Бесенок (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич

* * *

Той же ночью Петр сидел в одном злачном заведении Вены.

Переговоры провалились.

В очередной раз.

По сути царь не смог не только укрепить антитурецкую коалицию, но и решить вопрос нормального мира для России. Никто не хотел отстаивать ее интересы.

Вот и пил.

Забредя в один из борделей столицы Империи Габсбургов. Просто чтобы вокруг вертелись красивые девицы и пьянка не превратилась в унылое и грустное действо, перемешанное с жалостью к себе. Ведь, по сути, главная цель Великого посольства провалилась с треском. Обидно…

Он думал еще в Венецию заехать.

Без всякой надежды, впрочем, на дипломатический успех. Просто посмотреть на судостроение.

Сидел и пил тут он в компании с новым своим знакомым. Совершенно случайно встреченным. Неким капитаном Томасом Бартоломью Редом. Который таскался со своим первым помощником Жаном-Баптистом по прозвищу «Лягушонок». В Вене же он искал службы, пытаясь наняться к Леопольду как опытный капер.

Одного взгляда на него хватало, чтобы понять — не врет. Пират и матерый. Или во всяком случае моряк «повидавший некоторое дерьмо» в своей жизни. Но Вена не нуждалась в его услугах. И он, узнав, что в городе находится царь далекой России решил осведомится — нет ли у него службы для опытного морского волка.

Нанимать его или нет Петр еще не решил. Но вот так посидеть да поболтать? Почему нет? В конце концов он рассказывал интересные сказки о том, кто куда и что возит по Атлантике. Было видно — разбирается не хуже опытного купца. Ну а как иначе грабить то? Где что ценное взять возят знать надо. Да брать так, чтобы не попасться. А потому и в дипломатии требуется недурно разбираться и всяких иных нюансах…

— Господин, — произнесла одна из местных шлюх, подсев к Петру и нарушая беседу. — Тебя хочет видеть Черная борода.

— Меня? — удивился изрядно подвыпивший царь.

— Ты ведь бомбардир Петр Михайлов?

— А то!

— Значит тебя.

— Иди-иди, — махнул рукой Томас, расплывшийся в сальной улыбке. — Дело стоящее.

— Что за Черная борода? Впрочем, не важно…

Царь махом допил вино из кружки и направился вслед за этой шлюхой.

Поднялся на второй этаж.

Вошел в просторную комнату, где на довольно пышном стуле сидела знойная чернявая женщина испанской или итальянской наружности в окружении нескольких местных тружениц. Петр насколько растерялся. Заозирался. А потом спросил:

— Меня звал Черная борода.

— Я Черная борода, — произнесла эта знойная женщина.

— Да? И где же твоя борода? — удивился Петр.

И эта девица бесхитростно задрала юбку, пошло улыбнувшись.

Несколько секунд стояла гробовая тишина. А потом царь захохотал. Прямо уморительно и убийственно. Аж стекла в окнах затряслись. Шутка его повеселила на славу, разом избавив от мрачного настроения. Видимо ради этого хозяйка борделя и старалась. Негоже из ее заведения уходить в дурном расположении духа. Дурная это реклама. Еще подумают, что ее девочки плохо работают…

* * *

Утро в Москве наступило беспокойное.

К концу ночи, обнаружив вырезанный пикет, люди Софьи засуетились. Забегали с факелами по городу. Шум подняли. Да так и встретили рассвет, не унимаясь.

Ромодановский проснулся с первыми лучами солнца. Как обычно. И узнал об этом шуме от слуг. Выслушал молча. С улыбкой. Ему было отчетливо ясно чьих это рук дело.

После чего сел завтракать.

В это время к нему явился командир отряда, что приставили князя-кесаря сторожить.

— Что, не спится милок? — добродушно спросил Федор Юрьевич.

— Алексей ушел. — тихо и угрюмо произнес тот, прямо глядя в глаза Ромодановскому.

— Теперь веришь моим словам? Или я все так же — блажу?

— Верю. Кто же в этом мог поверить? Мальчишка же…

— Что? Хорошо ушел? Я смотрю суета, словно в муравейнике, что палкой растормошили.

