Катализ. Роман - Ант Скаландис

— Резонно, — заметил Папа Монзано. — Никогда не следует пренебрегать дополнительными возможностями.

— Да не удастся нам удержать ЧКС под контролем! — психолог был в панике. — Как Вы понимаете?

— И я тоже против, — упорствовал юрист, — я в любом случае против.

— А вам не кажется, товарищи, — встрянул краснолицый, — что мы делим шкуру неубитого медведя?

— Неубиваемого медведя, — изящно подправил я, — бессмертного медведя. Я дарю ему вечную жизнь.

Все улыбнулись. Кроме бесцветного. Я видел, что он не верит мне ни на йоту.

— Да, — сказал он, — но время от времени Вы будете охотиться на этого вечного медведя и тайком от всех снимать шкуру. Это же ясно, как дважды два. Так может, Вы разрешите нам хотя бы постричь разок этого зверя, принципиальный Вы наш?

— То есть? — не понял я.

— То есть, на время под Вашим неусыпным контролем предоставьте нам ЧКС для исследования. Неужели Вы не понимаете, как это важно для науки?

— Нет, — сказал я. — Это невозможно.

Я не хотел с ним спорить. Я боялся спорить с ним. Они могли переубедить меня, а этого нельзя было допустить. И я добавил очень резко:

— Других вопросов ко мне нету?

— Идите, Брусилов, — произнес Папа Монзано совсем сонным голосом, и я вдруг увидел, какой он сделался усталый и больной за эти два месяца.

Уперев локти в стол, он сжимал ладонями голову, словно боялся, что она лопнет, и уже выходя за дверь, я услышал, как он говорит кому-то:

— И зачем я бросил курить? Не пойму…

Да, безусловно, это был еще один великий день, но будничная обстановка директорского кабинета и яростные нападки полковника в штатском как-то совершенно выбили меня из колеи. И только, когда я ввалился в свой номер, и уже целый час не находившие себе места Альтер, Ленка и Алена повернулись ко мне в безмолвном вопросе, до меня наконец дошло.

— Ребятишки, — выдохнул я, — монстрики мои! Мы победили. Мир спасен.

Послесловия автора

к первому изданию

Мир не был спасен в одночасье. Биография катаклизма не завершилась в тот день, когда Всесоюзный центр сибрологии дал добро на повсеместное распространение сибров. Но все, что началось вслед за этим, стало всеобщим достоянием, и мое скромное перо едва ли может соперничать с описанием, которые уже дали и, несомненно, еще дадут профессионалы. А лежащая перед тобой книга, читатель — это исповедь человека, стоящего у истоков Великого Катаклизма, это репортаж, это дневник, пусть ни день в день, но по горячим следам. И теперь, когда у меня совсем другой статус, другая жизнь, другие заботы, другие взгляды на многое, я, разумеется, все написал бы иначе. Но стоит ли?

Да, мы многого не успели сделать в те счастливые дни. И многое сделали неправильно. Да, мы многого не успели понять. И многое интерпретировали не так. Но главный свой выбор мы сделали верно. Я говорю это теперь и буду повторять впредь. Потому что одно в моей жизни останется неизменным всегда — мое отношение к сибру.

Сибр спас человечество от гибели. И потому я не стыжусь этого слегка ребячливого, очень высокопарного, придуманного мною в порыве экзальтации названия — «Спасенный мир».

Нет, я не претендую на роль Спасителя. Я даже не называю себя гениальным изобретателем. Я избран по воле случая, я лишь один из многих, кто желал счастья всем людям и представлял себе более или менее правильно, в чем именно они нуждаются. Я избран по воле случая, но я избран. И с этим уже нельзя не считаться.

Операция по спасению человечества началась. Началась успешно. Но она далеко не закончена. Она продолжается. И ответственность за ее проведение по-прежнему лежит на мне. На мне одном. А одному всегда трудно. И я обращаюсь за помощью к вам, люди планеты. Вы прочитали эту книгу, вы теперь лучше понимаете меня и, быть может, сумеете разделить со мной часть моей ответственности. О наших с вами судьбах мы начнем думать вместе, и мир от этого будет становиться все счастливее и счастливее.

Предисловие автора

к пятому изданию

Всякому, кто открыл эту книгу, я советовал бы тут же закрыть ее и швырнуть в ближайшую воронку питания. Конечно, я понимаю, что такое вступление является для читателей лучшей приманкой, но не спеши, читатель, поддаться дешевой рекламе, тебя ждет разочарование под этой обложкой. Так что лучше спроси у своих родителей, стоит ли читать мою книгу, и если скажут «да», смело называй их дураками.

