Дракон и Судья (ЛП) - Зан Тимоти

Они проговорили ещё полчаса, в основном о посёлке рабов и патрулях бруммган. К тому времени, когда они закончили, Элисон уже довольно хорошо представляла, с чем ей предстоит столкнуться.

После этого рабы попрощались и скрылись в ночи, оставив после себя новые запасы еды и воды.

— Восстание, — мрачно прокомментировала Элисон, когда они с Таним вернулись в хижину. Палки и кухонные ножи против лазеров, парализаторов и пулемётов. Во что мы ввязались на этот раз?

— Ты не одобряешь, — спросила Таним, её голос был странно холоден.

— Я не одобряю, когда люди бессмысленно гибнут. — возразила Элисон, садясь на кровать. Потому что именно это и произойдёт.

— Ты сказала, что “Malison Ring” поможет им.

Элисон фыркнула. — Я сказала это, чтобы отсрочить выступление Стронло на пару дней, — сказала она. Ударной группе будет всё равно, будет ли эта группа рабов убита.

— “Malison Ring одобряет рабство? — спросила Таним, подёргивая хвостом.

— У “Malison Ring есть свои планы, и они не включают в себя игру в светлого рыцаря ради каждой угнетённой группы лиц, с которыми они сталкиваются, — сказала Элисон. Это больше в стиле Джека и Дрейкоса.

Хвост задёргался чуть сильнее. — Но не твой?

Элисон посмотрела в эти серебристые глаза, её желудок сжался. Что она должна была сказать? — Мы не можем исправить всю вселенную, Таним, — сказала она. Никто не может. Сейчас мы вляпались по самые уши. Нам повезёт, если мы выберемся отсюда с целыми шкурами.

— Я понимаю, — сказала Таним. Как и у “Malison Ring, у нас есть свои планы.

Элисон поморщилась от тона К’да. — Если тебе станет легче, помни, что часть этой программы включает защиту Дрейкоса и его народа.

Глаза Таним сверкнули. — Дрейкоса и моего народа, — поправила она.

— Верно, — сказала Элисон, ища способ уйти от этой темы. — Кстати, откуда ты знаешь стихотворение Дрейкоса? Это ведь не то, что пели Фуки?

— Конечно, нет, — сказала Таним, в её голосе прозвучала странная смесь жалости и отвращения. … то есть мы не могли сочинять такие песни. Дрейкос научил меня этому позже.

— И случайно упомянул, что именно её он пел Ною?

Таним отвернулась. — Я попросила его спеть мне именно эту песню, — сказала она. Он сказал, что это песня ободрения, а я… — Она запнулась.

Вздохнув, Элисон протянула руку и погладила серую — чешуйчатою шею. На мгновение Таним, казалось, воспротивилась прикосновению, а затем расслабилась. — Мы все иногда впадаем в уныние, — сказала Элисон.

Таним вильнула хвостом. — Дрейкос не унывает.

— Готова поспорить на мою левую руку, — возразила Элисон. Фокус в том, чтобы выбраться из этой жалости как можно быстрее.

Она устало выдохнула. — А что касается выхода, то у нас есть не более трёх дней, прежде чем Стронло и его люди начнут полномасштабную атаку и пойдут на верную смерть, — сказала она. — Давай слегка перекусим, может быть, поспим, а потом соберёмся с мыслями и придумаем, как не допустить этого.

ГЛАВА 29

Поиски людей продолжались большую часть ночи, Голвины и огни беспорядочно перемещались по дну каньона. К утру, однако, поисковики, похоже, сдались и вернулись к своей обычной повседневной жизни.

Но это не означало, что опасности не было. В течение часа после восхода солнца в то первое утро Джек вместе с Лэнгстоном прятался в глубине помещения, едва осмеливаясь дышать, пока Голвины из соседних апартаментов спускались по увитой плющом колонне, направляясь на свои поля и другие работы.

К счастью, Лэнгстон прожил здесь достаточно долго, чтобы оставить после себя много остаточных запахов. Очевидно, этого было достаточно, чтобы замаскировать более свежие запахи беглецов.

Поздно вечером, в то же самое время, Джеку и Лэнгстону снова пришлось отступить в дальнюю часть помещения, когда Голвины в обратном направлении двинулись домой.

