OFF-LINE интервью с Борисом Стругацким - Борис Стругацкий

МАРГАРИТА <[email protected]> Таллинн, Эстония - 05/22/99 00:39:31 MSK

Это чувство не покидает меня уже лет тридцать. А когда удается отвлечься, забыться, воспарить душою в эмпиреи, жизнь выскакивает из-за ближайшего угла и хватает тебя за шиворот снова. Боюсь, что это навсегда. Боюсь, что это не только вопрос качества жизни, но и вопрос качества каждой данной персоны (не способной воспринимать мир таким, каков он есть, – спокойно, с юмором и без претензий).

В сборнике сценариев из «Миров братьев Стругацких» издательства АСТ есть интерсная мне неувязка. В сценарии по повести «Трудно быть богом» доблестный орел наш дон Рэба упорно именуется как дон Раба, а к концу сценария снова становится Рэбой. Это опечатка, или в сценарии дон Рэба должен был сменить имя?

Alex S.S. Rat <[email protected]> Ярославль, Россия - 05/27/99 20:54:05 MSK

Это безусловно опечатка. Названный дон только однажды менял свое имя: в самом первом варианте ТББ он назывался «дон РЭБИЯ». Но Иван Антонович Ефремов, прочитав, сказал: «Эт-то уж с-слишком! Т-такую анаграмму только ленивый не р-разгадает...» Редакторы приняли его сторону, и авторам пришлось пойти на попятный.

Возвращаясь к вопросу о 10 заповедях: Борис Натанович, Ваша фраза: «...последовательное исполнение Заповедей НЕЕСТЕСТВЕННО для хомо сапиенс, а иногда и ПРОТИВОЕСТЕСТВЕННО, противоречит его природе». Вы случайно не Бол-Кунаца имели в виду? Помните: «Именно то, что наиболее естественно, – заметил Бол-Кунац, – менее всего подобает человеку».

Иван <[email protected]> Москва, Россия - 05/27/99 20:57:30 MSK

Точнее сказать: не я имел в виду Бол-Кунаца, а Бол-Кунац имел в виду эту нехитрую мысль – о неестественности для человека всего так называемого естественного.

Уважаемый Борис Натанович! В результате нашей бурной дискуссии о предсмертных мотивах поведения Льва Абалкина в ЖвМ (в рамках версии «Абалкин – не робот Странников»), было сформулировано несколько трактовок. Очень хотелось бы знать трактовку авторскую, а также Ваши коментарии относительно каждой из предложенных трактовок.

Александр Нешмонин <[email protected]> Торонто, Канада - 05/27/99 21:01:04 MSK

Дорогие друзья! Авторская трактовка проста и совершенно прозрачна. Абалкин – самый обыкновенный человек, без каких-либо признаков патологии. Да, он странноват. Да, в детстве он был дик и мало управляем. Да, он любит и понимает животных гораздо лучше среднего землянина. Но все (без исключения) его странности и аномалии, повторяю, отнюдь не выходят за те пределы, где начинается уже патология. И уж конечно, он никакой не автомат Странников. ВСЕ поведение его после смерти Тристана определяется одним-единственным фактором: ему каким-то образом становится известно, что: а. Ему, Абалкину, категорически запрещается работать, жить, вообще – быть на Земле; б. Всякий, кто станет свидетелем попытки его, Абалкина, нарушить этот запрет, должен срочно позвонить по такому-то телефону (по прямому телефону Экселенца). Авторы не считали нужным вводить еще какие бы то ни было дополнительные «сущности» («бритва Оккама!») для объяснения поведения Льва. Все, что происходит в повести дальше, есть прямое следствие этой исходной установки и того обстоятельства, что каждый, кто контактирует с Абалкиным, понимает и трактует его поступки по-своему, в меру доступной ему информации и вообще – «в меру своей испорченности». Я с большим интересом читал материалы дискуссии, но, как правило, совершенно не понимал, ЧТО ИМЕННО, недостаток КАКОЙ ИМЕННО информации заставляет авторов различных трактовок идти на построение этих трактовок. Было бы, наверное, интересно и полезно, если бы мне задали конкретные вопросы, на которые не хватает (в тектсте повести) конкретных ответов, и эта нехватка влечет необходимость построения той или иной гипотезы. На самом деле, есть только ОДИН вопрос без ответа: «Что произошло с Тристаном?» Экселенц дал на этот вопрос неправильный ответ и загубил ни в чем не повинного человека. Да и себя тоже. На все прочие (возможные) недоумения в повести есть либо прямые ответы, либо вполне прозрачные намеки, либо сама ситуация несет в себе ответ (например, на вопрос: «А почему, собственно, Абалкину понадобилось прятаться, скрываться, убегать? Почему он просто не пошел к своему прямому начальству, к Горбовскому, наконец, и не спросил прямо, открыто, в лоб, по-светло-коммунистически – слушайте, ребята, в чем дело, в чем меня подозревают? Тут бы все и разъяснилось бы. Ко всеобщему удовлетворению». Так ведь не пошел – ударился в бега. Почему?)

