Крестовый поход на миры Саббат: Омнибус - Дэн Абнетт

— О другом и не мечтал, мамзель, — ответил майор.

>

Солнце так медленно поднимало голову, словно у него болела шея. Пыльная буря, измывавшаяся над Торным Следом, стихла перед рассветом.

Калли Замстак выбила наружу дверь модульного дома. Ночью нанесло песка, и дверь заклинило. Калли вышла на улицу.

В грязном жилище у нее за спиной просыпались остатки Мобилизованной двадцать шестой. Робор по-прежнему пребывал в постоянном помрачении сознания — состоянии, в котором, Калли была уверена, умирающий принцепс общался с ним. Голла не спала, присматривая за ними.

Снаружи свет солнца был размытым и золотым. Пыльная взвесь опускалась, распространяя запах графита, и солнце пронзало ее лучами. Мир словно покрыли позолотой. Было тихо и спокойно.

Калли потянулась. Посмотрела на восходящее солнце и склонила голову, шепча утреннюю молитву. Когда нет алтаря, солнце тоже годится.

Сзади из дома вышел Жакарнов и уставился на белый свет, прикуривая лхо-сигарету.

— Прекрасное утро, мэм, — заметил он, возясь со своей бородой. — Какие планы на сегодня?

— Я думаю над несколькими из них. Хотите что-то предложить?

Жакарнов пожал плечами.

— В наших руках бесценная жизнь принцепса, — ответил он. — Я предлагаю идти к ближайшему улью.

— Понятно, — сказала Калли.

Дохая, словно плохо прочищенная печь, из модульного дома появился Фирстин. Жакарнов предложил ему лхо-сигарету, но Фирстин попросил лишь огонька и прикурил одну из своих вонючих черут.

— Ну наконец-то, — выдохнул он, сделав первую затяжку.

Калли сморщила нос, когда до нее долетело облачко дыма.

— Молодец вы, что нашли вчера это место, — сказала она Жакарнову.

Он словно удивился:

— Спасибо, мэм.

— Мы теперь все заодно, мистер Жакарнов, — сказала она.

— Людвин.

— Простите?

— Меня зовут Людвин.

— Значит, спасибо, Людвин.

Калли посмотрела на Фирстина, наслаждающегося куревом каждой клеточкой своего тела. Тот улыбнулся ей своими жуткими зубами и поинтересовался:

— Нет желания «ширнуть» вокс?

— Я подготовлю сообщение, — ответила Калли, демонстрируя инфопланшет.

— Очень осмотрительно, — заметил Фирстин, бросил окурок черуты и раздавил каблуком форменного ботинка. — Давайте, значит, вместе.

Фирстин откинулся от старого вокс-передатчика и вздохнул.

— В чем дело? — спросил Иконис.

— Батареи сгорели, — ответил Фирстин.

— Сдохли, ты хотел сказать? — спросила Калли. — Мы ведь поэтому и хотели их «ширнуть».

Фирстин потряс головой:

— Нет, я хотел сказать «сгорели».

— Но вчера ночью… — начала Калли.

— Вчера ночью с ними все было нормально, — перебил Фирстин. — Я их смотрел. Они были в норме. А теперь они сгорели.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Я хочу сказать, что кто-то их уже «ширнул».

Калли повернулась к остальным.

— Кто это сделал? — спросила она. — Кто сжег наш единственный работающий вокс? — Ее рассерженный взгляд переходил с одного лица на другое. — Отвечайте! Кто это сделал? Кто вел передачу? Что передали?

— Смотрите сюда, миссис, — буркнул Фирстин. Он все еще возился у вокса. — Кто бы это ни был, он малость торопился. И кое-что оставил. — Фирстин открыл верхнюю крышку вокс-передатчика и показал на серебряный перстень, вставленный печаткой в гнездо считывателя. — Это, интересно, чье?

Он повернул перстень, отсоединил и передал Калли.

Та осмотрела кольцо.

— Это информационное кольцо, — пояснил Фирстин, — с зашифрованным ядром из секретного содержимого и настроенное так, чтобы подходить к любому стандартному порту считывателя данных. Очень дорогой приборчик. Должно быть, чей-то.

Никто не произнес ни слова, но Калли уже и сама догадалась.

— Дженни?

Дженни Вирмак, свернувшаяся калачиком в углу, повернула голову к Калли, но в глаза ей смотреть отказалась.

— Это ведь твое?

Дженни кивнула.

— Что ты натворила, Дженни?

Та уставилась в пол.

— Я слышала, как мистер Фирстин рассказывал ночью, — тихо произнесла она, — о том, как «ширнуть» вокс. Я это сделала, когда вы все спали. Мой папа дал мне кольцо. Он сказал, что с ним я буду в безопасности. Он велел им воспользоваться, если у меня возникнут неприятности. Теперь он знает, где я, и его люди смогут меня найти.