Следующие три дня тянулись медленно. Хотя утренние и вечерние часы пик были самыми опасными, в другое время в течение дня Голвины двигались вверх или вниз, тогда было опасно разговаривать: их могли услышать в любой момент.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Кроме того, после первого дня ограниченного рациона, который разработал Лэнгстон, желудок Джека урчал так громко и постоянно, что удивительно, что никто из проходящих мимо Голвинов его не услышал.

Но больше, чем за свой желудок, или даже больше, чем за свою безопасность, Джек беспокоился за Дрейкоса.

В ту долгую первую ночь он больше всего боялся, что К’да находясь без сознания не сможет вернуться на кожу Джека, когда это будет необходимо. Джек и Лэнгстон решили эту проблему, Джек раздевался и нехотя ложился на холодный каменный пол, тут же растянувшись во весь рост лежал Дрейкос. По мере приближения срока К’да просто растекался по коже Джека.

Но, как и предсказывал Лэнгстон, повязка слетала, когда Дрейкос становился двухмерным. Каждый раз после этого, когда он отделялся от кожи Джека, они обнаруживали, что рана всё ещё чуть кровоточит.

И хотя К’да вскоре вернулся в своеобразное полусонное сознание, он оставался слабым и не мог делать ничего, кроме как есть и спать.

— Надеюсь, что он не получил повреждений, которые не смог бы залечить сам, — прокомментировал Лэнгстон в середине утра третьего дня, тщательно вытирая очередные капли крови. Если ваши подсчёты верны, то его народ прибудет не раньше чем через месяц.

— Он поправится, — огрызнулся Джек. Поправится.

— Я знаю, знаю, — быстро сказал Лэнгстон. Я просто сказал, только и всего.

Но он прав, понял Джек, глядя на своего спящего друга. Дрейкос выздоравливал, но медленно. Гораздо медленнее, чем он восстанавливался после предыдущих ранений. Ему нужна была медицинская помощь и лечение.

Но он не мог получить ни того, ни другого, застряв в каньоне Голвинов, который стал для него ловушкой. — Вы правы, — со вздохом сказал Джек. Нам нужно вытащить его отсюда. Он посмотрел на Лэнгстона.

— Если у него есть внутренние повреждения или кровотечение, может оказаться опаснее переместить его, чем позволить ему просто спокойно лежать здесь и выздоравливать.

— И умереть от голода? — возразил Джек.

Лэнгстон поморщился, — он уступил. — Так и быть: компромисс. При нынешнем рационе у нас осталось около трёх дней. Давай дадим ему ещё один день на отдых и выздоровление. Завтра ночью, в случае победы, поражения или ничьей, мы с тобой проберёмся в ангар и попробуем захватить аэрокар.

— Договорились, — сказал Джек с ноткой страха. Если они перенесут Дрейкоса слишком рано или перенесут его слишком поздно, то в итоге могут убить его.

Он как раз раздумывал, не предложить ли им подождать два дня вместо одного, когда услышал звук отдалённого взрыва.

Глаза Дрейкоса приоткрылись. — Джек? — прошептал он.

— Я знаю, — ответил Джек, вставая на ноги и направляясь к дверному проёму.

Одного взгляда на поднимающийся столб дыма и песка над восточным краем каньона ему хватило, чтобы понять: — Не могу поверить, — сказал он. Они взорвали шахту.

— Кто-то взорвал, — мрачно уточнил Лэнгстон, сидя рядом с ним. — Но это были не Голвины. Ты слышишь?

Джек напряг слух. — Нет.

— А я слышу, — сказал Лэнгстон. Это привод истребителя преследования — “Джинн-90”.

Джек почувствовал, как его сердце сжалось. — О, нет, — выдохнул он.

— Да, — сказал Лэнгстон. Полагаю, твои знакомые из “Malison Ring” выследили тебя.

И как раз в этот момент над каньоном появились три больших звездолёта.

— Ну вот и всё, — прорычал Лэнгстон, отступая от дверного проёма. Пошли.

— Куда мы пойдём? — спросил Джек, следуя за ним туда, где лежал Дрейкос.

— В кроличью нору, — сказал Лэнгстон, засовывая остатки еды обратно в шляпу Судьи-Паладина. — Они с минуты на минуту активируют свои сенсоры и будут искать человеческие тепловые сигнатуры. Укрыться в под камнями — лучший вариант.

— Мы уже были в одной из них, — возразил Джек. Его мышцы всё ещё болели от предыдущего подъёма по световой шахте, и он совсем не был уверен, что сможет повторить этот подвиг. — Кроме того, эти “Джинн-90” слишком большие, чтобы спуститься сюда.