Темное, кривое зеркало. Том 5 : Средь звезд, подобно гигантам - Гэрет Уильямс

И он шел рядом с женщиной, которую любил — которую он всегда знал, что будет любить, и видел ее сердце разбитым — когда она узнает то, что он всегда знал, но никогда не мог представить.

* * *

«Ты готов?»

Жар сейчас был почти невыносимым. Никто из них не мог устоять рядом. Никто, кроме Воина Огня. Дрожащие тени порожденные пеклом плясали и носились по стенам пещеры, рисуя жутковатые фрески на тему страхов и трагедий. Лишь воин огня оставался неподвижен, молча глядя в пламя.

— Он должен быть жарче. — сказал он.

— Он уже достаточно горяч, лорд. — осмелился прошептать один из жрецов. Их тут было больше, чем многие могли себе представить. Культ Тени. Они существовали еще до Дня Света, даже до Маркар'Арабар, говорившие о Темных Богах на окраине галактики. Теперь пришел их день. Пришли их Хозяева. Пришел их предводитель.

— Он так же горяч, как ярость пылающая в душе воина? Так же горяч, как погребальный огонь, который унесет мою душу? Так же горяч, как наш гнев на тех, кто нас предал? Так же горяч как пламя, что пылает в нас?

Нет? Значит он должен стать жарче.

— Да, лорд. — прошептал послушник. Они поспешно начали раздувать пламя.

Тракандар. Там где порождения Теней создавались, обретали форму, цель и смысл. Прорастая в баках питательной смеси, вылупляясь из самой тьмы или же очищаясь и закаляясь в огне достаточно жарком, чтобы сжечь душу.

Место где создавалось оружие.

И каждому воину нужно оружие, с которым он пойдет в его последнюю битву.

— Вы готовы, Лорд? — спросил верховный жрец. Его имя не имело значения. Он был одним из тех кто пришел сюда просить о мире. После Дня Света, после того как был казнен Шрайн, горстка таких прибыла сюда, на окраину космоса, говорить о мире, милосердии и сотрудничестве.

Посольство дураков, мечтателей и идеалистов. Но некоторые, очень немногие знали, что ожидает их и были к тому готовы,

Культ Тени.

Их верховный жрец был здесь — для церемонии. Их предводитель должен быть подобающе благословленн прежде чем отправиться воевать. Его оружие должно быть сломано и перековано вновь.

Он должен очиститься и стать обновленным.

Что ж, он уже несколько раз был сломан и становился обновленным. В огне, поглотившем Ашинагачи, в гибели Гисейнотоши, в его собственном поражении на Ивожим.

Но в те годы, что прошли после его смерти он узнал цель, стремления и откровения большие, чем когда — либо прежде.

И сегодня все это подходило к концу.

— Да. — коротко ответил он. — Я готов.

Жрец начал речитатив: «Мы зовем вас, наши темные владыки, чтобы видеть, как ваш слуга и ваш предводитель во имя вас отправляется на войну…»

«Приносящие Хаос благословляют тебя.»

«Повелители Войны благословляют тебя.»

«Ваятели Тьмы благословляют тебя.»

«Владыки Тени благословляют тебя.»

Пламя кузнечного горна обожгло его кожу, но он не вздрогнул. Он протянул руку и огонь охватил ее, но он выхватил свой клинок из пламени — и они вместе стали тверже чем были прежде.

«Ты готов, Лорд?»

— Да. — ответил Парлонн, предводитель Приносящих Хаос. Огонь пылал в его глазах, в его душе. Не было удивительно, что пламя горна не причинило вреда ему, что жар огня не обжигал его.

Он был Огнем и его враги сгорят перед ним.

* * *

Как и все на свете, Война Теней подходила к концу.

Битва Света в Полуночи, у мира по имени Ивожим, качнула маятник в другую сторону. Потеря вождя стала испытанием для минбарцев, и они пошли во тьму и пламя, чтобы спасти его. Они возвращались победителями, и победа пела в их сердцах, а надежда — в их душах.

Потом были три долгих года пути к За'ха'думу, но это были годы победы и славы. Минбарцы сражались и умирали, небеса пролились огнем над ледяным миром Норза. Ба'алаш увидел Валена израненным почти что до смерти, но он был спасен и исцелился. У Марайса сама Дераннимер командовала фланговой атакой, что позволила проследить и окружить мир — гнездо Заркхеба. И минбарцы вернулись к Икарре — чтобы найти мир выжженным и разоренным, а его народ — уничтоженным. Кин Стольвинг плакала кровавыми слезами, когда им пришлось уничтожить остатки флота Икарры, которым теперь командовали взбесившиеся боевые машины.

