Три мести Киоре 2 (СИ) - Наталия Корнеева

поворот, и…

Здание Особого управления стояло неколебимо, из некоторых окон валил тяжелый дым, там же на фоне пламени мелькали силуэты с ведрами. Догорал газон, кричали жильцы соседних домов, боявшиеся распространения огня, но их голоса сливались с грохотом, с руганью бесновавшейся толпы.

У переулков лежали мертвые; сидели, издавая жалобные стоны, раненые. У соседнего перекрестка кого-то пинали, и человек только скулил. Взгляд Дорана зацепился за ребенка — он обнимал грязную игрушку, отсветы плясали на чумазом лице, но он, повторяя за взрослыми, поднимал из-под ног камни и в слепой злобе кидал их в сторону здания, крича вместе со всеми, повинуясь стадному инстинкту, но совершенно не понимая, что же он делает.

Мелькнула в толпе знакомая светлая голова — Вайрел.

Размеренный стук трости по камням ворвался в какофонию гама, обратил на себя внимание. Задние ряды погромщиков обернулись, да так и застыли, глядя на герцога — пламя сделало его лицо жестким, словно высеченным из камня. Его уверенность, его движение — движение одного человека против толпы — обескураживало, и люди перед ним замирали, приседая от растерянности с совершенно дурацкими лицами. Люди двигались и расступались, а Доран шел и шел вперед, в своем пальто, полы которого вздымал теплый ветер с пеплом.

— Свят, свят… — пробормотала какая-то баба, хватая ребенка и осеняя себя святым знаком.

Мужики отступали молча, сглатывали, хватали в руки шапки и сминали их, глядя на него исподлобья, как провинившиеся дети. Но были и те, чье лицо искажали злоба и ненависть, те, кто скалили зубы, видя в нем новую, желанную жертву.

В первого бросившегося выстрелил без раздумий — в кармане он сжимал револьвер, положив палец на спусковой крючок. Пуля лишь замедлила огромное тело, и Дорану пришлось отступить в сторону, пропуская обиженного здоровяка, из груди которого потекла кровь.

Ярость и ненависть волной покатились по толпе, и его растерзали бы, если бы вперед не вышел Вайрел, остановивший народ лишь поднятой рукой.

— Вы рано. Неужели спешили, ваше сиятельство? Конечно! Ведь сейчас проблемы с вашим имуществом! — издевательски заговорил Вайрел, скрестив руки на груди.

— Лучше бы так спешно убийц искали и ловили чудовищ! — крикнули из толпы.

— Мы ищем, — ответил он в толпу. — Вайрел знает, сколько приложено сил, но почему-то отрицает это.

И, подняв руку, Доран трижды выстрелил в небо…

Патрули, ждавшие сигнала, выдвинулись из темноты улиц. Стаей крыс погромщики бросились врассыпную, как будто ощутили присутствие хищника.

— Ваше сиятельство, здесь опасно, — прорвались к нему двое в форме и повели прочь из толпы.

Доран кивнул и двинулся к покалеченному зданию, глядевшему на него как будто обиженно. Вокруг набросали мусора, как в квартале нищих, кругом — осколки, камни, какие-то тряпки.

Внутри тушили остатки пламени. Опросив очевидцев погромов, осмотрев помещения, Доран узнал следующее. Архивы не пострадали, да, стекла выбили и там, но пожар остановили сразу же. Пострадали кабинеты следователей — там сгорели многие бумаги по текущим делам. Обстановка пострадала везде, кроме самых отдаленных кабинетов. Ремонт требовался и в его кабинете, и в кабинете виконта.

Еще десять минут шума, и всё успокоилось, остались лишь следы погрома, где изможденными тенями бродили уставшие люди, мелькали приглашенные лекари и помогали раненым.

Доран поднял свалившиеся на пол бумаги в своем кабинете, сложил их на стол, чуть не угодив в пятно чернил. Уборка будет долгой… Вскоре ему предложили спуститься в допросные — многих погромщиков задержали.

Туда как раз спускали задержанных, и среди них — Мешагиль.

— Ее — в третью комнату, — указал он на колдунью. — Допрашиваю лично. А этого, — он указал на юношу лет восемнадцати с испуганными светлыми глазами, — за мной.

В допросной тут же зажгли лампы, от писаря Доран отказался, и ему традиционно принесли лист бумаги (грязный) и ручку. Задержанного пристегнули за одну руку к стулу, привинченному к полу.

— Итак, представься, — привычный холодный тон удавался машинально, глаз сам отметил нервозность парня, бедность одежды.

Ему ответили.

— Зачем в составе толпы напал на здание Особого управления с нанесением травм разной степени тяжести его служащим?

Молчание. Доран приподнял бровь и потянулся за тростью, которую небрежно прислонил к стене, когда вошел. Щелчок, и в шею парня уперлось лезвие.

— Я очень не люблю, когда меня будят посреди ночи плохими вестями. Если тебе сказали, что я — добрый дядюшка, который поворчит и отпустит, то знай: бесстыдно соврали.

Парень сглотнул, и на шее появилась крошечная царапина. Он зажмурился, затрясся, и Доран отвел оружие.

— Попробуй оправдаться. За помощь следствию можно обойтись и исправительными работами, — вкрадчивые нотки после приставленного к шее металла — всё идеально выверено до секунды.

Молодой, впервые попавший на допрос паренек сдался и, шумно выдохнув, заговорил, спешно, торопливо, сумбурно.

Весть о приезде колдунов вызвала недовольство, и стихийно получилось, что толпа пошла громить особое управление, посчитав, что это-то Паоди точно не проигнорирует. Паренька так вообще друзья позвали за компанию, сказав, что никакие опасности ему не грозят. Спустя несколько минут Доран владел и списком друзей.

— Уверен, что больше ничего не помнишь и не знаешь? — Доран погладил рукоять трости, и палец скользнул на кнопку, выкидывавшую лезвие.

— Ничего! Сказал же: друзья за компанию позвали!

— Десять суток заключения.

И вышел из допросной, а парня тут же повели в тюрьму. В третьей комнате его ждала Мешагиль, сидевшая не на стуле, а возле него, хоть из-за этого ее рука болталась в воздухе.

— Не признаешь мебель? — спросил герцог, отмахнувшись от очередного листа бумаги. — Что ты делала в толпе?

— Посмотреть пришла, большой человек. Поверь, если бы Мешагиль захотела навредить, использовала бы Силу, и ее бы не поймали, — она мягко улыбнулась, скользнув взглядом по трости, как будто знала о скрытой в ней угрозе. — Пахнет железом и кровью, — подтвердила его мысли она.

— Допустим, верю. Кто привел сюда людей? Кто это придумал?

— Не знаю, большой человек. Я шла за людьми, жаждавшими веселья и крови.

— Ты ничего мне не расскажешь?

— Я не имею права вмешиваться в дела людей без веления на то Сил, — она прикрыла глаза и качнула головой. — Я всего лишь наблюдатель, не больше.

— Странный ты наблюдатель, — усмехнулся герцог. — Не хочешь посидеть в тюрьме?

— Нет. Потому что тогда правитель мертвой земли не получит сообщение от колдунов, что скоро прибудут.

— Это почему же?

— Ты думал, твой повелитель в письмах договорился, чтобы мои братья и сестры прибыли в эти земли? Ты забыл, как далека отсюда степь? — с каждым вопросом брови Мешагиль поднимались всё выше и выше, а Доран хмурился.

Как-то этот факт обошел