Демон-любовник - Кэрол Гудмэн

На крыльце появилась немолодая женщина со светлыми как солома волосами. Я машинально отметила безукоризненную стрижку и элегантное пальто из тончайшей верблюжьей шерсти. Сжав губы так плотно, что ими можно было резать бумагу, она положила руку на плечо Феникс.

— Ну-ну, Бетси, — услышала я. — Вот увидишь, в клинике Маклина нет никаких демонов. Ты ведь помнишь доктора Кейветта, не так ли?

Только тут я обратила внимание на стоявшую в тени портика Элизабет и рядом ней мужчину — лысоватого коротышку в аккуратном пиджаке и водолазке цвета ржавчины. У него было такое испуганное лицо, словно он до смерти боялся всех этих женщин, столпившихся на крыльце, и в первую очередь Элизабет Бук, закутанную в свое тяжелое меховое пальто. Заметив меня, она вышла вперед.

— Ох, Калли… как я рада, что вы здесь! Я как раз объясняла Виктору Кейветту, что все эти разговоры Феникс насчет инкубов и демонов могут быть связаны с вашими изысканиями…

— Ее зовут «Бетси» а не Феникс, — отрезала женщина в пальто из верблюжьей шерсти. — Мы назвали ее в честь ее бабушки, которая была одним из прямых потомков Бетси Росс, и я считаю, что это замечательное имя!

— Мама, я его ненавижу! — закричала Феникс (несмотря ни что, я даже про себя продолжала называть ее Феникс). — Я это сто раз это говорила! Какого черта ты назвала меня в честь моей чокнутой бабушки?! И клинику Маклина я тоже ненавижу! Декан Бук пообещала, что не уволит меня, и я не понимаю, почему я не могу тут остаться!

— Где за дверью поджидает демон, готовый наброситься на тебя? — с ледяной насмешкой в голосе напомнила мать.

Налитые кровью глаза Феникс с мольбой уставились на меня. Сейчас она попросит меня подтвердить ее слова, с ужасом подумала я. Господи… что делать? Сделать вид, что не поймаю, о чем речь, и взять на душу грех, позволив запеть Феникс в психушку? Ни за что! Еще меньше мне хотелось оказаться соседкой Феникс по палате. Впрочем, она ведь не просила меня подтвердить ее слова, спохватилась я.

— О, Калли, ты провела занятия вместо меня? Как там Мара? Она спрашивала обо мне? Не просила передать свои записи? — Феникс обернулась к матери. — Видишь, я просто не могу сейчас уехать! Она рассчитывает на меня и…

Декан Бук с тревогой покосилась на меня. Думаю, нам в голову пришла одна и та же мысль — похоже, ее одержимость Марой уже превратилась в навязчивую идею сродни страху перед демоном.

— Все твои студенты спрашивали о тебе, — промямлила я. — Кстати, Ники Баллард написала очень интересное стихотворение…

Но Ники, похоже, нисколько не интересовала Феникс.

— Бог с ней, с Ники. Главное — Мара, — отмахнулась она. — Мара должна научиться говорить правду. Она не должна думать, что я лгала ей. Я обязана все ей объяснить!

Элизабет тяжело вздохнула.

— Наверно, объяснения можно отложить на потом. А сейчас вам лучше хорошенько отдохнуть, — решительно сказала она. И, повернувшись к матери Феникс и доктору, вполголоса добавила: — Я надеялась, что она сможет остаться, но, кажется, ей действительно лучше на какое-то время уехать отсюда. Я не могу позволить, чтобы наши студенты видели ее, когда она в таком состоянии. — Она ласково взяла Феникс за руку. — Вот станете снова собой и вернетесь. Мы будем ждать вас.

Лучше бы она выбрала другие слова.

— Я и есть я!

Феникс с пронзительным воплем кинулась на Элизабет. Скорее всего, она просто искала у декана защиты, но просто не рассчитала силы и в результате едва не сбила Элизабет с ног. Отлетев на несколько шагов, та отчаянно взмахнула руками, стараясь удержаться на ногах. Я бросилась, чтобы поддержать ее, а миссис Миддлтон и доктор в это время пытались удержать Феникс. Они оба в этот момент оказались спиной к Лиз и не могли видеть того, что видела я. Они не видели тень Элизабет на стене моего дома, а я видела — исполинский зверь, похожий на разъяренного медведя-гризли, встав на дыбы, угрожающе оскалил клыки. Думаю, Феникс тоже это видела — потому что она издала такой крик, что у меня мурашки побежали по спине. Честное слово, у меня духу не хватило возразить, когда доктор Кейветт, выхватив из кармана шприц, воткнул в руку Феникс иглу. Мало-помалу вопли Феникс перешли в жалобное поскуливание. А я вдруг поймала себя на мысли, что охотно попросила бы доктора Кейветта проделать то же самое со мной.

Глава 20

Феникс увезли, и «Дом с жимолостью» как-то сразу опустел. Я выжила оттуда инкуба — а он, словно в отместку, выжил из дома мою соседку. Декан Бук объяснила, что тень в виде гигантского медведя, которую я видела на стене у нее за спиной, всего лишь ее фамильяр[13] по имени Урсулина.[14] Пообещав потом рассказать о ней подробнее, Лиз принялась успокаивать меня. По ее словам, Феникс с самого начала была слегка не в себе, а эта некрасивая история с ее мемуарами послужила лишь толчком, чтобы она окончательно съехала с катушек. Честно говоря, Лиз меня не убедила — я по-прежнему считала, что вся эта канитель с изгнанием демона оказалась слишком серьезным испытанием для Феникс и ее психика просто не выдержала. А иначе откуда ее страхи перед демонами?

— И потом, откуда нам знать: может, это инкуб подослал сюда Джен Дэвис, чтобы она вывела Феникс на чистую воду, — продолжала с ослиным упрямством стоять на своем. — В конце концов, он и не на такое способен! Сначала едва не устроил авиакатастрофу, потом обрушил на город ураган с ледяным дождем — и все для того, чтобы мой приятель не приехал ко мне на День благодарения!

Держу пари, это выглядело как бред параноика. С другой стороны, имею я право поволноваться после всего, что со мной случилось за последние дни? Нет, какая же все-таки скотина этот инкуб! Не смог завоевать мою любовь, так решил в наказание оставить меня и без подруги, и без возлюбленного!

Ну, я ему покажу! Пусть убедится, что мне и одной неплохо! Кстати, пусть не надеется, что я составлю компанию Феникс! Сцепив зубы, я поклялась, что доработаю до конца семестра. А потрудиться мне предстояло немало — я сама вызвалась вести занятия вместо Феникс, пока декан Бук не сможет подыскать ей замену, что наверняка произойдет только после зимних каникул. На следующий же день выяснилось, что Феникс до сих пор не вернула студентам сданные ими сочинения. Я пообещала, что немедленно этим займусь, и в результате все выходные проторчала дома, читая жизнеописания тридцати четырех молодых людей.

Единственной работой, которую мне не удалось отыскать, оказались воспоминания Мары Маринки. Пурпурная папка, в которой лежало ее сочинение, бесследно исчезла. Я вспомнила, что как-то видела ее в библиотеке — это было как раз в тот день, когда увезли Феникс. Может быть, она куда-то ее спрятала? Я перевернула вверх дном весь дом — и не нашла ничего, кроме дюжины бутылок из-под спиртного, обнаруженных мною в самых неожиданных местах. Папка как сквозь землю провалилась.