Экспедиция в один конец - Андрей Молчанов

Откуда же произошла утечка? Военные контрразведчики вышли на осведомителя из мафии? Или что‑то унюхал сиганувший за борт потомок Моисея, категорически отказавшийся вернуться обратно на судно?

Капитан утверждал, что отчаянный бизнесмен просто психанул, лишившись связи с домом и не встретив поддержки в восстановлении обещанного ему постоянного контакта, но в данную версию Сенчуку не верилось. Мотив поступка у беглеца наверняка был иным.

Настораживала и разом возникшая к нему отчужденность со стороны Забелина — дружка коммерсанта. Отчужденность, граничащая едва ли не с неприязнью, ни малейшего повода к которой он не подавал.

Морской офицер, не искушенный в лицедействе, человек, чьей сутью были прямота и откровенность, гибкостью хребта и податливостью характера не отличался, не умея скрывать владевшие им чувства.

А потому, не усматривая почвы для столь резкой перемены в их отношениях, Сенчук начал подозревать, что кавторанг видел его в памятную ночь у каюты штурмана.

Заботила Сенчука и странная компания ученых арабов: их замкнутая жизнь, непонятные по смыслу ежевечерние сборища, похожие на религиозные диспуты, да и славяне–матросы, как он заметил, порой обменивались с иностранными учеными двусмысленными взглядами и краткими, неясного свойства репликами, что поселяло в старпоме ощущение их давнего, однако упорно скрываемого знакомства.

Сенчук буквально тонул в болоте разного рода сомнений. И спасательным кругом являлась установка на обязательность прибытия судна в Америку. Все то, что препятствовало данной установке, подлежало безжалостному устранению.

Главным потенциальным препятствием отныне виделся представитель МЧС, но с превентивными мерами по отношению к этому типу торопиться не следовало. Перерезать ему горло и скинуть в кильватер — особенной сложности не представляло, однако пропажа официального представителя, выполняющего, возможно, и секретную миссию, могла усугубиться катастрофическими последствиями: в этом случае "Скрябин" подлежал возвращению в порт приписки силовыми методами. То есть мог вступить в действие фактор международного сотрудничества между правоохранителями.

С другой стороны, сознавать присутствие на борту источника будущих неприятностей было невыносимо, и Сенчук полагал необходимым действовать на их упреждение.

С расстановкой сил он определился: существовал пакистанец Кальянраман, наверняка знавший о пребывании на борту криминального груза; возле него, как изменившая своего хозяина прилипала, крутился Крохин — его, Сенчука, откровенный подельник, и, пускай толку от этого хмыря было чуть, рассматривать его в качестве вероятного единомышленника определенно следовало.

В каюту Крохина он явился в полночь, после того как тот прибыл с аудиенции, назначенной новым боссом–арабом, давшим команду следовать прежним курсом — к месту упокоения "Комсомольца".

Войдя в каюту, Сенчук тут же учуял густой аромат алкогольного перегара и по осоловевшим глазам переводчика понял, что тот в одиночестве предается тяжелому ночному пьянству, хотя бутылку, выдающую порок, стыдливо убрал.

Крохин был одет в мятую футболку, кожаные сандалеты на босу ногу и украшенные изображением пчелок пляжные, до колен, трусы — просторные, как паруса бригантины.

В помещении, отапливаемом скрытыми за переборками трубами, пропускающими дизельные выхлопы, стояла душная жара.

— Ну что, дружок, — сказал Сенчук умиротворенным голосом, — кажется, мы можем пропустить по сотне капель за стабилизацию обстановки и здравие наших новых управителей… Как тебе они, кстати? Душевные ребята, а?

— Н–ну, так… — откликнулся Крохин и, сильно качнувшись, склонился над стоявшей у стола спортивной сумкой, откуда после некоторого раздумья вытащил непочатую бутылку с шотландским виски.

Судя по донесшемуся звяку, извлеченная бутылка покинула изрядную компанию своих собратьев.

"А ты, братец, назюзенный… — подумал Сенчук, холодно посматривая на переводчика. — И попиваешь как конь… Дрянь твое дело! Траченый пузырек не выставил, значит, стесняешься хвори своей, алкашик…"

— Ну–с, за тех, кто в море и на борту, — сказал Сенчук, пригубив пряно опалившую гортань жидкость. — Так вот повторяю вопрос: пришлись ли твоей широкой душе наши гости?

— Какие там гости! — нетрезво отмахнулся тот и рыгнул. — Ну, араб… Мой, так сказать, начальник номер один…

— Так ты его знаешь?

— Ес–стественно. Я с ним еще когда в Эмиратах… Н–да. Железный человек! А денег у него… — Вытянув губы, он многозначительно присвистнул. — Полбабок всего мира — его лично, от–твечаю!

