Врата Мёртвого Дома - Стив Эриксон

Услышав эти слова, Кульп устало присел на палубу.

– Кому-то еще нужно постирать свои штаны? – спросил он.

Завернувшись в телабу, Антилопа выехал из деревни. На обочине прибрежной дороги он увидел смутные очертания человеческих фигур, освещаемых слабым светом луны. Прохладный пустынный ветерок нес с собой остатки песчаной бури, затрудняя дыхание и вызывая першение в горле. Дойдя до перекрестка, историк потянул поводья и остановился. К югу прибрежная дорога спускалась к Хиссару, а на восток начинался торговый тракт, который в четверти лиги от перекрестка перегородил армейский лагерь.

То, что в этом временном поселении не было строгого порядка, стало заметно с первого взгляда. Тысячи поставленных вкривь и вкось палаток занимали огромное пространство вокруг большого центрального загона, который, несмотря на множество факелов, был практически не виден из-за клубов пыли. Откуда-то сбоку доносился тихий монотонный племенной распев. Вдоль дороги на расстоянии не более пятидесяти шагов от Антилопы в нечеловеческих мучениях умирал отряд малазанских солдат. Эта пытка здесь называлась «Скользящая кровать», представляющая собой четыре высоких вертикальных шеста. Жертв зажали поверх зазубренных вершин, поддерживая их за плечи и руки. В зависимости от массы и силы воли, позволяющей ему не демонстрировать свои ужасные страдания, человек медленно скользил по направлению к земле, и это могло продолжаться часами. С благословения Худа утреннее солнце значительно ускоряло приближение кончины для тех несчастных, которым судьба уготовила пережить последнюю страшную ночь. Историк почувствовал, как его сердце забилось в холодной ярости.

Он не мог им помочь, и Антилопа это очень четко понимал. Порой его посещало удивление, как можно было самому до сих пор оставаться живым в самой гуще врага, охваченного подобной страстью крови. Но время возмездия настанет. «Если позволят боги», – заключил для себя историк.

Над Хиссаром до сих пор были видны многочисленные сполохи магических взрывов, однако вследствие значительного расстояния до города звуков битвы было не слышно. Был ли Колтайн до сих пор жив? А Булт, Седьмые? Неужели Сормо не предсказал грядущий террор?

Историк пришпорил коня и двинулся вниз по прибрежной дороге. Появление здесь армии изменников было большим шоком. Они появились словно из ниоткуда; несмотря на весь хаос поселения, командиры жаждали крови и были вполне способны выполнить свои планы. Да, мятеж был тщательно продуман. «Кульп говорил о верховном маге... Но кто же еще здесь мог находиться? – размышлял Антилопа. – Ша'ика потратила годы, чтобы создать и вырастить свою армию Апокалипсиса, а потом разослать агентов – и ради чего? Ради одной сегодняшней ночи? Да, Ша'ика точно знала, что этот день придет. Лейсин насадила голову Пормквала на длинный шест еще много лет назад, в то время как грамотный верховный кулак мог вполне это предотвратить».

– Доси ким'арал!

Три фигуры, одетые в мантии, появились со стороны затопленной водой обочины прибрежной дороги.

– Это ночь триумфа! – ответил Антилопа, не останавливаясь и направляя коня в сторону,

– Подожди, доси! Апокалипсис ожидает тебя в свои объятья! – произнес один из людей и показал жестом на палаточное поселение.

– У меня есть родственник в хиссарской гавани, – ответил историк. – И я спешу туда, чтобы принять участие в праздновании освобождения, – Антилопа резко дернул поводья и развернулся в сторону темных фигур. – Пока Седьмые не отобьют свой город назад – ведь именно эти новости вы хотели мне сообщить, не так ли? Солдат рассмеялся.

– Они же разбиты наголо. Убиты в своих же кроватях, доси! Да, наконец-то Хиссар очищен от проклятых мезла!

– В таком случае мне пора! – произнес Антилопа и пришпорил коня. Затаив дыхание, он прислушался, однако сзади было все спокойно, его никто не окликнул. «Седьмые ушли? – подумал он. – Неужели Колтайна этой ночью тоже постигла участь "Скользящей кровати"»? В это было очень трудно поверить, вместе с тем при неблагоприятном стечении обстоятельств подобный исход мог вполне иметь место. Очевидно, что атака была произведена внезапно, да еще не следует забывать о поддержке магов... Даже нам с Кульпом досталось – о мои бедные ноги, – что же говорить об остальных. Как, интересно, чувствует себя Сормо? Несмотря на множество жизней внутри его души, этот мальчик навряд ли смог сдержать такое мощное нападение; максимум, на что он был способен, – так это расквасить нос паре-тройке магов неприятеля. Да, ожидать от него большего было бы просто бессмысленно. Что ж, цена Хиссара очень высока, и наверняка Седьмые дрались очень отважно».

