Брат для волчонка 2 (СИ) - Бэд Кристиан

— А где мой браслет? — нахально спросил он у медика, привычно прикидываясь идиотом.

— Мне пока не поступило насчёт браслета никаких распоряжений, — ответил он. — Как только разрешат, вернём вам и форму.

— Я долго тут пролежал? — уточнил Рэм.

— Стандартное время реанимации — трое суток.

— А я был… Повреждения были?

— Нет, но мы решили подстраховаться.

— А где мой первый пилот? Тоже в реанимации?

— Ваш первый пилот? — удивился медик. — С вами в шлюпке были два связиста. Я уточню, хорошо? А вы — пройдёмте, пожалуйста, со мной.

Они вышли из палаты и прошли мимо пульта дежурного. Дальше тоже шли медицинские помещения, но не блоки для пациентов, а рабочие кабинеты.

Судя по компенсированной силе тяжести, это была станция или корабль.

— Прошу, — медик открыл одну из дверей.

Рэм вошёл и уставился на бледного мужчину в белом кителе.

У него было плоское невыразительное лицо, мутные глаза чуть на выкате.

— Это инспектор Вегенторн, — представил медик и смылся.

— Садитесь, — сказал инспектор. — Мне нужно задать вам пару вопросов.

Рэм уже по одним глазам понял, что это особист.

— Да мне бы тоже хотелось вас кое о чём спросить, — идиотом пацан умел прикидываться на раз.

— О чём? — удивился инспектор.

— Ну, хотя бы — где я? На корабле?

Может быть, особист был и умелым, и опытным, но Рэм и в самом деле не знал никаких тайн.

Он рассказал, что видел, но эксклюзивом это не являлось, инспектор явно пообщался уже со связистами.

— А вы знаете, где мой первый пилот? — спросил пацан, когда вопросы особиста иссякли.

Тот кивнул и развернул голофайл со своего браслета.

— Первый, — попросил он, — свяжи меня со сто двадцатой?

Голограмма дёрнулась, и Рэм увидел лицо Дерена.

Он улыбнулся с облегчением. Лейтенант был жив и здоров. И хотя бы без наручников.

— Доброго утра, — сказал он.

Дерен не ответил, внимательно разглядывая пацана.

— Всё в порядке, — пояснил Рэм. — Только меня тут особист здешний пытает на предмет, как я сюда попал. А я даже не знаю.

Лейтенант наконец улыбнулся в ответ. Рэм легко сумел пояснить и своё положение, и особиста слил.

— Ты на «Леденящем», — пояснил он. — Мне обещали, что тебе разрешат вернуться на «Персефону».

— А как мы сюда попали? А ты?

— Из зоны Метью мы вышли в расположении сил Содружества. Возвращайся на крейсер, а я пока остаюсь здесь.

— В заложниках?

Дерен нахмурился:

— Это приказ.

Рэм кивнул, как было положено по уставу.

Поднял глаза:

— Да отпустят они меня, — сказал Дерен. — Куда они денутся. Мне разрешили передать наши съёмки на «Гойю». Так что это просто вопрос перестраховки. Возвращайся. Доложишь Келли, что со мной всё в порядке.

— А капитан?

— Надеюсь, он жив.

Особист отключил трансляцию, словно опасаясь, что Рэм спросит что-то неучтённое.

— Так меня отпускают? — переспросил пацан.

Скромностью он страдал редко, и чаще всего она была напускной.

Особист замялся и посмотрел на свой браслет. Ему очень не хотелось отпускать такого важного свидетеля сражения над Джангой.

Но, видимо, его начальство считало иначе.

Инспектор для вида ещё покопался в браслете и кивнул.

— Форму верните! — потребовал Рэм.

«Ну как же так? — злился он. — Как можно бросать здесь Дерена!»

Но лейтенант приказал лететь на «Персефону», и пацан вымещал раздражение на особисте.

Рэм понимал, что в такой ситуации ему положено выглядеть испуганным, но не ощущал ничего, кроме злости.

Уж кто-кто, а Дерен в бою над Джангой сражался и за Империю, и за Содружество! А всякие сволочные гады!..

Особист оценил выражение лица Рэма, хмыкнул и велел принести ему форму.

Потом пацана накормили и проводили в ангар, где висела уже отремонтированная техниками шлюпка.

Лететь пришлось одному. Ему не предложили взять второго пилота «из местных», а сам он не догадался.

