Цена твоего прощения (СИ) - Сдобберг Дина

Мозг вообще не хочет работать. Только один план в голове. Найти, схватить и утащить. Домой, в безопасность. Оберегать от всего, зализать все раны, день за днём уничтожать её кошмары!

- Твоя жена в клубе не работала. - Поясняет Амиран.

- Ты продал её? Кому? - знаю, что в этом борделе можно выкупить девушку себе, в единоличное пользование, как рабыню.

- Никому. - Вдруг у него загорается экран телефона, он внимательно смотрит, видимо сообщение пришло, и отключает. - Сейчас сам всё поймёшь.

Амиран идёт к сейфу и достаёт оттуда коробку. Сначала достает диктофон.

- Так получилось, что твоя мать сорвала меня, когда я был с сыном. Поэтому мальчик оказался здесь. У него начался приступ, была серьёзная болезнь, которую мы сейчас успешно лечим. Но в тот, момент, он почти умер. - Пояснял он мне пока непонятные и ненужные мне подробности. - Твоя жена, что ждала осмотра в кабинете рядом, оказалось, умела справляться с такими приступами. Она сына и откачала. Сам понимаешь, что для нас это значит.

Я только кивал на его слова, но почему то на душе становилось холодно от плохого предчувствия. Я ждал его следующих слов и боялся их. Но он не говорил.

О его привычке с детских лет записывать разговоры, а потом их много раз прослушивать и обдумывать, знали все. Поэтому диктофон меня не удивил. Амиран включил запись, и моё сердце замерло, перестало качать кровь.

Голос. Её голос родной, до боли знакомый, только странно тянущий окончания слов... Стоило мне услышать про эти гребанные таблетки, что с@ку валяются в каждой аптечке, как я всё понял. В этот раз некому было откачать и вытащить...

Слышал её голос, её слова, как называла меня тварью и падалью, как проклинала, как говорила, что ненавидит. Она думала, что я в курсе всего, что сам всё это придумал. Она ушла, думая, что я соврал про бесплодие и специально отправил её сюда! Я!

Я слышал её мысли и понимал, что вот то, что она думала в последние минуты, как это всё выглядело её глазами. И ничего не изменить, не исправить. Пока моя жена и мой ребёнок умирали, я ужратый, как последняя свинья, пускал пьяные слюни! Кира не допустила, чтобы над ней надругались, чтобы малыш погиб во время изнасилования.

 Она ушла сама. Чистой, нетронутой и ненавидящей своих убийц. Меня и мою мать. Амиран протянул мне ещё две бумажки в отдельных файлах. С трудом фокусирую зрение. Свидетельство о смерти и заключение экспертизы. Причина смерти - анафилактический шок.

- Выпьешь? - Тахмиров потянулся за бутылкой вискаря.

Сказать ничего не смог. Голос пропал, горло перехватил спазм, мешающий даже глотать. Одним движением сгреб и бумаги и диктофон со стола. Как теперь жить, зная, что моя мать убила мою жену и моего ребёнка. А я это допустил и позволил.

Глава 31.

Сабир.

Какая выпивка? Какое выпьешь? Напился уже, до конца дней не расхлебаешь.

- Спасибо, Амиран. - Иду на выход просто по памяти, еле вписываюсь в дверной проём.

Иду так, словно у меня на плечах груз в пару сотен килограмм. На улице Влад мечется возле машины, как тигр, запертый в клетке. Стоило ему меня заметить, как он замер, смотрит и не понимает в чем дело, почему я один.

- Сабир! - начинает он.

- Её больше нет. Не допустила насилия над собой. Поехали. - Сели в машину и оба не знаем что делать. - Домой. К себе.

Едем молча. Каждый в своих мыслях. Мы много в жизни говна видели, и сами не ангелы в белых одеждах. Но сейчас хочется ничего не чувствовать, потому что то, что творится внутри слишком больно.

Не доезжая до города, Влад не выдерживает, останавливает машину и выходит. Грохот от посыпавшихся на машину ударов слышен, наверное, на километр. Влад, который к этой машине относится так, что ни одна баба такого отношения к себе не дождалась от него пока, сейчас выплескивал всё своё неприятие произошедшего.

 С трудом выхожу на улицу. Иду к другу и тут же получаю удар, второй, третий... Не сопротивляюсь, не уворачиваюсь. Надеюсь, что боль физическая сможет хоть на время заглушить ту, что в душе. Зря надеюсь.