Рейнджеры сражались в твердой уверенности что Единственный помнит о них. Они клялись его именем. Миллионы юных воинов влюблялись в Леди Воздуха и миллионы сердец разбивались с каждой ее улыбкой.

Уходил старый мир — навек и безвозвратно.

Вален и Дераннимер создавали новый мир — на пепле и костях старого. Война принесла перемены, не только в культуре и тактике — но в сердцах и мыслях народа.

А те, кто проливал свою кровь на этой войне?

Забыты.

Маррэйн стал мрачным и молчаливым, и редко когда покидал свой флагман, «Осано — но», названный так в честь героя древности, носившего оружие созданное из молнии и живого камня. Маррэйн искал смерть так, как иные — любимую, и все же не мог найти ее. Он легко мог бы поддаться безграничному отчаянию, и просить о морр'дэчай, но две вещи удерживали его среди живых.

Первой была его любовь к Дераннимер. Она была единственным светом в его темной душе, единственной улыбкой на мрачном фоне.

Второй было гнетущее подозрение, пробудившееся в нем менее чем через год после Света в Полуночи. Кое — что из тактики которую применяли вассальные Теням расы выглядело знакомо. Минбарцы, заключившие с Тенями союз, стали сражаться с поразительной яростью. Молва о новом воителе, который объединил и усилил их, достигла его слуха.

Он понимал, что это означает, и он оставил при себе это открытие. Это можно полагать актом предательства, быть может и не первым для него, но первым решительным его шагом по дороге окончательной измены.

Или же это можно полагать последним жестом верности своему ближайшему другу.

Предательство и верность часто идут рука об руку. К тому же, никто не может назвать Маррэйна личностью, легкой для понимания.

Из «Докладов о Войне Теней», автор неизвестен.

Книга была объявлена еретической в году 229 от Явления Валена, весь тираж, кроме небольшой горстки копий, уничтожен.

* * *

Не так должен умирать воин. Воин должен умирать в бою, окруженный кольцом врагов, под грохот молний, проливая на землю кровь, высоко подняв оружие, и вызывая на поединок тех кто достоин его.

Это не была смерть, достойная воина, но и Хантибан, бывший Первый Воин Клинков Ветра не был достойным воином.

Он повернул голову, когда открылась дверь его камеры. Двое Рейнджеров вытянулись по сторонам. Один машинально коснулся рукой оружия, словно уверяясь, что оно все еще при нем.

Хантибан видел эти денн'бок. Дурацкое оружие. Безобразное, тяжеловесное и совершенно бесчестное. Чем становятся минбарцы…

Он знал двоих из трех вошедших, и его взгляд остановился на третьем. Он не совсем точно знал чего ожидать — но не был удивлен увиденным. Это таилось не в росте, не в сложении, ни в цвете глаз или манере движений. Дело было в жестах, осанке и взгляде.

Хантибан рос рядом со старшим братом — который источал силу и властность, которому повиновались по первому слову. Всю свою жизнь он хотел обладать такой же силой, и лишь недавно он убедился что никогда не добьется ее.

Этот Вален был силен. Несомненно. Нет места сомнениям, нет места сожалению. Ни страха, ни желаний, ни горя. Хантибан изведал их достаточно, и сейчас он испытывал острую зависть.

— Я хотел увидеть тебя своими глазами. — сказал он глядя на Валена. — Я думал, ты будешь выше ростом. Мой брат был выше.

— Твой брат умер. — проговорил Вален. Его голос был… старым. Хантибан не был удивлен и этим. Тяжести опыта в трех коротких словах хватило бы на пару жизней.

Он лишь улыбнулся.

— Считай как хочешь. Я хотел увидеть тебя — перед финалом.

— Ты пришел сдаться?

— Минбарский воин никогда не сдается. Он скорее умрет, от своей руки, если понадобится. Ты всерьез спрашиваешь — пришел ли минбарский воин сюда, в центр самой величайшей битвы в его жизни — чтобы сдаться его врагу?

— Я не твой враг.

— В любом случае это неважно. Я не воин. Маррэйн в тысячу раз более воин, чем я, и он тебе расскажет. Нет, я здесь не для того чтобы сдаться. Я просто хотел увидеть Валена Бесчестного своими глазами.

Он взглянул мимо Валена, на Дераннимер. Она сильно изменилась за эти десять лет. Пришли опыт и зрелость. Все так же прекрасна, но закалена потерями и знанием. Теперь она была настоящим вождем — такой, какой он представлял ее прежде.