Сражения Космического Десанта - Стив Паркер

Глава 17

Шагая по «Домитусу», инквизитор Мортмейн снимает с пояса нож. На черном металле мигает красным отражение от сигнальных ламп. Он размахивает клинком, пробуя его вес в своей руке. По центру лезвия бегут грубые руны: слова настолько ужасны, что даже инквизитор не стал бы их изучать. Дойдя до сломанных дверей, Мортмейн останавливается, прислушиваясь к тому, что, как он надеется, было звуком запуска огромных термоядерных орудий. Но корабль трясется так сильно, что он не уверен, слышит ли результат отданных им приказов или же приближение демона.

— Цербал, — шепчет он, раздумывая, есть ли у него силы встретить надвигающийся бой. Он — старый человек, и вся вера в Галактике не сможет сравниться с яростью молодости. Офицеры на мостике получили приказы и будут работать быстро, но ему по-прежнему нужно выиграть им время. Инквизитор мысленно возвращается на десятилетия назад, в день, когда он подчинил Цербала своей воле. На выжженной земле Азораса он и его братья повергли демона, вооруженные могущественными древними оберегами и фанатичным хором литаний. Но спасшего Азорас кабала больше нет. Инквизиторы Медеон, Ориум и Шаарайм давно мертвы. В этот раз он должен встретить тварь один. Даже его старый друг сержант Хальсер скоро погибнет, разорванный на части огненной бурей, созданной Мортмейном.

Мортмейн смотрит на заглавную литеру «I», украшающую его нагрудник. Молодость ушла. Дружба ушла. Веры будет достаточно. Он бьет ногой сломанную дверь, так, что почерневший металл вылетает в коридор, и входит в следующий зал. Инквизитор ступает по колоннаде монастыря, такой протяженной и высокой, что кажется, будто он вышел в грозовой, летний вечер. Со стен обваливается древняя прекрасная мозаика, взрываясь на плитах как хрупкий дождь из эмали.

В дальнем конце центральной колоннады виднеется фигура. Не более чем тень среди теней, но Мортмейн знает свою добычу. Зло сочится из нее как дым. Инквизитор вглядывается в темноту, стараясь разглядеть детали, но тень сдвигается и струится по полу, текучая и гибкая.

«Надежда все еще есть», — думает Мортмейн. Мысль удивляет его, но выпущенная из подсознания, она вырастает в уверенность.

— Надежда есть, — шепчет он, поняв, что демон бесплотен, у него нет носителя. Его мерзкая сущность была высвобождена юстикаром Ликтом и его Серыми Рыцарями, а без физической оболочки тварь скоро будет утянута в имматериум, вернувшись в постоянно меняющийся ад, который породил ее.

Тень вытягивается и движется вдоль колоннады, обретая постоянную форму только оказавшись в нескольких метрах от инквизитора. Она принимает человеческий облик или, по крайней мере, нечто напоминающее человека. Над Мортмейном возвышается существо высотой три метра, с вороньей головой. Приблизившись, демон раскидывает пару чернильно-черных крыльев и две костлявые руки, наслаждаясь учиненным им разрушением.

— Как считаешь, господин, — спрашивает он дружелюбным тоном, — после всех этих лет службы могу я попросить что-нибудь в оплату?

Мортмейн не отвечает, шагнув в сторону между колоннами и перекидывая нож из руки в руку. Он знает, что его пистолет только насытит силу твари, но клинок таит секреты, которые неведомы даже Цербалу.

— Идем же, — смеется демон. — Ведь о многом надо спросить?

Его облик распадается и возникает снова позади Мортмейна, заставив того резко повернуться и принять боевую стойку.

— Вспомни об отвратительных поступках, которые я совершил по твоей просьбе. Вспомни о крови на моих руках, которая должна быть на твоих. Я ведь заслужил немного благодарности? Небольшой компенсации?

Мортмейн осторожно пятится. «Надежда есть», — снова думает он, заметив резкость в голосе демона. Несмотря на старания твари говорить спокойно, инквизитор чувствует скрытые эмоции. Десятилетия допросов оттачивали его чувства, пока он не научился распознавать тончайшие намеки на страх или гнев. Кружа вокруг демона, Мортмейн осознает, что у него есть последнее оружие: демон ненавидит его, ненавидит со страстью, которая может сделать его слепым ко всему остальному.

— Думаешь, я позволю твоей мерзкой сущности осквернить тело имперского инквизитора?

Голос Мортмейна так же спокоен и невозмутим, как и у демона. Внезапно он испытывает чувство, что всю свою жизнь шел к этому моменту, к этому единственному испытанию его воли. Сможет ли он отвлекать демона достаточно долго, чтобы экипаж начал обстрел Илисса? Сможет ли он последний раз провести слугу величайшего Обманщика?