 Всегда смеялся, считал все эти рассказы про чувства, эмоции это для слабаков, которым кроме как развешиванием слюней, заняться не чем. Нормальный мужик будет ныть и за сердце хвататься?

 А сейчас сам от чувств задыхаюсь. Горьких, болезненных, которые не получается заткнуть, хотя бы для того, чтобы сообразить, что сейчас делать. Сплевываю кровь от разбитых губ, сажусь прямо на асфальт, облокачиваюсь на колесо, и плевать что пыль и грязь кругом.

- Как вся эта хрень случилась? Ты же трясся над Кирой? - спрашивает Влад.

- После того, как нам сообщили о взрыве, я рванул к тебе в больницу, а Киру отправил домой. Пока опасность не миновала, был возле тебя...

- Усраться, какая у меня сиделка, оказывается, была! - перебивает он.

- Пока я в больнице торчал, Кира с охраной присылала еду из дома и свежую одежду. - Продолжаю, не обращая внимания на Влада, мне даже больше, чем ему нужно повторить события тех дней. - Когда, я вернулся, она меня встретила, как всегда. А на утро ей стало плохо. Я сначала испугался, думал, может траванули её, потом решил, что от усталости. Ты же видел, как она работала! До нас обоих не сразу дошло, что зря о плохом сразу подумали. Измаила в аптеку сгоняли. Куча тестов показала, что Кира беременна.

- Бл@ть! Она ещё и беременна была? - ещё один удар по машине.

- Жену я оставил дома, а сам рванул к деду с матерью, обрадовать. - Перед глазами стоял момент, как я подхватываю Киру на руки, и моя девочка смеётся, радостно, светло. - А мать мне выдала, что детей я иметь не могу, мол, в детстве беда случилась, а она скрывала.

- Хорошо, позвонить ты не мог, лично поперся. Хрен с ним, сам хотел обрадовать. Даже ревность я пойму... Сам бы сначала взбесился! Но...

- Но я нажрался, и кроме ревности и чувства, что она меня предала, что стоит мне и врёт, в башке ничего не было. Я её прогнал, не поверил, слушать не стал. Мне же мать сказала! Велел дома сидеть, а мать решила, что раз Кира мне изменила, значит должна понести наказание. А что бы я ни вздумал жалеть, мне сказала, что Кира уехала, сбежала, пока я пьянствовал. - Как простить самому себе, то, что произошло, я не представлял.

Две картинки меняли друг друга, как в забавной игрушке из детства. Только ничего забавного сейчас не было. Кира, смеющаяся у меня на руках, и Кира, с испуганными глазами, полными слёз, когда я сорвал с её пальца кольцо.

- А какого х@я, твоя мать полезла? По-какому праву она в твоём доме распорядилась? - глаза Влада сейчас ничем не отличались от тех, какими на меня самого смотрел Князь. - Твоя мать, прости, но я б башку ей свернул! Придушил собственными руками.

- Моя мать, когда мы получили результат анализов сегодня с утра, и она поняла, что Кира вопреки её собственным заверениям, носила моего ребёнка, призналась в том, что сотворила. Но от страха и переживаний ей понадобился врач. - Ловлю себя на том, что не переживаю, не волнуюсь, не хочу сорваться и ехать к деду.

- Испугалась? Она испугалась? А Кира когда умирала, не боялась? О чём девчонка в тот момент думала, никому не интересно? - взрывается злостью Влад, а я включаю ему диктофон, который забрал у Тахмирова. - Про что она говорит?

- Помнишь, когда я Киру первый раз увидел и к себе домой забрал? Ей плохо тогда ещё было? - говорю и сам вспоминаю. - Она очень боялась, что случится, что-то подобное и таскала с собой таблетки, на которые у неё аллергия, и очень сильная. Я же тебе тогда сразу сказал. Вот с их помощью, она и ушла.

- С@ка ты, Агиров. - Устало говорит Влад. - Живи теперь с этим. Надеюсь, мамочка твоя теперь счастлива? Довольна? Поехали, пока меня опять не накрыло.

Перед тем как открыть дверь в опустевший дом, замираю, сжав дверную ручку. Здесь никого не было всё это время.

- Что стоишь? Боишься с совестью встретиться? - раздается голос Влада из-за спины.