Клетка для эгоиста - Грушенька Светлова

каких-то галлюцинаций из воспоминаний. Другой вкус, другой запах, другие тактильные ощущения и совершенно другой напор. «Что, совсем не думала о том, как я буду тебя сладко трахать, когда проиграешь?» — пронесся в мыслях собственный вызывающий вопрос другой женщине, которую хотел так, что даже руки тряслись от нетерпения. «Вообще-то думала о том, как я буду трахать тебя, когда выиграю я», — бесстыдно усмехнулась она, глядя ему в глаза. Впрочем, тут же вспыхнула, испугавшись последствий своей смелости. Да, в этом была вся Кристина… Она трепетала перед ним, боялась, сходила с ума, охваченная жаркой неконтролируемой похотью, но все же делала эти наглые выпады всякий раз, когда он уже готов был ее подавить. Она и тогда, семь лет назад, была такой же — скромницей, строившей из себя невинную нимфетку, но скромницей распутной, испорченной, импульсивной, пылкой. Она отзывчиво реагировала на его провокации и вызовы, а потом вечно корила себя за эту порывистость и несдержанность, потому что рядом с ним опасно было поддаваться соблазнам, ему опасно было доверять…

Лука с жадностью захватил женские губы, бесстыдно терзая и атакуя упругими толчками языка. Тонкие запястья оказались прижатыми к постели. Прерывисто и выверенно двигая бедрами, он сладко имел членом узкое влажно хлюлапющее лоно, то мучительно неспешно дразня и поглаживая, то отрывисто атакуя самый вход, то резко и часто ударяясь в глубину. С удовлетворением чувствовал, как с каждым движением нежная плоть набухает, крепче охватывая член, и нервно вздрагивает от подступающих спазмов. «Тебе нравится, когда тебя грязно ебут, Кристина? Или нравится это только со мной?» Перед внутренним взором встала красная пелена, как кровавый закат. Оторвался от женский губ и вонзился голодным укусом в сосок, всасывая его в себя, жарко потягивая, трепля в беспамятстве, щекоча языком и вылизывая. Громкие женские стоны и нежный лепет отозвались волшебной музыкой в ушах. Он принялся трахать яростнее и неразборчивее, все отчетливее упиваясь воображением и представляя себе совсем другую женщину, отчаянно бьющуюся под ним в нетерпении и стыдливом смятении.

— Чш-ш-ш, — зашипел горячо, накрыв ладонью судорожно хватающий воздух ротик. — Соси, — приказал коротко, насильно толкаясь указательным и средним пальцами между покорно разомкнувшихся губ. Закинул стройную женскую ножку себе на плечо, продолжая неистово долбить в жарко пульсирующую плоть и притираясь лобком к клитору. Сам зарычал от остроты эмоций, еле сдерживая на губах пьянящее имя «Кристина» и всасываясь в истерзанный и разгоряченный им сосок. Когда почувствовал ее оргазм, сам зарычал в унисон с женскими стонами, добивая, выкладываясь по полной, обильно кончая в отзывчиво пульсирующую глубину.

Как только почувствовал полное физическое удовлетворение, к горлу тут же подкатила горечь и отвращение к себе самому. Откинулся на спину, не в состоянии больше терпеть близость, но через некоторое время покорно обнял прильнувшую к нему жену одной рукой. Она все еще часто дышала, уткнувшись носом ему в грудь, и растерянно теребила пальчиками его вымокшую рубашку. Пожалуй, она была слегка в шоке от непривычного напора и уж точно ничего не подозревала о позорной подмене в его голове. Немного погладив жену по спине и поцеловав в макушку, собрался встать, чтобы сходить в душ, но Елена осторожно обняла, не пуская.

— Давай полежим еще немного. Мне с тобой так спокойно. Когда ты исчезаешь надолго, я какая-то потерянная… все валится из рук… особенно теперь…

Лука вздохнул и еще раз поцеловал на автомате.

— Как дела на фирме? — спросил он, чтобы вновь не возвращаться к теме болезни дочери.

Когда они поженились, он не захотел, чтобы жена и дальше работала переводчиком-референтом, мотаясь с одних переговоров на другие и обслуживая сторонних руководителей. Держать ее при себе, словно привязанную, тоже не посчитал корректным, да и сама она не была бы в восторге от такого постоянного соседства. Его скверный и требовательный характер Елена сразу разглядела и прекрасно понимала, что лишь роль жены давала ей те преимущества, каких не имели другие в его окружении. Жесткий, бескомпромиссный, он всегда драл с подчиненных три шкуры и редко прощал ошибки. Часто ей самой казалось, что любой ее промах мог опустить ее в его глазах, и потому боялась его осуждения, его разочарования…

Когда он предложил ей открыть переводческую компанию, она поначалу растерялась, опасаясь, что не справится. Никаких склонностей к предпринимательству она в себе не видела, да и больших амбиций тоже не было. Однако, его тон, повседневный и такой спокойный, будто речь шла о чем-то совершенно обычном и естественном, заставил задуматься. Что если он разочаровался бы в ней, останься она никем? Маленькой сошкой, которой он не смог бы гордиться? Лена с благодарностью согласилась, скрепя сердце, но первое время боялась любого шага… Разве что со временем немного успокоилась, поняв, как большие деньги и поддержка человека с опытом и со связями могут компенсировать ее неопытность и избавить от любых проблем. К тому же курсы по предпринимательству помогли. Она во всем была перфекционисткой — так что всерьез взялась и за это. Впрочем, бизнес ей по сути организовали, и ей оставалось лишь вникать в тонкости его управления и собирать сливки. Постепенно роль бизнес-леди прижилась и окрепла в ее душе. Разве что иногда нападали приступы удушливой паники, когда она вспоминала вдруг, кто она на самом деле и чего стоит без Луки. Сейчас легкая тревога охватила ее вновь. В последнее время она постоянно чувствовала что-то едва различимое в его отношении и манерах… просто запрещала себе всерьез думать об этом, запрещала подозревать…

— В целом неплохо, — пожала плечами она. — Прибыль растет…

— Ты успеешь дать все распоряжения перед отъездом? Если нужно, я…

— Я все успею. Все прекрасно работает и без моего участия.

— Ты у меня умница…

Они поболтали еще немного о том, о сем. Лука был сегодня нежен и внимателен, каким часто бывал раньше и редко в последнее время. Это поселило в сердце некоторую надежду и уверенность. Ей хотелось уснуть в его объятьях и никогда не отпускать. Только минут через пять он все же выпутался из ее рук и ушел в душ. Когда вернулся, нагой, красивый, даже в таком виде самоуверенный и горделивый, она зачем-то притворилась спящей. Желание вопреки обыкновению охватило ее вновь, но она уже не решилась бы проявлять инициативу второй раз. Она просто надеялась и желала, чтобы он захотел ее сам, ведь сегодня он явно