Было немного страшно, ведь «Персефона» висела в том же секторе, но в другой системе, в районе Кьясны.

Зато Рэм мог ругаться матом и пинать основание ложемента. Это не помогало, но хотя бы не приходилось скрывать эмоции.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Ну, вот за что? За что эти экзоты недоделанные заперли Дерена? Капитан Пайел спасал их планету, рисковал жизнью, а они?

Совесть у них вообще есть?

Из-за переживаний первый сольный прыжок вышел каким-то банальным и смазанным. Разгон, две минуты той особенной невесомости, которая появляется в изменённом пространстве, снова набор скорости…

И вдруг уже иные созвездия на экране навигатора.

— Стоун, ты один? — спросил дежурный навигатор с «Персефоны», как только пацан вышел из прокола в районе Кьясны.

Он не успел доложить, как его опознали.

— Так точно, — выдохнул Рэм.

Ему стало легче. Здесь хотя бы свои. Он вернулся.

— А Дерена куда дел? — тут же спросил дежурный.

— Он… остался на «Леденящем».

— Хэ-эд!.. — выругался дежурный.

Рэм ничего не ответил: а что тут ещё скажешь?

Глава 39

Рэм загнал шлюпку в ангар, снял компрессионку, спрыгнул вниз и замер, удивлённый непривычной картиной.

В ангаре, а это был основной ангар «Персефоны», откуда уходили на задание малые шлюпки, торчала хэдова туча народа.

Десантники, техники, пилоты стояли или сидели прямо на полу, расставив бутылки, но чаще всего канистры, и разложив немудрёную закуску.

Ангар — помещение внушительное, но и народу на крейсере не так уж мало, особенно если учесть обе палубы — и основную, и техническую.

Так что десантников здесь даже маловато было. Рэм знал, что на «Персефоне» есть своя десантная группа, а не просто пара-тройка отделений для охраны крейсера.

Однако плечистые амбалы торчали среди жёлтых комбинезонов техников очень умеренно. А вот пилотов собралось много, и сидели они своими группками.

С пилотами десантники пили редко. Те держались особняком, всё-таки — это боевая элита корабля. Рядом, но не вместе. Впрочем, никто никого не задирал.

Рэм аккуратно обогнул компанию из здоровенных десантников, передающих по кругу канистру, засмотрелся на них и споткнулся о пьяного Лившица.

Тот узнал Рэма, ухватил за рукав и потянул на пол.

— О! — сообщил он приятелям в пилотских комбинезонах. — А я тут одного трезвого поймал! Надо исправить!

— А что случилось-то? — спросил Рэм, не прекращая оглядываться. Ну не мерещится же ему. — Почему все пьют в ангаре?

— Потому что Млич нас выгнал из кают-компании, зануда такая! — пояснил бритый пилот с раскрасневшимся от возлияний лицом. — Мы начали-то культурно! А он!..

— Опять идёт! — Лившиц приподнялся, заметив главного навигатора «Персефоны», Ивэна Млича. — Никак успокоиться не может!

— Млич! Млич! Уходи! — заорали откуда-то слева.

— Держи! — Лившиц всучил Рэму чью-то кружку, наполовину наполненную скотчем.

Рядом стояла открытая бутылка и ещё две запечатанных.

— Да прекрати ты уже всех спаивать! — навигатор просочился сквозь пьющих, как змея, навис над Рэмом и завладел кружкой.

— Тогда пей с нами! — парировал Лившиц.

— А что такое? — Рэм задрал голову и нашёл глазами трезвое лицо навигатора. — Война кончилась?

— Хуже! — пояснил незнакомый пилот. — Неджел вернулся!

— Кто? — не понял Рэм, он ещё плохо знал экипаж.

— Ано Неджел, — пояснил Лившиц. — Мы его похоронили, а он вернулся. В медотсеке валяется, гад. Хэдов грех за него не выпить!

Рэм непонимающе оглядел нетрезвые, но странно сосредоточенные лица.

— Вот-вот, — сказал Млич. — Неджел в медотсеке, Рос в медотсеке! Кто за десантом на Кьясну пойдёт, а? Пьянь?

— У нас — уважительная причина, — прояснил бритый пилот и икнул. — Нам Келли разрешил. У нас внеплановое воскрешение. Если не обмыть, вдруг оно рассосётся?

— Да кто вам такое сказал?! — взревел Млич и ухватил Рэма за плечо. — А ну, идём со мной! Кто тут ещё трезвый?