Стрела Кушиэля. Редкий дар - Жаклин Кэри

При всей небрежности тона это был недвусмысленный приказ — принца крови и военачальника. Делоне поднял меч и с коротким кивком вернул его владельцу, который убрал оружие в ножны, тоже поклонился и сел. Никто не произнес ни слова, пока Бодуэн запивал вином инцидент. Со стуком поставив бокал на стол, он задумчиво оглядел меня, задержавшись на алой крапинке в глазу, его взгляд ощутимо обласкал мое тело поверх платья из сангрового бархата, словно призывавшего насладиться обтянутыми прелестями.

На этот раз покраснела уже я.

— Настоящая ангуиссетта, гм? — протянул он. Мелисанда Шахризай наклонилась и что-то зашептала ему на ухо. Слушая, принц приподнял брови, улыбнулся, а потом взял руку Мелисанды и страстно поцеловал, с нескрываемым обожанием заглянув в сапфировые глаза возлюбленной. — Ты несравненна, — пробормотал он и махнул рукой куда-то в нашу сторону. — Если желаете мне угодить, ступайте и веселитесь. Это приказ.

— Да, милорд, — сухо ответил Делоне, знаком указывая нам идти впереди. Его недавний пыл, обращенный на Бодуэна, был растрачен; отступая, я заметила довольное лицо Мелисанды, провожавшей нас взглядом.

Расстроенная глупой стычкой, я затерялась в толпе и взяла бокал наливки у симпатичной воспитанницы. Залпом выпила и поставила обратно на поднос. Я ничего не ела, и наливка сладко обожгла горло. Девочка послушно ждала, совсем как когда-то я. Ей было около тринадцати — скоро настанет время давать обеты. Светлые волосы и хрупкое телосложение делали ее типичным цветком, распускающимся в ночи. Я коснулась гладкой щеки, и малышка вздрогнула. Вот оно как, быть гостьей, обладать властью над стремящимися угодить служителями. Я смутилась и отошла, чувствуя спиной недоумевающий взгляд.

Делоне велел смотреть и слушать, но я была чересчур взвинчена, чтобы сосредоточиться. Я перемещалась в толпе, останавливаясь перекинуться словом то тут, то там в попытке распознать основную канву разговора, но в жилах огнем бурлила выпитая наливка, а от музыки, свечей и аромата цветов кружилась голова. В зале правили бал друзья и сторонники принца Бодуэна, беспечно громко заявляя, что необходимо созвать народных представителей со всей страны, что король должен объявить племянника своим преемником, что парламенту пора вмешаться. Заезженные темы казались не более насущными и серьезными, чем год назад.

Устав ходить кругами и стремясь избежать заигрываний одного назойливого шевалье, пытавшегося уговорить меня на танец, я выскользнула из Большого Зала и пошла к редко используемому уголку для удовольствий на первом этаже, который в детстве иногда служил мне укрытием.

У входа в комнату меня остановил свет лампы и мужская мольба. Я отступила в тень.

— Я посылал за тобой целых пять раз! Почему ты настолько жесток, что постоянно отказываешь?!

В голосе слышалось отчаяние, и я узнала его обладателя. Виталь Бувар.

Следом раздался холодный и отстраненный ответ Алкуина:

— Милорд, не ожидал, что встречу вас здесь. Вы не слывете другом принца Бодуэна.

— Как не слыву и его врагом! — После раздраженного вскрика собеседники ненадолго замолчали. — Леди Шахризай платит за новости о Стрегацца, а Стрегацца платят за новости от Тревальонов. Что в этом предосудительного? Я торговец, милый мальчик, — умиротворяюще добавил Бувар. — Почему ты не сжалишься надо мной и не назовешь свою цену?

Я услышала шорох и шарканье: наверно, Алкуин стряхнул руку Бувара.

— Я Служитель Наамах, а не галерный раб, милорд. Я семь раз соглашался на договор с вами, а вы семь раз урезали плату!

Вновь последовала пауза.

— Я сделаю тебе подарок, — дрожащим голосом предложил Бувар. — Любую сумму, какую назовешь! Только скажи, сколько тебе нужно.

Алкуин глубоко вдохнул и выпалил:

— Столько, чтобы хватило на завершение туара. Плюс ответ на вопрос Делоне. Такова моя цена, милорд.

При этом заявлении дыхание перехватило даже у меня. Молчание затянулось. Потом Бувар снова заговорил.

— Ты слишком многого просишь, — глухо произнес он.

— Такова моя цена, — твердо повторил Алкуин. Меня поразила глубина его чувств. С самого начала было ясно, что наше ремесло ему не по душе, но до сих пор я и не подозревала, что Алкуин его чуть ли не презирает. А если ему удалось скрыть свое отвращение от меня, то, может, и Делоне в неведении? Наставник несомненно не позволил бы Алкуину и дальше служить Наамах, если бы знал о настрое подопечного. Принуждение не только против природы Делоне, но и против законов Элуа.

— А если я заплачу, — продолжил дрожащим голосом Бувар, — то больше тебя не увижу.

— Если вы заплатите, — тихо ответил Алкуин, — вы увидите меня еще один раз, милорд. А если нет — то вообще никогда.

Еще одна долгая пауза, и голос Бувара.

— Очень дорого, — протянул он. — Я подумаю.

Алкуин не ответил. Я услышала близкий шелест ткани и отступила еще дальше в темноту, желая остаться незамеченной. Лишняя предосторожность, так как промчавшийся мимо Бувар казался целиком погруженным в свои мысли. Когда Алкуин не вышел, я подкралась и заглянула в комнату.

Там стояла небольшая статуя Наамах, перед которой Алкуин преклонил колени. Мерцание лампы озаряло его призрачно-белые волосы. Он неотрывно смотрел на богиню снизу вверх.

— Прости меня, Благословенная, — донеслось до меня тихое бормотание. — Если я и нарушаю твои правила, то только ради того, чтобы вернее следовать заповедям божественного Элуа. Ты же знаешь, я делаю все, что делаю, только ради любви.

Я решила, что с меня достаточно: не хватало, чтобы Алкуин узнал о моем соглядатайстве. И посвященные Дома Кактуса, и ученики Анафиэля Делоне в случае необходимости умеют двигаться абсолютно бесшумно — именно так я оттуда и ускользнула.

Любовники сплетались в объятиях в коридорах и будуарах, гуляки плясали и пили в Большом Зале, музыканты играли, ученики прислуживали, а посвященные предлагали наслаждение. Во всем этом веселье, казалось, только я чувствовала себя отринутой и одинокой. В самых смелых детских мечтах я не могла и вообразить столь высокое положение, какого теперь достигла. Не могла вообразить, что стану настолько известной куртизанкой, что буду приглашена на такой великолепный праздник — еще не окончив туар! — приглашена в качестве гостьи и не кем-нибудь, а лично любовницей принца… Нет, о таком я даже не мечтала. Но удовольствие от достигнутых высот омрачал избыток знаний, преподанных Делоне, и открывшееся презрение Алкуина к заветному миру, столь близко мне знакомому.

Миру, в котором мне не было места ни как гостье, ни как служительнице.