Древние Боги - Дмитрий Анатольевич Русинов

что только его точка зрения имеет право на существование. Те, кто его вчера внимательно слушал, боясь пропустить и слово, теперь его просто не замечали.

Чуть в стороне воевода заметил вождя клана Стремительной Рыси, и решил спросить у него, что всё это значит. Он уже собирался сделать шаг в его сторону, как тот подошёл сам, и, не приветствуя, заговорил:

– Виги хорошие воины, они всегда верны клятве, а ради друга готовы пойти на смерть. Вот и все их достоинства. Ещё не остыло тело Балвера, а они уже пытаются делить трон военного вождя. – Савгон горько усмехнулся. – Каждый из вождей имеет свои достоинства, каждый может что-то сделать для страны Лазоревых Гор, но для всех них трон Балвера слишком велик. Только он мог обуздать спесь вождей, и созвать их под одно знамя.

– Разве такого больше уже не будет? Разве вчера они не были в одном строю, прикрывая друг друга щитами?

– Молодости свойственна уверенность во всё хорошее, и за видимым, осязаемым успехом всегда хочется думать, что так будет всегда. – Горько усмехнулся вождь клана Стремительной Рыси, внимательным взглядом наблюдая за беснующимися вигами. – К сожалению, вигов может объединить только одна беда на всех, и сейчас каждый из них видит себя на троне военного вождя, в золотой короне с рубином. Мне же достаточно и перстня вождя клана. К тому же я харвелл, и по вашим законам никогда не смогу занять место Балвера.

– Мне кажется, что ты больше всех достоин трона военного вождя, чем кто бы то ни было. – Искренне вымолвил Стальной Барс. Он чувствовал, как в нём нарастает раздражение. Ему хотелось прикрикнуть на вождей, чтобы те замолчали, и только благоразумие удерживало его от этого шага.

– Тот, кто убил Балвера, сделал очень хитрый ход. Не стало звена, связывающего между собой кланы, и сразу же начался раздор. Военный вождь был нашим знаменем. Никто из вождей не сможет продолжить его дело.

– Как же это произошло?

– Никто не знает. Телохранители утверждают, что после вашего разговора в шатёр никто не входил. Они видели, как Балвер выпил вина и лёг спать, а утром обнаружили его холодный труп. Лекарь говорит, что вино было отравлено, да это и так понятно. Но как оно попало туда? Кто его принёс? Загадки, одни загадки. Кто сможет ответить на эти вопросы?

– Мы собирались встретиться сегодня утром, ещё до начала тризны, и обсудить кое-какие вопросы. – Рутгер помолчал, пытаясь справиться со своими чувствами. Всё отразилось на его лице. Растерянность, жалость, боль утраты. Он недолго знал Балвера, но уже проникся к нему доверием, и полюбил, как сын любит своего родителя, как когда-то он любил своего сурового отца. Теперь он остро ощутил то, что с гибелью военного вождя умерло всё, на что ещё могли надеяться кланы, и обычный народ Лазоревых Гор. Если вождь Стремительной Рыси прав, и говорит правду, то для вигов наступают трудные времена не смотря на то, что они победили в войне. Как же всё это могло случиться? Ведь это крушение всех надежд!

Савгон положил руку на плечо воеводы, слегка сжал её, и произнёс, глядя на спорящих вождей:

– Я не знаю, о чём вы говорили после Совета, да мне и дела нет до этого, но хочу тебя предупредить, что всё это может повернуться против тебя.

– Вот как? – Изумлённо спросил Рутгер. – Значит, всё это может повернуться и против царя россов, и против Хранителя Очага?

– Тем не менее, это так. Я говорю тебе об одном из вариантов развития дальнейших событий. В годы правления Владыки Альгара виги стали подозрительны. Принятые Новые Законы несправедливы, и уже никто не верит в непогрешимость Мудрого и Справедливого. Разве это может способствовать доверию?

– Так что надо сделать, чтобы вернуть это доверие?

Савгон грустно улыбнулся, посмотрел в глаза воеводе:

– Теперь я понимаю, почему Балвер видел тебя в недалёком будущем Владыкой страны Лазоревых Гор. Ты задаёшь не простые вопросы. Это хорошо. Теперь надо будет найти для них не простые решения. Воевода Рутгер, после тризны приглашаю тебя в свой шатёр. Мне есть, что тебе рассказать о вигах. То, о чём они не знают, и даже не подозревают. Возможно, это поможет стать тебе военным вождём. Помни – вечером, у меня в шатре.

– Ты не пойдёшь на тризну?

– Не забывай, я – харвелл, а по законам страны Лазоревых Гор я не могу там быть. – Вождь клана Стремительной Рыси слегка кивнул головой, и резко повернувшись, быстрым шагом направился между ровными рядами разбитых палаток.

– Что будем делать? – Подошёл ближе Сардейл. – Вожди, похоже, ещё долго не успокоятся. Может послать за Вальхаром? Хотя, он вряд ли сможет приехать.

– Не зачем кого-то, куда-то посылать. Эта весть облетит горы быстрее ветра. – Рутгер нахмурился, и сделал несколько шагов к шатру покойного. Вожди, завидев его, смолкли, и Стальной Барс всем телом почувствовал, как возникло чудовищное напряжение между ними. Казалось, что достаточно еле слышного, случайного звука, чтобы установившаяся тишина взорвалась криками гнева и проклятий. Он был бы даже рад, если бы так произошло. Тогда хоть можно было понять, что делать, но вожди молчали, и только их хмурые взгляды говорили о том, что ему здесь совсем не рады.

Перед ним расступились, освободив вход в шатёр, и Рутгер сделал ещё несколько шагов, с замиранием сердца остановившись перед ложем, где лежало укрытое тёмно-зелёным бархатом, тело вождя. Чуть потрескивали масляные светильники, доносился шум разбуженного страшной вестью лагеря, но здесь было мертвенно тихо, и казалось, что сюда уже проник удушающий запах тлена. За последние несколько дней он видел достаточно смертей, успел привыкнуть к ним, зачерстветь душой, и всё же то, что воевода увидел, больно ударило в сердце. Искажённое мукой, посиневшее лицо, уже ставшее дорогим, скрещенные на груди холодные руки, сжимающие рукоять меча. Единственный, кто мог повести за собой кланы, кто мог изменить страну Лазоревых Гор, теперь лежал мёртвый, отравленный кем-то из лордов. В этом не приходилось сомневаться, потому что для них он был самой серьёзной угрозой.

Хотелось вырвать свой меч из ножен, и издав боевой клич, бежать туда, где находятся шатры лордов. Ворваться туда, и не разбирая, в ярости пустить кровь всем, кто встанет у него на пути. От этого удерживало только благоразумие, и осознание того, что этим военного вождя уже не вернуть. Нужно как-то смириться, и продумать все свои дальнейшие действия,