Время черной луны - Татьяна Корсакова

Глупая бедная девочка. Она ничего не понимает.

Кукла плачет, уворачивается от его пальцев. Кукла устала бояться.

Уже скоро. Нужно только найти проводник.

А пока спи, Лунная девочка…

Пальцы разжались сами собой. Снимок с тихим шуршанием спланировал на пол. Лия вздрогнула и открыла глаза.

Что это было? Сон или очередной провал в памяти? И голова кружится, а в голове голос: «Спи, Лунная девочка». Она послушалась и уснула? Вот так просто взяла и провалилась в черное небытие? А кого она послушалась?..

Снимок лежал картинкой вниз, чтобы дотронуться до него, пришлось сделать над собой усилие. Дотронуться получилось, и даже поднять с пола, но вот перевернуть лицевой стороной, духу уже не хватило. От одной только мысли, что придется снова встретиться с пронзительным взглядом незнакомца, к горлу подступала тошнота. Лия обязательно посмотрит на снимок, и не один раз, но не сейчас. На сегодня с нее довольно.

Так и не переворачивая фотографию, Лия сунула ее в пустой конверт. Может быть, удастся поговорить с мамой. Вдруг мама найдет в себе силы помочь единственному ребенку. А помощь Лие очень нужна, что-то страшное происходит в ее жизни, что-то страшное происходит с ней самой, и она должна узнать, что же именно.

* * *

Дверь в кабинет старшего следователя Горейко была гостеприимно распахнута.

– Можно? – Монгол постучал костяшками пальцев по дверному косяку и, не дожидаясь приглашения, вошел.

– Добрый день, Александр Владимирович, быстро вы управились, – Горейко кивнул на придвинутый вплотную к его рабочему столу стул и предложил: – Присаживайтесь.

Выглядел он сегодня еще краше, чем во время их прошлой встречи. Наверное, по случаю внезапно наступившей жары, которая заставила его отказаться от строгого костюма с галстуком и переоблачиться в льняной пиджак. Верхняя пуговица белоснежной рубашки была расстегнута, являя миру тонкую цыплячью шею со следами порезов от бритвы. Надо же, такой большой мальчик, усы вон отрастил, а бриться до сих пор не научился.

– Адам Семенович, у меня мало времени, – Монгол выразительно посмотрел на часы.

– Понимаю, понимаю, – Горейко сочувствующе улыбнулся, – а я вас надолго не задержу, господин Сиротин.

– Прекрасно! Так что вы хотели мне сообщить?

– Одну секундочку. – Следователь плеснул в стакан воды из кувшина, залпом выпил, краешком носового платка деликатно промокнул усы – аристократ хренов. – Жарко сегодня, не находите?

– Нахожу, – Монгол кивнул. – Так что там новенького по делу нашей пироманки?

– Есть новенькое, можете не сомневаться. Минувшей ночью обнаружен еще один хм… – следователь откашлялся, – труп и уже знакомый нам с вами феномен.

– О каком феномене идет речь, позвольте полюбопытствовать.

– Феномен, подобный которому мы наблюдали в старом парке.

– То есть феномен выжженной земли? – уточнил Монгол.

– Да, он самый! – обрадовался Горейко. – Только на сей раз не в парке, а в одном из микрорайонов города. Да вы, господин Сиротин, должны знать, вы как раз в этом районе обитаете. Там такой пустырь есть. Мерзкое место, я вам скажу. Практически в центре цивилизации настоящая зона. Надеюсь, вы Тарковского смотрели, Александр Владимирович? – Горейко вопросительно приподнял брови.

– И Тарковского смотрел, и Стругацких читал, и даже имею представление, о каком именно пустыре идет речь, – Монгол растянул губы в вежливой улыбке.

– Ой, как приятно пообщаться с эрудированным человеком! А то вокруг, знаете ли, сплошные… – следователь Горейко выразительно развел руками.

Монгол понимающе покивав головой, спросил:

– Так что там не так с этим пустырем?

– Да все. Начать с того, что два дня назад аборигены обнаружили в самом его центре пятачок выжженной земли.

– Большой?

– Да немаленький, десять метров в диаметре. Сначала решили, что появился он из-за грозы. Если помните, в ту ночь гроза была, молнии с неба так и сыпались. Вполне логично, что пожар случился из-за молнии.

– Вполне, – согласился Монгол.

– Но подобная версия не выдерживает никакой критики. – Горейко вальяжно откинулся на спинку стула, посмотрел снисходительно: – А знаете, почему?

Монгол не знал, но его не покидала уверенность, что собеседник ему обязательно все объяснит.

– Да потому что, как и в предыдущем случае, след от пожарища имеет форму идеально ровной окружности.

– И камни небось поплавились? – Монгол поморщился, чувствуя, как с затылка прямо за шиворот стекает капля пота. Эх, бедно живут служители Фемиды, не могут на кондиционеры заработать.

– И камни поплавились, и повышенный радиационный фон присутствует.

– А что с трупом? Вы ж говорите, что феномен случился два дня назад, а труп обнаружили только вчера. Где ж он был все это время?

– Так там же и был! Только чуть поодаль. Там кусты дикой малины кругом, вот он в кустах и лежал. Его вчера местные ребятишки нашли.

– И кто убит? Вы уже знаете, товарищ следователь?

– Знаем, – Горейко кивнул. – Гражданин Супончик Евгений Андреевич, тысяча девятьсот семидесятого года рождения. Этот самый гражданин Супончик, не имея постоянной прописки, проживал там же, на пустыре.

– Иными словами, бомжевал?

– Бомжевал, разбойничал по мелочи, несколько раз привлекался за хулиганство и нарушение общественного порядка, пока скоропостижно не скончался от разрыва восходящего отдела аорты.

– Вот я вам сейчас покажусь циничным, товарищ следователь, но что такого подозрительного в скоропостижной смерти какого-то маргинала? Я ж так понимаю, он не только разбоем, он еще и водочкой баловался, а может, еще и ацетон нюхал.

– Баловался алкоголем, ваша правда, господин Сиротин, – не стал отрицать Горейко.

– В таком случае произошедшее вполне закономерно. При чем тут наш феномен?

– Было бы закономерно, если бы не одна маленькая деталь – показания свидетеля.

– Свидетеля?

– Да, секундочку, – Горейко порылся в своих бумагах, вытащил один листок и прочел вслух: – Свидетель Огурцов Валентин Петрович, тысяча девятьсот семьдесят шестого года рождения. – Дальше следователь продолжил по памяти. – Так вот, Огурцов показал, что смерть его товарища наступила не от естественных причин, а в результате сильнейшего стресса, причиной которого послужила некая молодая особа. К слову, описание ее полностью совпадает с приметами нашей подозреваемой, а пустырь – как раз то самое место, откуда ее якобы мертвое тело отправили в городской морг.

Несмотря на настежь распахнутое окно, жара в кабинете становилась невыносимой. Пришлось снять пиджак и ослабить узел галстука. И как только этому хлыщу не жарко? Сидит свежий, как утренняя роса.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});