Монголы и Русь - Георгий Вернадский

До определенной степени Узбек мог быть удовлетворен результатами своей политики. В течение десятилетия правления Ивана I в качестве великого князя владимирского в Восточной и Центральной Руси серьезных волнений не было. Летописцы отмечают растущее благосостояние Московского княжества под мудрым руководством бережливого Ивана, прозванного Калита (т.е. денежный мешок). В силу добрых отношений между Иваном I и Узбеком жизнь на московской земле представлялась более безопасной, нежели в любом другом месте, и население быстро увеличивалось. Чтобы защитить торговлю, Иван принял энергичные меры против разбоя на больших дорогах и, согласно летописцу, добился в этом значительных успехов.[659]

Поскольку резиденция великого князя находилась в Москве, а не во Владимире, глава русской церкви митрополит Петр, достойный священнослужитель, обладающий высокими моральными качествами, также предпочел остаться в Москве и выразил желание быть похороненным там. После его смерти в 1342 г.[660] могила митрополита стала национальной святыней. Таким образом, Москва превратилась, практически, в церковную столицу Руси, хотя митрополит официально именовался «митрополитом Киева и всея Руси». Совершенно очевидно подражая титулу митрополита, Иван I добавил к своему собственному титулу фразу «и всея Руси».[661] Это расширение великокняжеского титула имело глубокое значение. Оно ознаменовало начало движения к объединению Руси и готовность московского князя занять в этом процессе лидирующее положение. Быстрый рост Москвы потенциально представлял серьезную угрозу Золотой Орде. Однако силы хана все еще значительно превышали силы московских князей, и у Узбека, казалось, было мало поводов для беспокойства о будущем, тем более что Иван I всячески проявлял свою преданность хану.

Время от времени хана беспокоила ситуация в Западной Руси, где его вассалы, русские князья, оказались перед лицом постоянно растущего давления со стороны Польши и Литвы. Следует сказать, что сами монголы еще раньше подорвали силы Галича и Волыни, опустошив эти земли в 1285-1286 гг. Начиная с конца ΧΠΙ века, однако, Даниловичи, особенно Лев I (ум. 1301 г.) и его сын Юрий I, прилагали много усилий, чтобы улучшить внутреннее положение их страны.[662] Во время правления Юрия I (1301-1308 гг.) Галич, казалось, был на пути к восстановлению, а сам он даже получил королевский титул (Rex Russiae).

Тем временем, через тридцать с лишним лет после смерти Тройдена, литовским великим князьям удалось организовать сильную армию и управление и более тесно объединить под своей властью и литовские, и белорусские области. Объединенные средства и людские ресурсы Великого княжества Литовского и Русского были талантливо использованы правителем, наделенным очень большими способностями, великим князем Гедимином, который взошел на литовский престол в 1316 г. Во время его правления, которое длилось до 1341 г., Литва стала самой мощной державой в Восточной Европе. Одним из важных пунктов в политике Гедимина стало желание распространить свое господство на столько западнорусских земель, на сколько это возможно. Он предпочитал расширять сферу своей власти путем дипломатии и династических браков, а не с помощью войны, но когда это было необходимо, не уклонялся и от использования силы. Он уделял значительное внимание контролю над торговыми путями, установил дружественные отношения с Ригой и пытался проложить путь к балтийской торговле через свои владения.[663] В этой связи ему представлялось важным установить литовский контроль над русскими городами на Днепре (Смоленском и, со временем, – Киевом), с одной стороны, и над Волынью и Галичем – с другой.

После смерти Юрия I ситуация в Волыни и Галиче стала резко ухудшаться. Между князьями и боярами возникали постоянные конфликты. В 1323 г. умерли оба сына Юрия I, и после этого галицкий стол был предложен князю Болеславу Мазовецкому, сыну дочери Юрия Марии и Князя Тройдена Мазовецкого (1325 г.). Его назначение подтвердил хан Узбек, и он стал называться Юрием II.[664] Чтобы укрепить свой международный престиж, он женился на княжне Офке, дочери великого князя Гедимина (1331 г.). Вдобавок, согласно правдоподобному предположению Грушевского, Юрий отдал свою собственную дочь замуж за сына Гедимина Любарта.[665] Оба этих дипломатических брака принесли большую пользу Гедимину, чем Юрию II, и монголы решили вмешаться в волынские дела, чтобы остановить агрессивные планы Литвы и Польши. В 1336 г. монгольские войска совершили набег на приграничные земли Литвы, а на следующий год – на Люблин в Польше.[666] В конце 1330-х гг. смоленский князь признал великого князя Гедимина Литовского своим сюзереном и таким образом выразил неповиновение власти Узбека. Тогда Узбек послал несколько своих восточнорусских вассалов на Смоленск, чтобы вернуть этот город в свои владения (1339 г.).[667]

