Приключения Натаниэля Старбака - Бернард Корнуэлл

— У нас есть вино, — сказала Салли, вновь обретя бодрое расположение духа, — и холодная курица, видишь? И хлеб. И еще сладкие фрукты, видишь? И орехи. Миссис Ричардсон сказала, у меня будет особый посетитель, и девочки принесли всё это. Они хорошо о нас позаботились, видишь?

Она встала и подошла к одному из открытых окон, вглядываясь в бледные всполохи молний, сверкающие в надвигающемся мраке. Летняя атмосфера была тяжелой и удушающей, а просторная комната Салли, которая, на несведущий взгляд Старбака, выглядела удручающе обыкновенно, как хорошо меблированный номер в отеле, наполнилась запахом ричмондского табака. В комнате стоял небольшой ящик для угля около черного металлического камина с бронзовой решеткой, на стене с обоями в цветочек висел горный пейзаж в раме.

Там было два кресла, два стола и россыпь ковров и вездесущих плевательниц на отполированном деревянном полу. На широкой кровати с резным деревянным изголовьем лежала кипа белых подушек. Старбак прилагал все усилия, чтобы не смотреть на кровать, пока Салли рассматривала сквозь москитную сетку западный горизонт, где мелькали молнии.

— Иногда я смотрю в ту сторону и думаю о доме.

— Ты скучаешь по нему?

Она засмеялась.

— Мне здесь нравится, священник.

— Нат, Зови меня Нат.

Она отвернулась от окна.

— Мне всегда хотелось стать настоящей леди, понимаешь? Я хотела иметь все эти прелестные вещи. Мама рассказывала мне о действительно прелестном доме, в котором она однажды побывала. Она сказала, что там есть свечи и картины, и мягкие ковры, и мне всегда этого хотелось. Я ненавидела свою жизнь там. Вставать в четыре утра и таскать воду, и всегда мерзнуть зимой. А руки всегда в мозолях. Даже кровят, — она замолчала, вытянув вперед руки, которые теперь были мягкими и белыми, а потом взяла сигару из банки на столе, где была расставлена еда.

— Хочешь закурить, Нат?

Старбак прошел по комнате, отрезал кончик сигары, зажег ее, а потом взял еще одну для себя.

— Как ты меня нашел? — спросила Салли.

— Отправился к брату Итана Ридли.

— К этому Дилейни? Странный тип, — заявила Салли. — Мне он нравится, думаю, что нравится, но он не такой, как Итан. Вот что я тебе скажу, если еще раз увижу Итана, клянусь, я убью этого сукиного сына. И плевать, что меня повесят, Нат, я его убью. Миссис Ричардсон божится, что ему не позволят со мной увидеться, если он здесь появится, но я надеюсь, что он это сделает. Надеюсь, что сукин сын сюда придет, и я насажу его на нож, как свинью, вот что я сделаю.

Она затянулась сигарой, так что ее кончик вспыхнул красным.

— Что произошло? — спросил Старбак.

Она пожала плечами, села в кресло у окна и рассказала, как приехала в Ричмонд, чтобы найти Итана Ридли. Три или четыре дня он вел себя дружелюбно, даже был добр к ней, а потом сказал, что им нужно сесть в экипаж, чтобы осмотреть несколько квартир, одну из которых он собирался для нее снять.

Но там оказались не квартиры, а двое мужчин, которые отвезли ее в какой-то подвал в восточной части города и избили, изнасиловали и снова избили, пока, наконец, она не стала послушной.

— Я потеряла ребенка, — тихо объяснила она, — но они этого и хотели, надо думать. В смысле, от меня им не было проку, пока я была беременна, только не здесь, — она махнула рукой в сторону комнаты, намекая на род своих занятий. — И, конечно, он всё это устроил.

— Ридли?

Салли кивнула.

— Он всё организовал. Он хотел от меня избавиться, понимаешь? И нанял этих двух типов. Один был ниггером, в смысле, чернокожим, а другой раньше был работорговцем, понимаешь, в общем, они знали, как сломить человека, как бывалочи мой папа объезжал лошадей, — она пожала плечами и повернулась к окну. — Думаю, меня тоже нужно было объездить.

— Не говори так! — потрясенно воскликнул Старбак.

— О, милый мой! — улыбнулась ему Салли. — Как, черт побери, в этом мире я бы смогла получить то, чего хочу? У тебя есть ответ? Я, типа, не родилась богатенькой, у меня нет образования, чтобы стать богатой, всё, что у меня есть — это то, чего хотят мужчины, — она вытащила сигару и взяла у Старбака бокал с вином. — Многие девушки здесь начинали так же. В смысле, сначала их пришлось объездить. Это не слишком-то мило, и меня не заботит, увижу ли я снова тех двух типов, но теперь я здесь, и мне лучше.

— Они тебя запугали?

