Снайпер, который любил жареный рис - Чжан Голи

Их отцы из «Семьи», посылают сыновей сюда, помогать. Двор подмести, окна помыть, всякое такое.

— Не проще было бы нанять для Дедушки сиделку?

— Инспектор, ваши слова говорят о том, что вы не понимаете, кто мы и как ему обязаны. Сколько людей погибло за войны в пятидесятых? Дедушка делал все возможное для осиротевших детей членов «Семьи», и никто из них этого не забыл, когда вырос. Нет никакой надобности в сиделке, когда вокруг столько таких, как я, желающих помочь.

В комнату вошла женщина с корзиной овощей.

— На улице просто мороз, господин Чжан, — сказала женщина. — Вы уже поели? Нужно было подождать, я ходила за едой.

— Это инспектор У из Тайбэя. Дедушка хочет, чтобы он попробовал баоцзы нашего Лю.

— Ну кто же угощает гостя морожеными баоцзы? И как он себя чувствует сегодня утром? Если погода станет получше, я вывезу его на прогулку.

Женщина прошла в заднюю дверь.

— Жена одного из членов «Семьи». Те, кто живет поблизости, помогают по очереди.

У склонился над миской и съел все без остатка.

Уже собравшись уходить, он вспомнил, что почти забыл очень важный вопрос.

— Еще кое-что: как зовут Дедушку?

Чжан, улыбнулся.

— Хо Воюй.

Возможно, родственник Хо Даня, удочерившего Ло Фэньин. Как сказал бы Умник, расследование развивалось в их пользу.

— Родственник Хо Даня?

— Хо Дань? Может быть, это один из Дедушкиных подопечных. Боюсь, что я не в том ранге, чтобы много знать. Так, отрывочные сведения.

— Сколько было таких сирот, о которых он заботился?

— Это еще более сложный вопрос. Многие приезжают сюда, чтобы засвидетельствовать почтение, затем уезжают учиться или работать, а мы помогаем им финансами. Самых маленьких отдают на воспитание другим. Он очень щедр. Социальные службы, военные службы, все они передавали на его попечительство десятки детей, с которыми сами не могли справиться. Это место, наверное, сейчас кажется запущенным, но некогда здесь не смолкал смех. Наверху стояли двухъярусные кровати для примерно дюжины мальчиков. Девочки спали внизу, с Бабушкой. Дедушкиной женой.

— А где она сейчас?

— Ее больше нет с нами. Она вела счета. Дедушка никогда не знал, сколько у него в банке, все эти вещи были на ней. Мне кажется, он чувствовал бы себя лучше, будь она жива.

У и его полицейское сопровождение отбыли так же, как и прибыли, тихо и незаметно. По дороге назад в поезде один из офицеров в штатском вернул ему телефон.

Главной новостью была пресс-конференция в бюро: шеф подтвердил, что Го Вэйчжун покончил с собой, и продемонстрировал предсмертную записку, найденную в его ноутбуке. Возможно. Го намеревался написать письма жене и друзьям, но в итоге оставил лишь несколько слов: «Я никого не предавал».

Вероятно, сказал шеф, Го подозревали в супружеской измене, он подвергся допросу со стороны старших офицеров и, не будучи в состоянии восстановить доброе имя, из-за стресса покончил с собой.

Были также новости по делу Чжоу Сехэ: тщательное расследование показало, что он вел роскошный образ жизни, задолжал ростовщикам и потому был застрелен. Ай Ли, его предполагаемый убийца, скрывался, и возможно, на Тайване.

Дело Цю Цинчи сочтено не имеющим отношения к вышеуказанному. Полиция продолжает расследование при содействии Министерства обороны.

У журналистов имелась масса вопросов. Шеф отражал натиск, повторяя, что расследование продолжается и не подлежит обсуждению.

Умник и прочие начальники отделов выстроились за шефом. У не мог прочесть выражение его лица.

Ему нужно было просмотреть еще немало писем и сообщений. Первое было от Умника:

«У меня стресс примерно в миллион раз сильнее, чем у Го, а я на себя руки не накладываю. А если наложу, то вот мои последние слова: "Все меня предали”».

Рассмеявшись, У ответил:

«Есть у нас что-нибудь на Хо Даня? Посмотри, есть ли связь с Хо Боюем — может быть, приемный отец».

Следующее сообщение было менее забавным — от вдовы Го:

«Инспектор, что происходит? Записка, которую он оставил, была не для меня, но для кого тогда? Вы нашли что-нибудь?»

Он глянул в окно: вид был искажен стеклом, залитым струями дождя. В Тайбэе он отослал всех назад в бюро и на метро отправился повидать вдову Го. Она вновь сидела на скамейке у магазинчика, невидяще глядя в землю.

Он взял сигарету с ментолом из протянутой пачки. Они молчали, пуская дым в дождь и ветер.

— Вы отказались от дела?

— Мы не можем найти веского доказательства, что он был убит.

— Инспектор, вы ведь мне обещали.

— Я знаю. Я помню.

— Как же мальчики? Как же я?

У нечего было сказать.

— Я могу продать квартиру и переехать из центра. Денег хватит на два-три года, если не слишком сорить ими. А потом…

И по-прежнему У не нашелся, что ответить…

— Записка, которую он оставил в компьютере: это было не о предательстве меня или детей. Он говорил о тех, кто довел его до самоубийства. Кто это?

У кивнул. Он должен был спросить.

— У меня есть одно предположение. Но я не уверен, что оно вам понравится.

— Я слушаю.

— Кто бы это ни был, вам послали деньги, чтобы вы перестали говорить с полицией. Им явно не все равно, что вы говорите и что делаете. Могу ли я спросить: вы скрываете что-нибудь?

— О, вам не под силу найти убийцу, поэтому вы начали охоту на меня?

— Нет. Они думают, вы что-то знаете, но не уверены, сказали вы что-нибудь полиции или нет. В частности, кому предназначалось то сообщение.

— Мы никогда не шарили в телефонах или компьютерах друг друга.

— Подумайте. Что-нибудь, любая мелочь.

Женщина прикурила новую сигарету от предыдущей.

— Нет, ничего.

— Ладно. Расскажите, как вы познакомились.

— Мне было восемнадцать. Мы вместе ходили в школу. Он никогда не приносил с собой еду. Все ели, а он бросал мячи в кольцо. Потом его друзья начали делиться с ним. Сами знаете, какие тогда были тяжкие времена. От каждого понемножку, и никто не в убытке, а для него это получался целый обед.

— Его родители ничего не давали ему с собой?

— Он был сирота.

— Сирота?

— Из Бирмы.

— «Дети павших воинов»?

У вспомнил, что в то время как основная масса националистической армии бежала на Тайвань в 1949 году, некоторые оказались в Северной Бирме на опиумных полях. Среди них был и бирманский