— Ты передала наше местоположение?

— Как давно, Дженни?

— Часа три назад. — Она начала плакать.

Калли опустила кольцо в карман и повернулась к остальным:

— Тот факт, что вокс сгорел, — самая меньшая из наших проблем. Три часа назад мы выдали наше местоположение.

— И кто-то нас мог услышать, — произнес Иконис.

— Любой мог услышать, — поправила Рейсс.

Калли кивнула.

— Нам придется поторопиться, — сказала она.

Калли ушла в заднюю комнату, где сидел Робор, подключенный к принцепсу на носилках.

— Робор, — тихо позвала она, — ты меня слышишь? Робор, нам нужно идти.

Робор медленно поднял на нее слегка озадаченный взгляд, словно не узнавая.

— Замстак?

— Да, Робор. Мы должны уходить. Сейчас утро. Ты сможешь идти?

Тот подумал.

— Мы слабы, — ответил он тихо, — и дыра в сердце еще не зажила. Очень много боли. Повреждения памяти и психостигматическая нервная травма. Мы были соединены, когда умер БМУ. Мы можем не выжить. Выздоровление может оказаться непосильной задачей. Мы живем лишь потому, что Робор соединил нас в одно целое, чтобы поделиться своей силой и забрать часть боли.

— Я сейчас говорю с Робором? — спросила Калли.

— Конечно. Мы Робор.

Калли почувствовала, что у нее за спиной стоит Голла.

— Он такие вещи говорил всю ночь, — сказала та. ― Они стали одним существом, как сиамские близнецы. Робор поддерживает в нем жизнь, беря на себя часть травмы.

— Это не опасно? — спросила Калли.

— Это не ко мне, Калли-детка. Я занимаюсь младенцами. В них я разбираюсь. А не в этих… — она кивнула на Робора и принцепса и замолчала, не зная, какими словами выразить свое отвращение.

— Он не сказал свое имя?

Голла помотала головой:

— Имя сказал, но не свое.

— Какое?

— «Тератос Титаникус».

Это имя, припомнила Калли, называл Стефан. Это имя принадлежало одной из самых прославленных махин Легио Темпестус.

Обыскивая Торный След при свете дня, Антик, Ласко и Вульк нашли старую четырехколесную тележку позади сарая. Это был простой деревянный щит с ржавыми железными ободами на погнутых колесах, но повозка была достаточно легкой, чтобы они могли катить ее, взявшись по бокам, и достаточно крепкой, чтобы выдержать носилки.

Мобилизованная двадцать шестая выбралась из модульного дома под размытый солнечный свет и принялась наблюдать, как Вульк, Иконис и Голла устраивают носилки на повозке. Передвигающемуся, словно лунатик, Робору придется идти рядом с повозкой, чтобы не разорвать соединение.

— Готовы? — спросила Калли. Несколько кивков в ответ, пара негромких откликов. Она вернулась в дом. Дженни Вирмак все еще сидела, сжавшись в углу.

— Дженни, пошли, — позвала Калли.

Дженни подняла взгляд. Глаза у нее были красные.

— Ты хочешь, чтобы я пошла с вами? — спросила она.

— Конечно.

— Но я же… я…

— Я никого не бросаю, — твердо сказала Калли. — Поднимайся и собирай вещи.

Вернувшись на улицу к остальным, Калли услышала далекий рокот.

— Это что было? — спросил Антик.

— Гром, — ответила Калли.

— Точно?

— Будем надеяться, — сказала она.

>

Геархарт просматривал печальные донесения из Ореста Принципал. В голове не укладывалось, что кто-то мог сделать столь скандальное публичное заявление во время кризиса планетарных масштабов.

Пагубные данные были везде. Коммуникационная структура ульевой зоны была практически парализована потоками информации. Бессчетное количество людей пыталось инкантировать исходные данные и изучить их собственнолично. Они выгружали комментарии, ответы, запросы аутентификации, призывы к оружию, отчаянные взывания к здравому смыслу, испуганные вопли доктринальных терзаний и мольбы к наставлению и спасению души.

Ноосфера Кузницы стала практически некантируемой. Магосы и адепты, целые подразделения и отдельные специалисты оказались втянуты в яростные и совершенно глупые ноосферные дебаты. Не было никакого порядка, лишь противоречивые потоки данных — кипящий водоворот информации и мнений, комментариев и угроз, упреков и оскорблений. Формировались фракции, и Геархарт прочел как минимум дюжину открытых угроз применить насилие, однако что-то стоящее выудить из урагана информационного шума было очень трудно.