Никита Хрущев. Реформатор - Сергей Хрущев

Противостоящие ему силы тем временем не дремали. Они тоже пеклись о благе страны, но только понимали его иначе. Выполнять и перевыполнять планы с каждым годом становилось все труднее. С переходом от «мобилизационной» к «нормальной» экономике разнообразие выпускаемых товаров лавинообразно увеличивалось. Вместо сотен и тысяч наименований приходилось оперировать десятками тысяч, от ядерных реакторов и космических кораблей до тапочек и бритвенных лезвий. В узком госплановском горлышке то и дело образовывался затор, никто ни с чем не успевал, то тут, то там вдруг возникал дефицит. Все бросались его «расшивать», а пока «расшивали» о одном месте, проблема возникала в другом. И так без конца.

Казалось бы, ответ напрашивался сам собой: пусть всей «мелочовкой» занимаются производители, а Госплан с правительством создают условия их материальной заинтересованности в удовлетворении запросов потребителей, делают их работу прибыльной и привлекательной. Отец им все уши прожужжал, надоел с этой «материальной заинтересованностью». С ним не спорили, но и не соглашались. Бюрократы старой, сталинской школы во всем винили совнархозную вольницу, «либерманов» они и на дух не переносили. Выход им виделся один: закрутить гайки, навести порядок, восстановить хозяйственную дисциплину, что на их языке означало жесткую вертикаль управления, структуру подчинения сверху до низу, «от Москвы до самых до окраин», оставив за совнархозами, не говоря уже о предприятиях, единственную свободу — свободу исполнения спущенных сверху приказаний. Такой точки зрения придерживалось большинство министров, а идеологом бюрократического ренессанса стал первый заместитель отца в правительстве Алексей Николаевич Косыгин. По иронии судьбы именно ему отец в 1963 году поручил упорядочивание государственных структур. В ЦК его поддерживал проповедник жесткой власти Козлов, в Совмине — Устинов, Новиков, Ломако и все остальные заместители отца.

Соглашаясь с указаниями Хрущева, они на деле гнули свою линию. Для примера процитирую выступление Косыгина на заседании Президиума ЦК 9 января 1963 года: «Возьмем Госплан. По Госплану изложенные предложения четко и полностью отражают задачи, которые вы, Никита Сергеевич, высказали сегодня. Госплан должен отвечать за пропорции в каждом хозяйстве…

Что имеют республики? Имеют Госплан и совнархоз, в которых все вопросы окончательно решаются. Мы, Никита Сергеевич, данную постановку вопроса ни с кем не обсуждали. Можно дать какой-то срок, чтобы с госкомитетами Госплан еще раз тщательно рассмотрел этот вопрос, имея в виду, что можно найти такую форму, которая создаст четкость в управлении народным хозяйством и не создаст лишние сложные и дополнительные инстанции, что не является приемлемым». И так далее, и тому подобное на десяти страницах стенограммы. Непонятно? Но Косыгин и не стремился быть понятым другими, а вот сам он четко представлял, чего он добивается и что скрывает за паутиной своего суесловия.

В конце концов отца уговорили. Новая государственная структура с ВСНХ на вершине властной пирамиды не полностью, но в значительной степени восстанавливала централизованную схему управления экономикой, лишала республики и совнархозы многих из их привилегий.

Отец согласился со своими заместителями, но удовлетворения не испытал. Тем временем эксперимент продолжался.

Что если бы?…

5 апреля 1963 года американская «Нью-Йорк Таймс» сообщила: по Москве ползут слухи о скорой отставке Хрущева и наследовании власти Козловым. Сейчас уже никто не припомнит, на чем базировались умозаключения американского корреспондента, возможно, он что-то прослышал или просто все высосал из пальца. Подобные слухи возникали и раньше. Логически рассуждая, его выдумка совсем не так уж и невероятна.

Надеюсь, читатель не забыл, как «свергнув» Кириченко, Козлов начал свое стремительное возвышение. С июля 1960 года он официально ведет Секретариаты ЦК. Теперь Фрол Романович «завоевал» право замещать отца во время его отсутствия в председательском кресле Президиума ЦК.

9 января 1963 года, уезжая в Берлин, отец для проформы полуспросил: «На время моего отсутствия товарищу Козлову поручить вести вопросы. Так?» Никто не возразил и не удивился. К особому положению Козлова все уже привыкли.

— Хорошо. Никто другой не покусится? — пошутил отец.

— Нет, — отозвался Микоян. Еще четыре-пять лет назад отец оставлял за себя Микояна. Прошедшие с тех пор перемены, естественно, последнему не нравились. Он обижался, ревновал, но поделать ничего не мог. Именно поэтому Анастас Иванович и поспешил сейчас высказаться первым. Не только отец, но и остальные члены Президиума ЦК знали, что за чувства Микоян испытывает к Козлову.

— Почему ты все первым говоришь? — под общий смех присутствующих отшутился отец, стараясь сгладить создавшуюся неловкость.

Микоян промолчал. В 1960 году Микоян ставил на Кириченко и проиграл. Все знали, что Анастас Иванович ненавидит Козлова, знал это и Козлов. Теперь же Микоян всеми способами старался завоевать его благосклонность, но пока безрезультатно.

В начале 1963 года признаки возвышения Козлова над «рядовыми» членами Президиума ЦК стали видны невооруженным взглядом. В отличие от сталинского времени, в официальных сообщениях фамилии членов Президиума ЦК располагались в алфавитном порядке, а не по ранжиру значимости, но кто есть кто вычислялось без особого труда.

22 февраля «Правда» информировала о пленуме Целинного крайкома партии, подготовке к посевной и замене старого, провалившего прошлогоднюю уборку урожая партийного секретаря на нового. В заключение следовала фраза о том, что на пленуме присутствовал товарищ Козлов и выступил с пространной речью. Казалось бы, ничего необычного, кроме месторасположения и размера сообщения рядовой информации о пленуме крайкома: вместо стандартных пяти строчек в разделе «Партийная жизнь», «Правда» отвела ему престижный левый верхний угол на второй странице почти в четверть листа. Осведомленные в «кремлевском церемониале» читатели не оставили это без внимания.

3 марта газеты сообщили, что товарищи Хрущев и Козлов накануне слушали в Большом театре «Травиату» Джузеппе Верди. Ничего особенного, отец часто ходил в театры с семьей, о чем газеты не сообщали, и всем Президиумом ЦК с оповещением в прессе. А вот так вдвоем с Козловым…

Вскоре я заметил, что Фрол Романович стал держаться по отношению к отцу чуть независимее. В Москве тех лет такие нюансы значили очень много. Козлов все чаще брал на себя решение конкретных вопросов, контролировал исполнение, был собран и четок, не нуждался в мелочной опеке. То, что он порой возражал, спорил, скорее вызывало у отца уважение, чем раздражало. Без спора, без борьбы мнений работать становится не только скучнее, но и труднее. Бесконечное согласное кивание, смиренно опущенные долу или наоборот, восторженно пожирающие глаза и надоедают, и настораживают.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});