Условный рефлекс - Ксения Мартьянова

закрытыми глазами и поистине безудержным пылом.

Его слова, в самом деле, прозвучали двусмысленно или это она окончательно тронулась умом?…

– Если вы говорите о сегодняшней презентации…

– Как раз о ней я и говорю, – резко перебил её Брендон, заставляя Натали от неожиданности оторопело захлопать глазами, – именно поэтому считаю, что организация съемки не станет для вас невыполнимой задачей. А как думаете вы?

Он серьезно что ли?! Уфф, девочка, расслабься… возможно, никакой подоплеки в его словах не было, и ты сама всё себе придумала. Но ведь… с другой стороны… разве её могло не быть?…

– Конечно. – Ей пришлось приложить не дюжую силу для того, чтобы голос получился максимально невозмутимым. – Я займусь всеми необходимыми приготовлениями.

Брендон сдержанно кивнул.

– Превосходно. Можете начинать прямо сейчас.

Секунда. Вторая. И это всё? Действительно, всё?

– Прямо сейчас? – Растерянно повторила она, а затем указала на выход за своей спиной. – То есть… я могу просто взять и выйти через эту дверь?

Губы Брендона тронула веселая улыбка.

– Если хотите, можете выйти через ту, – он указал на другую дверь, которая вела в коридор.

– Нет! – Испуганно воскликнула Натали, прекрасно осознавая, что путь до второй двери будет пролегать через Него – его тело и запах. – Меня и эта вполне устроит.

– Будь по-вашему. – Шире улыбнулся Брендон, а затем запустил руки в карманы брюк. Господи, ну почему ты сделал этого мужчину таким неотразимым, таким невероятно сексуальным и…

– Это… всё, о чем вы собирались со мной поговорить? – Тихие слова как-то сами слетели с языка. То ли любопытство взяло верх, то ли врожденное слабоумие вновь пробудилось, но одна лишь мысль о том, что мужчина, которого она вчера по пьяни поцеловала, не намеревался это обсудить, вызывало внутри негодование. А, может быть, он и вовсе обо всем забыл?!

– Всё, что я хотел сказать. – Выдержав паузу, он кивнул, а затем сделал к ней шаг. – Но, если есть что-то, о чем хотели бы поговорить вы…

Натали мгновенно осознала свою ошибку. Боже-Боже-Боже, ну кто её, идиотку, за язык тянул?!

– Я? Поговорить? – Она нервно усмехнулась, неосознанно отступив назад. – Нет, что вы. О чем я могу хотеть поговорить? Ничего такого. Совсем. Вообще ничего. Разве может… что-то… быть.

– А разве нет?

Брендон приблизился практически вплотную, поэтому Натали пришлось интуитивно вжаться в дверь. Его запах вновь одурманил сознание, и всё понеслось по бесконечному замкнутому кругу: чувства, желания, ощущения, подавленные стоны, боязнь проявить слабость. О-о-ох, надо было сразу деру давать, когда такая возможность была…

– Не-ет… – запнувшись, она стыдливо опустила глаза, – я ведь спросила совсем не поэтому. Просто поинтересовалась, будут ли ещё какие-нибудь поручения или, возможно, замечания. Вдруг презентация прошла не так, как вы того хотели, и мне стоит указать на недочеты, которые я должна буду учесть в своей последующей работе. Может быть, я где-то допустила ошибку: не так говорила, смотрела или не на том расставляла акценты. Вероятно, я была неподобающе одета, и стоило бы выбрать что-то более подходящее и сдержанное, ведь всё это мне…

– Очень идет, – прошептал Брендон, обрывая торопливое стрекотание и вынуждая Натали поднять на него взгляд.

– Что?

– Платье, туфли, укладка, тон помады, – так же тихо продолжал он, переводя взгляд на её губы, которые ей тут же захотелось плотно сжать, но она сдержалась, – то, как ты говорила, смотрела и расставляла акценты – всё это смотрится на тебе более, чем безупречно. – Наверное, надобности указывать на то, как при этом сильно заколотилось её сердце, уже просто не было. – И да, я прекрасно помню все подробности вчерашнего вечера. Тебе ведь было интересно именно это?

«Доигралась», – мелькнуло у Натали в голове, когда она задержала своё предательское дыхание. Ну и что ей теперь делать? Притвориться, что она не понимает, о чем он говорит? Что просто ничего не помнит? Ну, могла же она, в конце концов, после такого количества выпитого алкоголя не помнить треклятого поцелуя! Уфф, или не могла?…

– И вовсе не было интересно, просто… я думала, что вы захотите поговорить о вчерашнем. Ведь именно этого после… чего-то подобного и ожидаешь от любого нормального человека… нет, я совсем не хочу сказать, что вы ненормальный! Это не так! – Исправившись, воскликнула Натали, и ей даже показалось, что в глазах Брендона заплясали веселые искорки. – Вы вполне обычный человек… хотя, конечно, не совсем обычный, если сравнивать вас с другими… ведь у многих нет такого тела… – она тряхнула головой, – …то есть, ума! Я хотела сказать ума! И… всего остального, что мне лучше сейчас даже не пытаться перечислять, иначе я совсем запутаюсь… – выдохнула, понимая, что должна остановиться, пока не наговорила чего-то, чего исправить впоследствии уже не сумеет.

– Мне казалось, ты говорила, что не изменишь своего решения.

– Не изменю! – Тут же заверила его Натали. – Конечно, не изменю, и говорю это сейчас с полностью трезвой головой. Мне просто нельзя пить. Совсем. Ни капли. Я становлюсь неуправляемой и почти всегда делаю то, чего делать совсем не хочу.

– Например, целуешь мужчин?

– Да! То есть, нет! Обычно я не целую мужчин. Совсем. Никогда. Вы первый. Нет, то есть, конечно, не первый, и мужчин я уже целовала… когда мне было двенадцать, его звали Оуэн, он помог мне донести портфель, и в благодарность я чмокнула его в щечку, но это не важно, я не знаю, почему говорю вам всё это. – Губы Брендона вновь тронула едва уловимая улыбка. Иисусе, ну, когда она научится сначала думать, и только потом говорить?! – Если перейти к самой сути… то, что произошло, произошло под воздействием момента, я была пьяна, а вы поддались сиюминутному желанию, мы оба поступили необдуманно и импульсивно, а, учитывая наши отношения в стенах офиса… в общем, спасибо, что проявили понимание и… не воспользовались моей слабостью.

– Мне очень не хочется разбивать твои иллюзии, – шепотом начал Брендон, упершись рукой в косяк двери, – но дело вовсе не в понимании или порядочности, которыми я, если верить журналистам, совсем не обладаю. А в необходимости и желании, чтобы женщина, которой я овладеваю находилась в сознании и на утро была в состоянии вспомнить, как громко и неистово она выкрикивала моё имя.

Не ожидая такого откровенного признания, Натали сглотнула, ощущая, как внизу всё запульсировало и начало мучительно саднить. И голова, и тело, и сердце требовали его ласк, и Натали казалось, что, лишая себя того, что так отчаянно желала, она шагала в ещё большую пропасть, чем та, в которую она так страшилась провалиться, сказав