Потерянный бог - Карина Линова

Иласэ вновь задалась вопросом, что именно способен делать магический клинок: все попытки разговорить Тартиса на эту тему успеха не имели. Несмотря на свою внешнюю простоту, кинжал казался Иласэ самым красивым оружием, которое она когда-либо видела. Девушке ужасно хотелось подержать его в руках, хотя бы несколько секунд. Ей не раз уже приходила в голову мысль забрать кинжал, пока Тартис спит. Может, увидь он, что ее прикосновение не вредит кинжалу, позволил бы хоть иногда им пользоваться…

Иласэ моргнула, сбрасывая оцепенение, и заметила, что клинок больше не двигается. Подняла голову и встретилась взглядом с Тартисом, который смотрел на нее обвиняюще:

— Прекрати это, — процедил он; ладонь, сжимающая кинжал, напряжена так, что побелели костяшки пальцев.

— Извини, — пробормотала Иласэ, — дай мне мою сумку.

Раздраженный, он вытащил мешок из Тойше и с силой швырнул в нее, попав по больной ноге, да так, что она невольно всхлипнула. И тут же зажала рот ладонью, когда, «заботливый» спутник резко повернулся к ней:

— У тебя все нормально? — голос Тартиса звучал встревожено, словно он и впрямь переживал о ее самочувствии. Иласэ с трудом сдержала рвущийся наружу истерический смех:

— Да, — выдавила она.

Какое-то время Тартис внимательно смотрел на нее, словно не веря, потом — Иласэ подавила облегченный вздох — все же отвернулся, решив, должно быть, что на сегодня с нее хватит.

Из сумки Иласэ выудила несколько листьев Куаши — не совсем то, что надо бы, но ничего другого нет, а так растение поможет очистить рану от заразы.

Когти этих существ — не ядовитые, доказательства тому — живой Тартис. А вот клыки? Исследователь в Иласэ отнюдь не горел желанием проводить фатальный эксперимент на себе.

Только сейчас, имея возможность вернуться мысленно ко вчерашнему дню, девушка осознала, насколько им с Тартисом повезло. Не отдыхай они вчера весь день, были бы сейчас уже убиты и съедены.

Весь прошлый день они только делали, что ели и спали, а еще Иласэ прилагала все усилия, желая оставаться как можно дальше от Тартиса, цеплявшегося к ней по любому поводу. Как в тот раз, когда Темный испек результаты своей третьей охоты, с довольным видом сообщил, что по вкусу змея напоминает курицу, после чего попытался накормить ее несчастной рептилией. Только пара направленных в его голову камней отвратила Тартиса от идеи силой расширить ее рацион.

Как только солнце село, Тартис по своему обыкновению ушел из лагеря, но уже через полчаса вернулся, с лицом и грудью, залитыми кровью. И немедленно велел Иласэ обновить охранный круг. Кровь щедро бежала по располосованному лицу, превращая его в жутковатую маску, но круг беспокоил Тартиса куда больше собственных ран. Но и когда Иласэ закрыла защиту, Тартис остался стоять, судорожно сжимая рукоять кинжала, тяжело дыша.

Даже после встречи с тьягошем Иласэ не видела Темного таким: каждое движение юноши стало резким, напряжение, исходившее от него, почти осязаемым, выражение глаз, как у загнанного волка. За прошедшие дни Иласэ научилась определять состояние Тартиса, и могла бы поклясться: Темный был в ужасе.

— Во имя Первых, Тартис, что с твоим лицом? — Иласэ за плечо развернула его к огню, чтобы лучше рассмотреть рану. — Кто это сделал?

Он нетерпеливо сбросил ее руку, отталкивая в сторону:

— Приготовься! Возможно, придется бежать.

Они ждали, но ничто не приблизилось к лагерю.

— Тартис, нужно что-нибудь сделать с твоей раной.

Он не слышал.

— Я должен убедиться, — пробормотал он самому себе и вышел из круга.

— Ты хочешь туда вернуться? — растерянно спросила Иласэ. Вот он, перед ней, напуганный сильнее, чем когда-либо прежде, и хочет вернуться к тому, что, очевидно, и нанесло раны. Почему он не бежит от этого прочь? Темные ведь всегда бегут.

— Если услышишь какие-нибудь звуки, и это буду не я — мчись отсюда! — приказал он.

— Я иду с тобой!

Тартис ничего не ответил на ее заявление, но помог подняться на ноги, когда девушка запнулась о невидимую в темноте кочку.

Было полнолунье, и потому сравнительно светло для осенней ночи, однако Иласэ поразила легкость движений Тартиса, в то время, как она постоянно запиналась о ветки и камни, то и дело проваливалась в мелкие ямы.

Тартис довел ее до самого края рощи, к тому месту, где начиналось поле, и Иласэ чувствовала растущее в нем с каждым шагом напряжение.

Потом деревья кончились, Иласэ увидела поле. И ахнула от восхищения.

Залитое лунным светом, оно казалось волшебным озером, сияющим изнутри. Легкой рябью, отсвечивающей серебром, пробегали травяные волны, и над шелестящей поверхностью плыли по воздуху тысячи сияющих пушистых шариков, танцевали в такт бесшумной лунной музыке, образуя гармоничные узоры.

— Как красиво! — очарованно проговорила Иласэ.

Тартис хмыкнул, поднял с земли ветку покрупнее, и, раскрутив над головой, швырнул вперед. С мягким шмяком ветка приземлилась, шелест травы стал громче — она зашевелилась по всему полю, и воздух наполнил чирикающий и попискивающий хор. Какое чудо. Поле вовсе не пустое, как сперва подумала Иласэ, оно оказалось полно животными, скрывающимися в траве.

— Прелесть, — прошептала девушка. Тартис на это одарил ее презрительным взглядом. В траву полетел крупный камень, в то же самое место, где упала ветка. И тотчас все поле взорвалось движением, нежное воркование сменилось воплями. Трава сгибалась, показывая, как сотни невидимок метнулись к месту падения камня. До края рощи отчетливо донеслось гневное рычание.

— Что…, - Иласэ запнулась, — что это такое?

Тартис шагнул вперед, пока не оказался совсем рядом с первыми порослями травы.

— Эй! — крикнул он, — вот он я! Прямо здесь! Хватайте меня!

В мгновение ока всякое движение на поле замерло, оно вновь превратилось в тихое неподвижное озеро посеребренной травы.

— Тартис, что ты делаешь?!!

— Эй!!! — крикнул он вновь.

И ждал.

Молчание.

— Чрик? — подало голос одно из существ.

Снова тишина.

— Что они такое? — спросила Иласэ, когда Тартис вернулся к ней, определенно довольный тем, что сейчас произошло.

— Не знаю, не разглядывал, — отозвался он, — я пошел в поле охотиться, увидел движение и решил, что это кролик, — Тартис резко, лающе засмеялся, — кролик, который почти разодрал мне лицо.

— Ты говоришь о животных, которые издавали это милое чириканье? — Иласэ бросила нервный взгляд в сторону поля.

— Да-а, очень милое, — насмешливо протянул Темный, — чирикающие зверьки, которыми ты так восхитилась, вроде наземных пираний; потому-то в поле больше нет никаких других животных. Умные не заходят в траву, а глупых сразу же съедают.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});