Размышляя таким образом, Антилопа абсолютно не задумывался о собственной судьбе. Имперский историк должен был быть в самой гуще событий, а то, что ему удалось попасть в центр вражеской территории, было таким редким и удачным шансом, что упускать его было бы просто кощунственно. «Не думай о риске!» Антилопа решил, что соберет всю возможную информацию о противнике, а затем, по возвращении к своим, использует ее для неотвратимого возмездия. «Другими словами, я превратился в шпиона, – подумал историк. – Такова наша реальность». Воспоминаний о картине малазанских солдат, умирающих в страшных муках на обочине торгового тракта, было достаточно, чтобы забыть о беспристрастности, свойственной его профессии.

Внезапно в полумиле позади него яркая вспышка волшебства осветила небо над рыбачьей деревенькой. Антилопа помедлил, а затем двинулся дальше. Итак, Кульп выжил, а это значило, что все в порядке было и с Прибрежной гвардией, и с ветеранами. Маг сталкивался и раньше лицом к лицу с волшебством огромной мощи, поэтому опыта ему было не занимать: силу, которую он был не в силах победить, хитрый маг всегда старался обойти. Дни солдатской службы Антилопы давно минули прочь, поэтому он решил покинуть союзников, дабы не создавать им дополнительных помех своей медлительностью.

Но что сейчас мог делать Кульп? Если среди Седьмых оставалась хоть пара выживших людей, маг, наверняка, в данный момент находится с ними. А какова же тогда судьба Геборийца? «Что ж, для этого безрукого калеки я сделал все, что мог, – храни тебя Фенир, старик!»

На дороге не было ни одного беженца. Окружающая картина выглядела так, будто фанатичный призыв к оружию наконец-то закончился – солдатами Дриджхны провозгласили себя все: старухи, жены рыбаков, дети и благочестивые почтенные старцы. Тем не менее Антилопа ожидал увидеть по ходу своего пути хотя бы одного малазанина или свидетельства их попыток выбраться из окружения. К величайшему разочарованию историка, дорога так и оставалась без единой души; под скупым серебряным лунным светом она порой становилась похожей на огромный призрак.

На фоне горящего вдалеке Хиссара появилась небольшая, шириной несколько метров, стая пустынных ночных бабочек, которые кружили и взмахивали крыльями, подобно хлопьям золы, перед грудью сидящего в седле историка. Они были падальщицами и двигались в том же направлении, что и Антилопа, – к Хиссару.

Через несколько минут весь окружающий воздух наполнился шуршаньем жестких черных крыльев этих насекомых, они были везде – спереди и сзади, справа и слева. Историк поборол ледяной комок страха, который принялся подниматься к самому горлу. «Предвестники и свидетели смерти в природе очень многочисленны и разнообразны». Он нахмурился, попытавшись вспомнить, кому принадлежат данные слова. «Наверное, одной из бесчисленных погребальных песен Худа, которую пели священники во время Сезона Абсурда в Унте».

Прямо по курсу в виде неясных очертаний появились первые городские трущобы – жалкое сборище полуразрушенных лачуг и хибарок, прильнувших в отмели над берегом. Воздух наполнил дым, пахнущий жженым крашеным деревом и горелой одеждой – зловоние разрушенного города, зловоние злобы и слепой ненависти. О, как это было знакомо Антилопе; нахлынувшие воспоминания наконец-то заставили его признать свою старость.

Внезапно перед самой мордой лошади дорогу перебежали два ребенка, нырнув в узкий проход между двумя лачугами. Один из них засмеялся – этот смех, который историк в последнее время стал слышать все чаще, граничил с безумием. После опасного места кожа Антилопы покрылась мурашками. Непрестанный страх начал уже просто бесить, и историк в сердцах крикнул самому себе:

– Ну чего здесь бояться? Детей? Да, старик, это место тебе чуждо.

Небо над проливом слева от путешественника начало светлеть. Тучи пустынных бабочек продолжали свое движение к городу, постепенно пропадая в клубах черного дыма. Антилопа потянул поводья и остановился. В этом месте прибрежная дорога раздваивалась: главный тракт вел к основному входу в город, а отклонявшаяся от него небольшая тропинка – вокруг Хиссара к казармам малазанской армии. Историк пристально осмотрелся вокруг и задумался. В полумиле от перекрестка над казармами поднимались черные столбы дыма, которые подхватывал пустынный ветер и сносил по направлению к морю.