— Испытай меня, Цербал! — ревет он, наслаждаясь потрясением в птичьих глазах демона. — Я сокрушу тебя, демон! Отправлю обратно в ту яму, из которой ты выполз!

Огромные, с рваными краями крылья Цербала опускаются, и он наклоняет голову, удивляясь столь дерзкому поведению старика.

Прежде чем демон смог ответить, Мортмейн выплевывает настолько грубое и гортанное слово, что морщится от отвращения. Как только он произносит его, первый из глифов, вырезанных на кривом ноже, вспыхивает, и инквизитор атакует с удивительной скоростью, разрезав ногу демона прежде, чем тот смог отпрянуть.

Цербал визжит. Пронзительный и ужасный звук заглушает какофонию, отразившись от величественных колонн.

— Как?! — воет он и пятится в темноту, раскалывая плиты когтистыми ногами.

— Как?! — кричит Мортмейн. — Как я смог так ранить тебя?!

Инквизитор размахивает ножом из стороны в сторону, стряхивая чернильную кровь в полумрак, наступая на огромную съежившуюся фигуру. Первый символ на клинке все еще пылает силой клятвы, и он произносит следующее извращенное слово. Стоит звуку покинуть его губы, начинает пульсировать второй глиф, и Мортмейн, прыгнув вперед, отрезает еще один кусок от ноги демона.

Цербал вопит от боли и шока, и, взмахнув огромными крыльями, поднимает себя к далеким ребристым сводам потолка.

— Твое имя, демон! — победно ревет Мортмейн. — Я не всем делился с тобой! Думаешь, я бездельничал все эти долгие десятилетия? Думаешь, я не предвидел этого момента?

Инквизитор карабкается по расколотому стволу мраморной колонны и наводит нож на зависшую над головой фигуру.

— Сразись со мной, мерзость! Или ты боишься?

Цербал устремляется вниз и обволакивает своим меняющимся телом одну из колонн, в нескольких метрах выше Мортмейна. При слове «боишься» он резко поворачивает свою птичью голову и злобно смотрит на инквизитора.

— Боюсь?! — визжит он. Его гнев так велик, что тело меняет дюжины форм, дрожа и мерцая, то появляясь, то исчезая из виду. — Ты ничто! Ты — ручная собачка трупа! Ты — насекомое!

Освещение в помещении тускнет, а сквозь стены доносится скрежещущий громкий гул.

Демон резко поворачивает голову в другом направлении, уставившись на сломанную дверь.

— Ты уже начал, — шепчет он. — Экстерминатус.

Пол кренится, и Мортмейн хватается за колонну, чтобы удержаться на ногах.

— Тогда иди, демон! — кричит он. — Ты не найдешь там ничего, кроме боли.

Цербал оглядывается на инквизитора, его глаза наполнены темным пламенем.

— Что ты знаешь о боли?

Демон спрыгивает с колонны, струится сквозь темноту и материализуется рядом с Мортмейном.

Прежде чем инквизитор успевает поднять нож, мерзкий зазубренный коготь рассекает кожаный плащ и отбрасывает Мортмейна в брызгах крови. Инквизитор врезается в колонну с воплем боли и отползает в темноту, едва слышно проклиная врага.

Цербал разворачивается, раскрывает крылья и изгибает длинную шею, заливаясь довольным хохотом, забыв обо всем, кроме наслаждения местью.

Мортмейн идет, пошатываясь, от одной колонны к другой, и вертит головой. Достигнув дальнего конца помещения, он оттягивает лоскуты своего плаща, обнажив разорванную руку. Левый бицепс полностью разодран, он свисает с истерзанной плоти как кусок сырого мяса. Пока демон продолжает кружить в тенях, посмеиваясь про себя, Мортмейн отрывает кусок кожи от плаща и быстро накладывает жгут. В правой руке инквизитор по-прежнему держит раскаленный нож. Он стучит им по нагруднику и с облегчением чувствует, что тот цел. Без молитв и символов на богато украшенном металле одно присутствие демона разорвало бы его разум так же основательно, как изуродованную руку.

Вдруг возле него раздается смех, но в этот раз Мортмейн готов. Он уклоняется от когтей демона и произносит третье могущественное слово, воспламенив очередной знак на своем оружии.

Цербал съеживается от звука, но, прежде чем он убирает свою лапу, Мортмейн отсекает ножом еще один кусок плоти демона, заставляя того взвизгнуть от боли и бессилия.

Но в этот раз он не сбегает. Мортмейн не успевает сделать вдох для того, чтобы произнести очередное слово, как демон наклоняется над ним, и коготь вспарывает бедро. Старик падает на пол. Никогда в жизни инквизитор не испытывал подобной боли, но упав, он смог произнести следующее слово и ударить ножом.