— Черт, ну конечно же, — она дотронулась до левой щеки. — Но это ведь не очень уродливо, да? Они и всякое другое проделывали. Типа, чтобы я помалкивала. У них была эта штуковина, которую используют на рабах, чтобы заткнуть им рот. Она обхватывает голову, а кусок железа всовывают сюда, — она продемонстрировала это, ткнув сигарой по губам, а потом пожала плечами. — Это не больно. Мне просто нужно было научиться быть паинькой, и тогда они перестали это использовать.

Старбака начало наполнять негодование.

— Кто были те двое?

— Просто мужчины, Нат. Неважно, — Салли сделала пренебрежительный жест, будто и правда не винила их в том, что случилось.

— Потом через месяц в дом пришел мистер Дилейни и сказал, что просто шокирован тем, что со мной случилось, и еще сказал, что во всём виноват Итан, и миссис Ричардсон тоже пришла, они меня забрали и такую суету вокруг меня подняли, а потом привезли сюда, и миссис Ричардсон сказала, что особого выбора у меня нет. Я могу остаться здесь и заработать денег или они отправят меня обратно на улицу. И вот я здесь.

— Ты бы наверняка могла поехать обратно домой, — предложил Старбак.

— Нет! — неистово запротестовала Салли. — Я не хочу жить дома, Нат! Отец всегда хотел, чтобы я родилась мальчиком. Он считает, что любой будет доволен, имея бревенчатый дом, двух охотничьих собак, топор и винтовку, но я мечтаю не об этом.

— Ты хочешь уйти? — Спросил её Старбак. — Уйти со мной?

Она с сожалением улыбнулась ему.

— И как ты собираешься это сделать, милый?

— Не знаю. Просто уйдем отсюда и направимся на север, — он махнул рукой в сторону темнеющего под ливнем неба, и даже когда он сделал это предложение, то понимал, насколько оно безнадежно.

Салли засмеялась над самой идеей о том, чтобы покинуть дом миссис Ричардсон.

— Здесь у меня есть всё, чего я хочу!

— Но…

— У меня есть всё, чего я хочу, — настаивала она. — Слушай, люди не очень-то отличаются от лошадей. Некоторые из них особенные, а некоторые — просто работяги. Миссис Ричардсон говорит, что я смогу стать особенной.

Она не допускает до меня кого попало, только особых клиентов. И еще она говорит, что я могу уйти отсюда, если какой-нибудь мужчина этого пожелает и заплатит за меня сколько полагается. В смысле, я и так могу уйти, но куда? Взгляни на меня!

У меня есть платья, вино, сигары и деньги. И я не всю жизнь буду этим заниматься. Видишь проезжающие экипажи с богатеями? Половина тех женщин начинали как я, Нат! — он говорила с убежденностью, а потом засмеялась, заметив его огорчение.

— А теперь послушай. Сними свою саблю, сядь поудобнее и расскажи мне про Легион. Осчастливь меня историей про то, как Итан застрелился. Ты знаешь, что этот сукин сын забрал кольцо моей мамы? То серебряное кольцо?

— Я тебе его верну.

— Нет! — она покачала головой. — Мама не хотела бы, чтобы это кольцо находилось в таком месте, но ты можешь отдать его папе, — она на секунду задумалась и грустно улыбнулась. — Он любил маму, действительно любил.

— Я знаю. Я видел его у её могилы.

— Конечно, видел, — она взяла засахаренную вишню и откусила половинку, а потом забралась на кресло с ногами. — Так почему ты не стал священником? Я часто об этом думаю.

И Старбак поведал ей о Бостоне и преподобном Элияле Старбаке, и о большом тягостном доме на Каштановой улице, который, казалось, всегда был наполнен угрожающей тишиной и родительским гневом, а еще запахом ваксы и масла для дерева, запахом библий и угольного дыма.

Над Ричмондом опустилась темнота, но ни Старбак, ни Салли не сдвинулись с места, чтобы зажечь свечи, они разговаривали о детстве и несбывшихся мечтах, и о том, как любовь постоянно ускользает сквозь пальцы, когда ты уже считаешь, что ухватил ее.

— Когда мама умерла, всё для меня пошло наперекосяк, — сказала Салли, а потом глубоко вздохнула и повернулась в темноте, чтобы взглянуть на Старбака. — Так ты рассчитываешь остаться здесь? На Юге?

— Не знаю. Думаю, что да.

— Почему?

— Чтобы быть рядом с тобой? — он произнес это с легкостью, по-дружески, и она засмеялась. Старбак наклонился вперед, уперев локти в колени и гадая об истинном значении своих слов.

— Не знаю, что мне делать, — тихо вымолвил он. — Теперь я точно знаю, что не стану священником, но и правда не понимаю, чем еще я могу заняться. Думаю, что мог бы стать учителем, но совершенно не уверен, что хочу этого. Я не очень хороший бизнесмен, по крайней мере, я так думаю, и у меня нет денег, чтобы стать адвокатом, — он помолчал, потянувшись за уже третьей сигарой за вечер. Дилейни оказался прав, курение успокаивало.