1. Откуда Абалкин узнал номер спецканала Сикорки, известный только Тристану? Навряд ли из протокола допроса Тристана контрразведкой штаба «Ц».

Павел <[email protected]> Омск, Россия - 05/27/99 21:05:06 MSK

Это главная загадка всей истории! В повести ответа нет. Опыт показывает (нашлись такие читатели), что можно догадаться. Тут главное – не совершать ошибки Сикорски, не предполагать сразу, что Абалкин вырвал всю информацию у Тристана силой.

2. Откуда Абалкин вообще узнал про детонаторы? Ведь Бромберг рассказал ему только о инкубаторе. И о второй встрече с Бромбергом упоминания нет.

Павел <[email protected]> Омск, Россия - 05/27/99 21:09:03 MSK

Правильно. Абалкин представления не имел о детонаторах. Именно поэтому, придя в музей, он с таким любопытством их рассматривал – особенно тот, где значок показался ему знакомым.

3. Если Абалкин ничего не знал о детонаторах, то что он вообще делал в музее?

Павел <[email protected]> Омск, Россия - 05/27/99 21:14:28 MSK

Он пришел на свидание с любимой женщиной. Он только что хорошенько отхлестал старых и молодых дураков, вообразивших о нем бог знает что, и очень довольный, решил начать новую жизнь – жизнь свободного человека.

1. Мы ведь абсолютно ничего не знаем, что там произошло между Абалкиным, контрразведкой и Тристаном. Сикорски, например, считал, что Абалкин убил Тристана, но перед этим может даже пыткой вытащил из него какую-то информацию. А что ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ЗНАЛ Абалкин? Немного: что ему запрещено проживание на Земле и, МОЖЕТ БЫТЬ, номер канала связи с Сикорски. «Может быть» – потому что еще совсем не факт, что это именно он, Абалкин, звонил чересчур подозрительному Сикорски (может быть – это было просто неправильное соединение). Известно также, что Абалкину было КРАЙНЕ НЕПРИЯТНО вспоминать обо всем, что связано со смертью Тристана. Это может в равной степени означать как его причастность к убийству, так и скорбь о потере друга, или, скажем, глубочайшее потрясение от результатов пыток. Наиболее благородная версия событий – это Тристана захватывает контрразведка, Абалкин рискуя жизнью, предпринимает отчаянную попытку его спасения, находит Тристана в УЖАСНОМ состоянии – например, полумертвого, с выворочеными суставами, с выколотыми глазами, разможженными суставами и отрезанными пальцами. Тристан, чуствуя приближение смерти и видя крайнюю самоотверженность Абалкина, успевает сообщить ему только о запрете на его проживание на Земле (и, может быть, номер Сикорски, как человека, ответственного за этот запрет)...

Александр Нешмонин <[email protected]> Торонто, Канада - 05/27/99 21:17:30 MSK

Очень близко к «истине». Один только существенный прокол: Тристан НИКОГДА и НИ ПРИ КАКИХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ ничего не сказал бы АБАЛКИНУ. Но если предположить на минутку, что он, Тристан, был в бессознанке и бредил?..

Подскажите, пожалуйста, почему «умклайдет» из повести-сказки «Понедельник начинается в субботу» и сценария «Чародеи» был назван именно так, а не иначе?

Yuri Zubakin <2:5010/[email protected]> Россия - 05/27/99 21:22:24 MSK

Насколько я помню, название это возникло так: я взял немецко-русский словарь, раскрыл его наугад и наткнулся на слово umkleiden. Звучание нам понравилось, мы поиграли этим словом так и сяк – образовался «умкляйдет». Никакого смысла в это слово мы не вкладывали. (Umkleiden означает – «переодевать», а также «обивать, обтягивать» и «окружать».)

Боpис Hатанович! Может, я и ошибаюсь, но ваши pанние пpоизведения были какими-то более фантастичными, чем последующие. То бишь pаньше вы пpидумывали все: и миp будущего, и – что особенно здоpово – людей будущего. И ведь какой замечательный обpаз коммунаpа вы смогли создать – это же был действительно честный, светлый – но пpи этом еще и живой человек! И погpужаясь в миp ваших книг, действительно веpилось, что не все так уж плохо, что будущее человека действительно светло! Впоследствии же вы пеpешли к иным книгам, в котоpых в миpе будущего жили сегодняшние люди. Пpоизведения стали более психологическими, даже филосфскими – но и более мpачными (точнее, менее светлыми). А тепеpь – внимание! Сам вопpос: Hе возникало ли у Вас на поздних этапах твоpчества желания вновь написать что-то совсем светлое и чистое – такое, чего пока нет в жизни, но можно создать в книге?