когда вы были в постели со Стейси, она знала, что мечтаете-то вы о моей матери.

— Черт, — тихонько выругался он, и улыбка сползла с его лица.

— Так она сказала. Это правда?

— Селина всегда была при Риде. Так уж сложилось. Против фактов не попрешь.

— Но вы же ее все равно хотели, даже при том, что она принадлежала вашему лучшему другу. Так? После продолжительного молчания он сказал:

— Чего уж отпираться, это было бы вранье.

— Стейси мне еще кое-что сказала, — очень тихо произнесла Алекс. — Так, случайное замечание, а вовсе не намеренная откровенность. И сказала об этом вскользь, словно это и без того всем известно — и мне, само собой, тоже.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});