На следующий год в Галиче проявился серьезный кризис. Хотя Юрий II имел дипломатические способности и успешно утверждал международный статус Галича, ему приходилось сталкиваться с постоянно усиливающейся боярской оппозицией дома. В 1340 г. распространились слухи, что он насильно намеревается ввести в Галиче католицизм; в это же время Юрий II внезапно умирает, возможно, отравленный боярами. Его смерть побудила как поляков, так и венгров выдвинуть свои притязания на Галич. В 1339 г. король Польши Казимир Великий заключил соглашение с венгерским королем Карлом Робертом. В нем говорилось, что Карл Роберт уступает Галич (который ему в действительности не принадлежал) Казимиру до конца его жизни с условием, что если у того не будет наследников мужского пола, он должен будет завещать Галич сыну Карла Роберта Людовику (Лайошу). На основе этого соглашения Казимир направился в Галич, как только до него дошли известия о смерти Юрия II. Совет галицких бояр во главе с их старейшиной, Дмитрием Дедко, взял управление городом и страной от имени князя, которого надлежало избрать. Затем они предложили галицкий стол сыну Гедимина Любарту, признанному одновременно с этим волынскими боярами князем волынским. Если принять вышеупомянутую гипотезу Грушевского, Любарта можно было считать по линии его жены наследником Юрия II. Он устроил свою резиденцию в Волыни, оставив Дедко в Галиче в качестве своего наместника. Поскольку Любарт дал клятву вассальной верности хану Узбеку, для защиты Галича и Волыни от поляков была направлена монгольская орда. Казимир вынужден был отступить, хотя он и не оставил своих притязаний.[668]

III

После краткого периода правления старшего сына Узбека, Тинибека (1341-1342 гг.), к власти пришел его младший брат Джанибек (1342-1357 гг.). В своей политике Джанибек полностью следовал традициям отца, за исключением того, что он не вмешивался в балканские дела. Вдова Узбека хатун Тайдула продолжала занимать выдающееся положение в Золотой Орде на протяжении всего правления Джанибека.

Как и его отец, Джанибек вступил в конфликт с генуэзцами и пытался отнять у них Каффу, но безуспешно (1344 г.). С другой стороны, он подписал торговый договор с Венецией (1347 г.). В 1349-1355 гг. Венеция и Генуя развязали еще одну войну, в которой победителем оказалась Венеция. Вслед за этим был подтвержден договор венецианцев с Джанибеком (1356 г.). Венецианцы получили право устанавливать свою торговлю в Солхате, на условиях оплаты таможенных пошлин из расчета двух процентов от стоимости проданных товаров, и в Солдайе – из расчета трех процентов.[669] Отношения между Золотой Ордой и Египтом продолжали оставаться дружественными. Как и раньше, значительное число кипчаков и русских привозилось в Египет либо в качестве рабов, либо – воинов вспомогательных войск. Большинство из них, если не все, были обращены в ислам. В период правления Джанибека один из русских воинов сделал блестящую карьеру в Египте, достигнув ранга эмира. Его имя дано в восточных источниках как Бейбуга Рус (или Урус).[670]

Через четыре года после восхождения Джанибека на трон Золотую Орду постигло страшное бедствие. Чума, которую называли «черной смертью»(очагом ее, скорее всего, был Дальний Восток), проникла в Хорезм из Китая и Индии вместе с торговыми караванами; в 1346 г. эпидемия поразила Крым, убив 85 000 человек.[671] Из Крыма вдоль азиатского берега Эгейского моря и через остров Кипр болезнь достигла Египта и проникла в Сирию. Затем через Средиземное море чума охватила Западную Европу и, распространяясь снова на восток через Балтийское море, поразила Новгород и в 1353 г. достигла Москвы. Эпидемия четко следовала по главным торговым путям; она расцветала пышным цветом на многолюдных рынках и кораблях. Поскольку торговля между городами Золотой Орды и Руси была в этот период обширной, парадоксальным представляется то, что «черная смерть» пришла в Новгород через Балтийское море, а не через Южную и Центральную Русь. Южнорусские степи, малонаселенные, используемые, главным образом, как пастбища для монгольских табунов, видимо, создали нечто вроде безопасного пояса.