Шоссе Петля - Олег Новгородов

сулила скорую и мучительную погибель всем, чьи имена смогла вспомнить. Но прозвучало ли в операционной имя мальчишки из квартиры напротив – об этом «сказка» умалчивала. Однако был у «сказки» и другой вариант: той ночью покойница явилась проверить, не занял ли кто ее законное место, и «нарушитель» этой встречи не пережил.

…Все эти люди - независимо от возраста и пола - будто бы тащат на себе некую миссию, доверенную лишь им и больше никому. И миссия эта, с одной стороны - геморрой тот еще, а с другой - зато они избранные, и у них есть Секрет, ведомый лишь в стенах пятиэтажек да в гаражах, а прочие - пыль и тлен под их кроссовками. Посторонних, не своих, опольцевские презирают, не то чтобы прям в открытую, но общего языка с ними не найдешь. Что у них за миссия, поди догадайся, но вроде бы там свой арсенал в школьном подвале, и даже дети в оружии разбираются как надо. Прогуливают подчистую все уроки, но физкультура и НВП - святое, вот и думайте что хотите.

Но так только на Опольцево; «за оврагом» народ гораздо проще и практичней. Старшеклассники, остервенело лупившие соседей на дискотеке «Снежок», к получению паспортов берутся за ум и успешно сдают вступительные экзамены в ВУЗы. Отпрыски технической интеллигенции, обитавшей на Антенном Поле с тех пор, как возле района был развернут, а вскоре законсервирован секретный радиополигон, стремятся пробиться хотя бы в низовую элиту. Но ребята и девчата из хрущоб больших претензий к своему социальному будущему не предъявляют и ограничиваются довольно скромным набором окраинных «путяг», до которых можно добраться автобусом – единственным маршрутом, который следует по шоссе Опольцево-Петля до метро, мимо станции пригородной электрички.

Многие узнают по описанию собственный район или поселок, но есть кое-что, чем Опольцево отличается от тысяч одинаковых гетто, раскиданных по просторам страны. Несмотря на суровые обычаи, здесь не в почете блатная романтика и лагерные понятия. Тюремная отсидка считается позором вдвойне: во-первых, спалился, во-вторых – позволил государству наложить на себя руки (у опольцевских свои взгляды на закон и государство). Не то что в хрущобах нет криминала, но он доморощенный и весьма специфический, а желающих козырнуть уголовным статусом гонят в шею, да так, чтобы уже не возвращались. Кое-кто из «сидельцев», пожелавших залечь на дно в этом тихом местечке, в обратку даже до МКАДа не добрался… Бандитский сленг тут не в ходу. Взрослые говорят на странной смеси послевоенного и дальстроевского жаргонов, порой приводя в изумление столичных жителей, а молодые вовсе красноречием не отличаются. Только усмешка на лице брезгливая, да пальцы шевелятся, будто артерию на чье-то шее ищут. Может, и на твоей.

На территории этих двух районов умерялись акульи аппетиты муниципальных властей, старавшихся спихнуть Опольцево под ответственность области, а администрация областная отчаянно защищала свои владения от этого «гнойного нарыва». Мэрские прибавки и льготы сюда дотировались, но, как высказывался опольцевский префект в узком кругу – «как бы, нате, подавитесь… да поскорее бы».

…За час с небольшим до того, как Миша Потапов на руках дотолкал отрубившуюся «Оку» к поребрику, квартал согласованно обратился в траур. Беда постучалась в двери – вернее, позвонила по телефону – семье Поляковичей – у которых сын учился в десятом классе, а дочка в восьмом, но после этого звонка осталась только дочка. С криком «Женечка!!!» Вера Полякович сорвала с кухонного окна тюлевые занавески и едва не кинулась вниз; муж оттащил ее от распахнутых створок.

Женя – или Жека, как звали его приятели, фанаты «Спартака» - не справился с мотоциклом. Через перекресток он выскочил на полосу встречного движения, слишком круто забрал вправо и улетел в отбойник. Невероятно, но он удержался на сидении и пронесся по прямой метров двадцать, хотя ему сорвало голову. Когда ее подобрали с асфальта и кое-как извлекли из мотошлема, лицо сморщила гримаса: парень не только заглянул в глаза своей погибели, но еще и успел потолкаться с нею на пороге.

По крайней левой полосе неуклюже выворачивал в правый ряд автобус «Ритуал»; в него-то, в переднюю боковину, и врезался мотоцикл с мертвым телом, вцепившимся в руль. Силы тарана хватило, чтобы «Пазик» крутанулся вокруг своей оси, и тут же в другой его борт ударил большегруз. Водитель и пассажиры ритуального автобуса погибли на месте; шофера фуры довезли до больницы, и дальнейшая его судьба неизвестна. Агенты транспортной компании прибыли одновременно с милицией: предъявив милиционерам какие-то бумаги, они отстыковали прицеп, подогнали новый тягач, и сменный шофер освободил аварийный участок от лишнего железа.

Среди показанных сотрудникам ДПС документов спецификации на перевозимый груз не было.

А весть о том, что Жека Полякович разбился на шоссе, облетела хрущобы, сублимировавшись в зловещую ауру, которую безошибочно почувствовал, стоя у своей «Оки», Миша Потапов. На опознание в морг вместе с отцом погибшего парня отправились четверо его друзей: Веру Полякович оставили на попечении срочно вызванной из деревни свекрови.

Футбольные фанаты оказались чересчур внушаемы, и, насмотревшись на чернеющую смертью физиономию приятеля, впали в городское мифотворчество. К вечеру следующего дня в квартале пятиэтажек воцарилась необычная тишина, а особенно малолюдно было на задворках – там, где подростки собирались попить пивка. Взрослые двигались от автобусной остановки или от гаражного комплекса к подъездам домов как-то настороженно, оглядываясь через плечо и искренне радуясь попутчикам.

И еще почти месяц сбившиеся в кучки тинейджеры вздрагивали, стоило вдалеке за домами затрещать мотоциклетному двигателю. На мотоцикле в хрущобах гонял только Жека: старая отцовская «Ява» досталась ему в подарок на шестнадцатилетие, и Жека переквалифицировался из болельщика в