— Чужие деньги как чужая любовь, — сказал Сенчук, неодобрительно рассматривая веселых пчел на "диабетических", как он их определил, трусах своего визави. — Завидовать — морока, а зариться — риск… Ответь‑ка мне лучше вот о чем: в курсе ли этот шах и мат о содержимом известного тебе большого железного ящика?

Посвятив себя полуминутному раздумью, Крохин наконец‑таки сподобился на сдержанный кивок.

— А второй, Прозоров этот, кто он, как думаешь?

— Ну как?.. МЧС, все такое…

— МЧС — аббревиатура недавняя, — промолвил Сенчук веско, — а я напомню тебе три другие согласные буковки: Ка, Гэ… Ну, последнюю сам угадаешь?

— Откуда вы взяли? — подскочил с дивана Крохин, стукнувшись теменем о подволок. Он на глазах отрезвел.

— Отсюда. — Сенчук ткнул пальцем себе в грудь. — И представляется мне, что этот парень прибыл сюда за тем, чтобы вырвать наши сердца. А мой добрый пожилой мотор чувствует всеми своими поршнями того, кто желает разъединить его с корпусом.

— Да, действительно… — пробормотал Крохин. — С чего это МЧС спохватилось?..

— Вот! — подтвердил Сенчук. — И отреагировало так, будто им оса в задницу залетела!

— И… — потерянным голосом произнес Крохин, — почему?..

— А потому, Вова, что в контейнере нашем, по–моему, никакой не металлолом… И пока не поздно, скажи уж мне правду горькую, чего там такое драгоценное таится? А не скажешь — разреши откланяться, братец. И живи со своими секретами, но и своим умом…

— В контейнере — взрывчатка, — глухо отозвался Владимир, отводя взгляд.

— Армейская?

— Да, пластид.

— И все?

— Еще штук шесть автоматов… Но все было сделано чисто… С гарантиями. Неужели вы думаете, что Игорь мог подставиться?

— А как взрывчатку списали? — в свою очередь с напором спросил Сенчук. Телевизор смотрел? Нет? А зря. Большой склад в Сибири бабахнул, неужели не слышал? Слышал? Ну вот… И если его теперь можно отыскать, то — исключительно на секретной карте… В виде жирного гробового креста. Естественно, расследовал катаклизм не местный участковый. А военная контрразведка. Может, она бы еще долго вынюхивала да допрашивала, но, как понимаю своим слабым умом, дело организовали бандиты, а бандиты — народ жадный и решили товарчиком наперед запастись, дабы добро всегда под рукой было… А коли пошел качественный товар в розницу, жди покупателя–ревизора… Тем более сторожки всюду расставились! И вот у нас гость незваный, в доспехах полномочий, и завтра же полезет он во все щели, а уж в наш контейнер — в первую очередь!

Крохин неуверенно улыбнулся. Произнес, дрожащей рукой вытягивая из пачки сигарету:

— По–моему, ситуация управляема. Теперь на судне хозяин, он знает, что делать. А наше дело какое? Сидеть и ждать указаний.

— Чтобы дождаться и сесть, — сказал Сенчук. — На Игоря своего он молится! Да кто ты ему — тьфу! Он дельце прокрутил и — шасть на Канары, в свой домик. Теплый пляжик плюс двадцать пять круглый год… А тебе, Вова, надо помнить, что у нас, в России, тоже существуют регионы со стабильной температурой. Например, в зоне падения Тунгусского метеорита, там и летом и зимой — пятьдесят. И меньше обольщаться. В том числе и насчет всякой там управляемости. Твой араб узду на этого Прозорова едва ли накинет. Это мы с тобой послушные рабочие лошадки… Но в отличие от всадника, мешка с деньгами, у нас обязаны быть головы! Собственные, понял? Которыми, кстати, и рискуем! С арабом ты потолкуй, конечно, пусть дельные мысли подчиненного придут в мозги начальника… Объясни ему, что у гостя наверняка имеется собственное средство связи, а значит, брякнет он, кому надо, о чем не следует — как якорь сбросит, и рейс закончен!

— И что теперь делать? — сказал Крохин, устало потерев сложенными в щепотку пальцами лоб и затем механически протянув пачку с сигаретами старпому.

— Спасибо, не увлекаюсь. — Сенчук отстранил его руку. — Дорогие привычки мне не по карману.

— Чем же дорога эта?.. — промолвил Крохин.

— Последствиями. Слышал я как‑то по радио новость. Цитирую дословно: у курящих есть больше шансов умереть, чем у некурящих… — Сенчук добродушно хекнул, мотнув головой. Затем удрученно проговорил: — Вот же втянули меня в историю, старого дуралея! Порядочным людям всегда не везет! Ну–с, к чему я? Надо как‑то замаскировать имущество. А то полезет туда опер — и сразу любознательным рылом в стволы упрется. Давай ключи, я пойду в трюм, а ты покараулишь…