Модус вивенди (СИ) - Дарья Кузнецова

— Тем более, — процедил Одержимый, на мгновение сжав меня почти до боли. — В общем, ты же умная девочка, и понимаешь, что женщине не стоит лезть в сугубо мужские дела. А твоя честь теперь — моя забота. Можешь даже не называть мне его имя, потому что я сам смогу его найти. Но если тебе так неприятно об этом думать, в следующий раз я буду решать подобные вопросы, не ставя тебя в известность.

— Твоя забота очень хорошо сочетается с твоим стилем ухаживания, — вздохнула я. — Нет уж, я предпочитаю быть в курсе. Хотя бы фактов. Чтобы потом в случае чего не удивляться.

Про «мужские дела» я усвоила хорошо, ещё в ранней юности, когда была жива мама. Что она говорила дословно, я не помнила, но общее ощущение и главную мысль запомнила навсегда. Что худшее, что может женщина — это пытаться разнять двух мужчин, сцепившихся насмерть. Особенно, если замешаны вопросы чести. Можно молиться, чтобы «свой» победил. Ну, или в совсем крайнем случае, обратиться в дуэльный комитет.

Решение спорных вопросов этим старинным способом не то что не порицалось — неофициально одобрялось. Но тщательно контролировалось. Дуэльный кодекс содержал очень много тонкостей, особенно в отношении вызова и убийства. Вызов на дуэль или провокация на вызов заведомо более слабого соперника, провокация сильного заведомо более слабым, деятельность бретеров, другие нарушения правил, — всё это разбиралось очень дотошно. Но если закончившуюся пустяковой раной историю в случае отсутствия жалоб от участников вполне могли спустить на тормозах, то случаи убийства на дуэли всегда разбирались очень тщательно и дотошно.

В том случае, если кто-нибудь из свидетелей вызова подозревал серьёзное нарушение, он имел право обратиться в дуэльный комитет с предупреждением, и реакция следовала незамедлительно.

— Вот и умница, — похвалил Одержимый, поощрительно целуя меня в висок. — Давай заканчивать тут и перебираться в постель, тебе надо выспаться.

— И что, ты дашь мне поспать? — недоверчиво уточнила я.

— Я бы с удовольствием ответил отрицательно, и не давал тебе спать ещё очень продолжительное время, но тебе действительно нужен отдых. Можешь записать себе ещё одну маленькую победу: тебе удалось немного прочистить мне мозги, — усмехнулся он.

— И это ты называешь маленькой победой? По-моему, с варами и то было проще! — не удержалась я от ответной «любезности». Отвечать на это мужчина не стал, только искренне рассмеялся.

Пока мы в уютном молчании смывали с себя ощущения дороги, я обдумывала состоявшийся разговор, и к собственному удивлению понимала, что, кажется, Ветров действительно прав. Нет, решения проблем силовыми методами я никогда не одобряла, да и, на мой взгляд, эта история была уже слишком давней, чтобы поднимать её вновь. Но его слова что-то сдвинули внутри, заставили взглянуть на собственное прошлое немного со стороны. До сих пор мне казалось, что это просто жизненный эпизод — нерадостный, но поучительный. Да, сглупила, безответно влюбилась в не самого достойного человека, а он просто этим воспользовался, и с самого начала не воспринимал меня всерьёз. Я даже тогда, когда это поняла, не слишком-то страдала; переживала, плакала, но ни в коей мере не считала жизнь конченной, и успокоилась довольно быстро. И уж точно не думала, что несколько злых слов наложили на мою жизнь такой отпечаток. Я же даже не помнила толком, что именно он мне сказал! Просто подтвердил мои собственные мысли, и я удивительно легко это приняла, и даже не спорила.

Правда, не злилась я даже сейчас. Было гадко и неуютно, и не хотелось об этом помнить. А ещё пробирало холодком от мысли, что если бы в мою жизнь не ворвался Ветров со своей бесцеремонностью и обширным опытом, я бы так и не узнала, что бывает совсем иначе.

Ночную сорочку Игорь у меня отобрал. Я только достала её из ящика комода, а через мгновение её уже вертел в руках Одержимый с настолько насмешливо-скептическим видом, что мне стало очень неловко.

— Это что за саван? — насмешливо уточнил он, безжалостно сминая в комок тонкую белую ткань.

— Это моя ночная сорочка, — обиженно проворчала я, предпринимая попытку отобрать одежду. В общем-то, могла бы и не пытаться. Ветров просто аккуратно перехватил меня поперёк талии и, пользуясь преимуществом в физической силе и росте, преспокойно отшвырнул сорочку в дальний угол комнаты, а меня утащил к кровати.

— Я, честно говоря, после пижамы был уверен, что удивить меня тебе не удастся, — весело хмыкнул он. — Оказывается, это было ещё не самое страшное. Вета, это не ночная сорочка молодой привлекательной женщины, это погребальный саван старой, очень старой девы. При виде такого безобразия у любого мужика всё опустится, и я сейчас не только про руки.

— Игорь! — я опять смущённо вспыхнула.

Такое впечатление, что ему нравится вгонять меня в краску.

— Спасибо, я пока помню своё имя, — язвительно отозвался он, устраивая меня у себя в охапке. — Наверное, потому, что успел эту гадость вовремя отобрать.

— Ты издеваешься? — устало вздохнула я.

— Это ты издеваешься, — возразил он. — Выброси эту мерзость, а то я её сам сожгу. Вот интересно, почему нижнее бельё у тебя вполне человеческое, а тут — такой саван? Ладно, не отвечай, это был риторический вопрос, а то ты сейчас ещё драться полезешь. Спи, — велел он, целуя меня у основания шеи. — Да, чуть не забыл! Через неделю цесаревич приём в твою честь устраивает, имей в виду. А вот теперь — точно, спи.

Я хотела высказаться насчёт неурочного часа для сна, — время ещё не подобралось к полудню, — но промолчала. Потому что стоило расслабиться, и усталость навалилась плотным тяжёлым одеялом, напомнили о себе неприятные тянущие ощущения в мышцах. А ещё в крепких объятьях мужчины было слишком уютно, чтобы лишний раз шевелиться.

И, уже засыпая, я подумала, что, наверное, всё к лучшему. Что мне очень повезло, когда этот мужчина появился в моей жизни, и вообще довольно глупо рваться из его рук, если мне в них так хорошо. И если построить нормальные отношения по привычному сценарию у меня не получилось, то вполне логично попробовать что-то другое. И даже если во мне сейчас говорит пресловутый страх одиночества, может, это не так важно? Если мне хорошо, и Игоря явно всё устраивает, то зачем копаться в мотивах?

Спала я долго, хотя просыпалась неоднократно; с этими варскими технологиями отвыкла от нормальной кровати, да и общество мужчины добавляло непривычных ощущений и неудобств. Он постоянно норовил подмять меня под себя, прижать покрепче и слегка придавить, чтобы не дёргалась, а мне от всего этого то становилось душно, то нечем было дышать, то затекали в неудобном положении конечности. Но, впрочем, даже несмотря на это не возникало желания оказаться в собственной постели в одиночестве, потому что неизменно удавалось найти удобное положение, и опять становилось хорошо и уютно.