— Хорошо. Ой хорошо. Своими глазами бы не видел — не поверил. Два поста передрались так, что опали все. И он их миновал. Как это случилось никто из них объяснить не может. Третий вырезали. Тела нашли в подворотне. Большую их часть забили ножом. По одному. Что тоже диво дивное. А четвертый просто проскочили на лошадях. Парочке ноги колесами повозки раздробило. Еще трое отделались ушибами. Одного походя зарубил крупный всадник.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Герасим, я полагаю?

— Видимо.

— Что-то еще?

— Анна Монс. Не знаю, что там произошло. Но патрули почему-то ворвались в ее дом и устроили там черт знает, что. Сказывают, что у нее скрылся Алексей. Но его там и следов не нашли. А допрашивать некого.

— Как это некого?

— Слуги за оружие схватились. Вот патруль и озверел.

— Анна жива?

— Увы.

— Там хоть обошлось без вот этого всего? — сделал он неопределенный жест рукой, в которой была зажата надкушенная куриная ножка.

— Нет. Не обошлось. Ребятам захотелось попробовать бабенку, которая самому царю глянулась. Так что все плохо.

— Боже… — покачал головой Ромодановский. Потом демонстративно перекрестился и произнес. — Упокой Господь душу рабы твоя. Вы что там совсем с ума спялили?

— Сам в ужасе. И ребята мои. Я готов отслужить. Если надо я со своими людьми обеспечу тебе выезд.

— Служить он готов, — произнес Федор Юрьевич, внимательно глядя прищуренными глазками на собеседника. — А нужен ли ты мне? Чай не просто так тут оказался. А ну как еще предашь?

— Сам знаешь — долги. За глотку взяли. Куда мне деваться то было? Но то, что творится, это ни в какие ворота не лезет. Мы не на это шли.

— Точно вывезешь?

— Точно. Если надо с боем выйдем…

Глава 7

1698 год, июнь, 20. Новоиерусалимский монастырь

Дорога от Москвы до Новоиерусалимского монастыря прошла довольно спокойно. Один раз пришлось заночевать в поле. Но это было не страшно, хоть и крайне неудобно. Главное, что, обогнув Москву, Алексей сумел добраться до армии. Избежав при этом разъездов бунтовщиков. А то, что их высылали на поиски, он был практически уверен. Иное просто не укладывалось у него в голове.

И если с дорогой обошлось, то приняли их странно…

— Софья Алексеевна прислала письмо, в котором написала, что царевича убили бунтовщики, — произнес Шеин, — а тот, кто станет себя за него выдавать — суть самозванец.

— Алексей Семенович, ты в уме ли? — удивленно спросила Наталья Алексеевна.

— Более того, она там пишет, будто государь наш, Петр Алексеевич, также погиб, только уже в Голландии. И что немцы будут пытаться выдавать вместо него своего подручного в качестве самозванца. И что ты, Наталья Алексеевна, известная своей страстью к Кукую, всяческим им потворствовать станешь ради выгод своих.

— Ты вот это сейчас серьезно говоришь? — растерянно спросила Наталья Алексеевна.

— Так было написано в письме Софьи Алексеевны, — пожал плечами Шеин.

— И ты, Алексей Семенович в раздумьях? — холодно улыбнулся Алексей. — Али мыслишь, что усидит Софья? И пытаешься выгоднее пристроится?

Тишина.

— Тебе разве не ведомо, что Россию ждет, если она усидит на троне? — поинтересовался царевич. И видя молчание, продолжил. — Она старая баба. Своих детей иметь не может уже. Наследовать ей будет какая-то из дочек дядьки Иоанна. Да не просто так. Ибо ее выдадут али за сына Августа Польского, али за самого Карла Шведского, сдав таким образом Россию или в польские руки, или в шведские.

— Пустое говоришь. — тихо возразил Шеин.

— И в чем же пустота моих слов?

— Всем ведомо, что Милославские за старину стоят. Что в делах, что в вере. Им сдавать Россию иноземцам не с руки.

— А как же они поступят? Новый Земский собор соберут, чтобы призвать новую династию на престол? Сам-то в это веришь? Или быть может они все же попытаются повторить, как во времена Смуты, призыв иноземца на царство. Такого, за которым бы стояла крепкая армия, чтобы защитила их интересы. А? Чего молчишь?