Будь моя воля, я уничтожил бы все экземпляры этой жалкой книжонки, но мне не под силу такое, и потому я просто предупреждаю: пятое издание «Спасенного мира» (Какое нелепое название, читатель! Подумай сам, разве мир можно спасти?) организовано мною лишь для того, чтобы эту глупую книгу никогда больше не читали.

Послесловие автора

к пятому изданию

Очень жаль, читатель, что ты все-таки прочел эту книгу. Постарайся теперь забыть ее. И слава тебе, если ты просто заглянул в конец, потому что привык так делать. В этом случае одумайся, пока не поздно, и забрось мое произведение в первый попавшийся утилизатор.

Послесловие автора

к четырнадцатому изданию

Дорогой читатель, в тринадцатом издании моей книги объем предисловий и послесловий, сделанных мною, Конрадом, Якуниным, Кротовым, Петрикссоном, Угрюмовым, другими видными политиками и сибрологами был сопоставим с объемом основного текста. Этими наслоениями книга обрастала зачастую вопреки моей воле. Что поделать, если многие, да и сам я на каких-то этапах жизни, придавали слишком большое значение моей «Биографии катаклизма». Сегодня я не склонен относиться столь серьезно к этому в общем-то любопытному, но представляющему в основном исторический интерес документу. «Спасенный мир» — это не шедевр мировой литературы и не «новая библия», как назвали его оранжисты. «Спасенный мир» — всего лишь биография катаклизма.

Я приветствую инициативу очередного переиздания моей книги, но настаиваю на повторной публикации (теперь и в дальнейшем) лишь четырех собственных дополнений к тексту, включая это маленькое послесловие.

Часть третья

КОММУНИЗМ ИЗ ПОМОЙНОГО ВЕДЕРКА

Чтоб вы жили в эпоху перемен!

Древнее китайское проклятие

1

Книг было несколько, и всех по три экземпляра, так что пока Женька, начавший позже, дочитал «Биографию катаклизма», Черный со Станским принялись за изучение других материалов, предложенных Кротовым. Впрочем, Эдик то и дело вновь раскрывал брусиловское сочинение, перечитывал какие-то места и бормотал себе под нос что-нибудь вроде: «Вот уж действительно спасенный мир!» или «А наш студентик-то маньяк!», и поднявшись, ходил по комнате, и мотал головой, и фыркал, словно это была бредовая диссертация, принесенная ему на рецензию.

А Черный сказал:

— «Катехизис» лучше почитай. Толковая вещица.

Из книги «Катехизис сеймерного мира»

На вопросы директора Всемирного института сибрологии доктора Сиднея Конрада отвечают:

— Виктор Брусилов,

— председатель партии зеленых Кнут Петрикссон,

— заместитель директора ВИС доктор Хао Цзы-вэн,

— директор Всемирного института геометродинамики доктор Джиованни Пинелли,

— член ученого совета Всемирного института геронтологии академик Иван Угрюмов,

— лидер фракции черно-зеленых в партии Петрикссона Игнатий Кротов,

— председатель партии оранжистов, директор Антарктического института оранжелогии Питер Уайтстоун,

— верховный жрец единой брусилианской церкви преподобный Тимур Сингх.

Комментирует ответы Сидней Конрад.

Вопрос . Что такое Апельсин? Какова цель его появления?

Брусилов . Апельсин — представитель некой сверхцивилизации, образ жизни и мышления которой в корне отличен от нашего. Единственное, что нас объединяет — это разум. Отсюда и цель Апельсина: обнаружив, что на нашей планете разум находится в опасности, Апельсин появился, чтобы спасти его.

Петрикссон . Апельсин — представитель чуждой нам цивилизации, находящейся на более высоком уровне развития. Взаимовыгодный контакт с такой цивилизацией невозможен. Более того, невозможно даже взаимопонимание. Поэтому бессмысленно рассуждать о целях Апельсина. Каковы бы ни были эти цели, они не имеют и не могут иметь ничего общего с целями человечества. И потому мы должны считать Апельсин враждебным человеку.

Хао Цзы-вэн . Апельсин — не представитель, а только зонд сверхцивилизации, универсальный исследовательский автомат, сложно запрограммированный наблюдатель. Его единственная цель — изучение нашей цивилизации.