Творчество Сталкеров (книга 3) - Сообщество независимых авторов «Свободные люди»

Будучи стопудова уверен, что на этат-то раз Меченый возьмется за дело основательно, профессор в тот же день отправился в путишествие, сначала на Йомайку, а потом в круиз по Бибирево.

Благо собираться ему было недолго: натыкал цыфры на трубке мабилы, заказал место в автобусе, сунул в один карман штанов пластиковую карточку "Шиза", в другой - литр вотки "Козаки" — и в путь!

Дворецкому он велел рассчитать Равшана и Джамшута, не спать на посту, и никому из посторонних двери не аткрывать. Дабы не дапускать расхищения капиталистической собственности на вверенном ему объекте охраны. Поверенным же, приказал зорко следить во все сваи восемь глаз за положением дел БилиГетца Пятого.

Член-корр искалесил,весь мир развлекаясь и атжыгая в свое удовольствие. Был даже в Бразилии, где много диких абизьян, и проживает варюга модов гражданской наружности с трудно произносимым именем Каркоборо. Приблизительно через полгода, пресытившись ащущениниями, он вернулся домой. Теперь ему не нужно было запрашивать своих поверенных. Он и без них узнал из газет, что положение кампании Гетцов не только не пошатнулось, но, напротив, укрепилось на несколько новых мелеардов денег - за счёт увеличения объема инвестицый из России.

Предчувствуя недоброе, одним из задних местов, Сахаров пешком отправился к жене Кащея. Он застал Василису Прекрастную в очень глубоком трауре...

Кстате - траур был ей к летцу, атметил в моске старый ловелас. Атписав ей ва всех падробнастях состояние бессмертного, аццкий академиг сказал:

— Вы должны помочь мне расшевелить его, Офелия. Он должен чем-нибудь заниматься.

Пусть хоть грузчеком на работу устроитца! Ну, или варавать вагоны пускай идет. Тока чтоп не сидел каг Пном-Пень! Его депрессия таит в себе агромнейшую апасность - вот-так завсегда наченаютцо мировые патрисения па типу: "Ве-е-есь мир мы до основания и астатки паделим..." Когда-нибудь он поднимется и совершит нечто ужасное!

Как там, в песне паётццо; "Земля дрожыт ат мощнасти такой, ах как он бьёт ногой наш Дункан!" Да ещё с андронным калайдером не все в парядке... Все это может окончиться всемирной катастрофой! В каторый рас уже Вселенная на грани каллаппса...

Изольда недолго думала и ответила сразу:

— Профессар, я считаю вас убийцей. Я ненавижу вас! Вы - убили Кенни!! Вы - маньйаг-паранойик с шызоидальной манией величия, усубленой детцким компексом эгоцентризма, а также кризесом познева среднева возраста... Никто не сравнится с вами в ваших эгоистических устремлениях пакорить вселеную, разве что Император Викториан III?! Но он далеко...и сейчас не с нами...Вы -хуже чешуйчатога ахтунга овада... Аднака, я все-же хочу прейти вам на помощь. Но не за-ради вас, а ради моего сына, ради всех людей на плонете и Чистава Неба над галавой.

Сахаров сдержанно поклонился и повел Джульету к машине... "Альфа-Ромео" - между протчем... ручным тюненгованием изотовленая... из из Т-72. Пре помащи агромнаго напильнека,кувалды, и кокой-та ...или-чьей-та..матери

Сертце женщины болезненно сжалось, когда она очутилась в мрачных подвалах "Магилы Клыка". У нее было такое чувство, словно она входит в склеп, и выхода из него уже не будет никогда. Профессар отмыкал дверь за дверью и наконец, привел её к «логову бессмертных».

В комнате было темно. Все лампочки в люстре могёт перегорели. Но скорее всего, это павеселился Чубайтц - напаследак,из вреднасти, перет распродажей за не-надабнастью расфармированым РАО ЭС РФ...

Профессор вынул ручной фонарь на ботарейках и осветил им внутренность комнаты.

Наташа вскрикнула, увидев группу бессмертных.

Паходу - канетц.

Они сидели, как заскриншотеные мухи в Янтаре, тех же позах, в каких оставил их полгода назад профессор, но грязь пад нагтями, поуки, мыши и чешуйчатые оводы с молью преобразили их до полной неузнаваемости, сараканошки сцуки - паели астатки шерсти на открытых частях их тел. Литцо, волосы, одежда бессмертного были покрыты толстым, густым слоем пыли. Слой пыли, то тут-то сям пыл иссечен натоптаными тропками чьихта следов - наверна, моль балавалась... На спине псевдоволга свили себе гнездо бессмертные АЦЦКИЕ микемаузы. Между туловищем Меченомбо и телом кота Шрёдера повисла густая сетка паутины. Глоза у всех были раскрыты, но на них тоже лежала серая пыль. Зрачки на свет не реагировали.

Сахаров вынул платок и бережно стер пыль с лица Макклауда, словно это был не живой человек, а каменный статуй - па типу "Девушко с вислом", или "Вово Ленен в детцве - продумывает план ГОЭРО"...

Бессмертный оставался неподвижен, как изваяние. Терминатор - с севшей в конетц йадирной батарейкой...

Академиг долго раскачивал голову Меченого и светил ему в глоза фонарем как омерикантцкий палитцейский на дапросе первой степени, астервенело бил его па щекам литца чорной резиновой дилдой, наконетц бесмертный горетц стряхнул с себя оцепенение и сознательно посмотрел на пришедших.

Он сразу же узнал Офелию. Но это не вызвало в нем ни малейшего оживления ни в каких местах... Ме-е-едленными, каг у паследнего тормаса движениями рук, он нашарил в кармане блокнот и авторучку "Паркир". Чернила давно высохли. Мечены бросил "Паркер" обпол и достал чорно-белый карондаш - "Ломо". Жестом, приказав Сахарову светить хорошенько, он написал ниже-следущее:

«Дорогая моя, зачем ты сюда пришла? Тебя привел этот сумасшедший старикашко, да? Не связывайся с ним!.. А вы, профессор, не беспокойте меня понапрасну! Придет время, я сам позову вас. Перестаньте-же уже в канец дурковать! Лет-та вам скока?!! Вам уже ничего больше не нужно! По ходу, мне все-таке придетцо паджечь вам дверь... Вы меня дастали, мерский стариг!!! Вызываю вас на дуэль!... Дуэль на бензапилах, тока ваша крофь сможет искупить вам преступление... А впрочем,...нувас...неахотта...я устал...я ухажу...»

Василиса прочитала написанное и своим нервным мелким почерком набросала ответ:

«Ку-у-да-а?! Дункан, милый мой Дункан, опомнись! Того, что случилось, не вернешь, но зачем ты бросил нас? Почему я должна носить траур при живом муже? Идем со мной! Тебя ждет сын! Ты отец, ты должен помочь мне воспитать нашего малыша. Встряхнись! Ты ведь живой, ты можешь жить добрыми делами, а этого достаточно, чтобы не потерять вкус к жизни!»

Но горячее воззвание жены оставило Меченого равно-душным. Его ответ был коротким и категорическим:

«Мне уже ничего не нужно. Желания во мне иссякли. Но я не хочу быть свидетелем, того как:

- состаришься и умрешь ты;

- как состарится и умрет мой сын;

Я не хочу бродить по Земле как зомби среди сплошного кладбища. Кого мне любить? Вы все умрёте!

А я - нет. Все! Прощай, моя Юдифь! Не приходите ко мне больше.

Прощайте и вы, нобелефский лоуреад!»

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});