Юлий Ким - Ким Юлий Черсанович

1987

ПИСЬМО В СОЮЗ ПИСАТЕЛЕЙ РСФСР

Позвольте, братцы, обратиться робко — Пришла пора почистить наш народ, А я простой советский полукровка И попадаю в жуткий переплет. Отчасти я вполне чистопородный. Всесвятский, из калужских христиан. Но по отцу — чучмек я инородный И должен убираться в свой Пхеньян! Куда же мне, по вашему закону? Мой край теперь отчасти только мой: Пойтить на Волгу, побродить по Пскову Имею право лишь одной ногой! Во мне кошмар национальной розни! С утра я слышу брань своих кровей: Одна кричит, что я кацап безмозгий, Другая почему-то, что еврей… Спаси меня, Личутин и Распутин! Куда ни кину — всюду мне афронт. Я думал, что я чистый в пятом пункте, И вот, как Пушкин, порчу генофонд. А мой язык? Такой родной, привычный. Его питал полвека этот край — Так русский он? Или русскоязычный? Моя, Куняев, твой не понимай! Живой душе не дайте разорваться. Прошу правленье Эресефесэр: Таким, как я, устройте резервацию. Там, где-нибудь… в Одессе, например. Там будет нас немало, многокровных: Фазиль… Булат… отец Флоренский сам! Нам будут петь Высоцкий и Миронов! Вертинский также будет петь не вам. Каспаров Гарик — тоже двуединый: Разложим доску, врубим циферблат, И я своей корейской половиной Его армянской врежу русский мат! А вас прошу, ревнители России: Ой, приглядитесь к лидерам своим! Ваш Михалков дружил со Львом Абрамычем Кассилем, А Бондарев по бабке — караим! 1989

ПИСЬМО ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ

МОСКОВСКОГО В ЛИТВУ

Казимире Прунскене

Казимира, Казимира, Ты почто мне изменила. Ты зачем так подкузьмила, Казимира, мою власть? Это все Ландсбергис Витька! Вот кого бы застрелить бы… Но ведь Польша сразу взвоет. Да и Франция не даст!.. Казимира, Казимира, Ты мне семью разорила. Ишь, распелась, как Жар-птица, Растревожила гарем! Я, конечно, дал свободу. Но отнюдь не для разводу, А чтоб еще тесней сплотиться. А ты думала — зачем? Казимира, Казимира, Ты меня прям изумила. Ты, наверно, возомнила. Казимира, о себе? Ну, конечно, возомнила: Вон как быстро все забыла. Чего, честно, Казимира, Не скажу я о себе. Я не Йоська с Риббентропкой И не Ленечка с Андропкой: На трех стульях одной попкой Усиди, едрена вошь! Очень трудное сиденье! И скажу тебе, Прунскенья, Что от нового мышленья Помаленьку устаешь. Так что завтра вам, заразам. Нашим княжеским указом Отключаю воду с газом. Подавляя тяжкий вздох. Казимира, Казимира! Ну, ты, наверно, сообразила, Что ты сама себя казнила, А я делал то, что мог А что мог, то я и делал. По-другому не умею. Не учился никогда… А иного не дано. Весна 1990

Из пьесы «Московские кухни»

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

(Из недавнего прошлого)

ПРОЛОГ

Чайхана, пирожковая-блинная, Кабинет и азартный притон, И приемная зала гостиная. По-старинному значит — салон, И кабак для заезжего ухаря, И бездомному барду ночлег, — Одним словом, московская кухня: Десять метров на сто человек! Стаканчики граненые. Стеклянный разнобой. Бутылочки зеленые, С той самой, с ей, родной. Ой, сколько вас раскушано Под кильку и бычка И в грязный угол сгружено На многие века! Стаканчики граненые, А то и с коньячком! Ой, шуточки соленые Об чем-нибудь таком! А трубочно-цигарочная Аспидная мгла! А «Семь сорок» да «Цыганочка» — Эх! Ну-ка, хором и до дна! Эх, раз. еще раз! Лехаим, бояре! Да, бывало, пивали и гуливали. Но не только стаканчиков для Забегали, сидели, покуривали. Вечерок до рассвету продля. Чай, стихов при огарке моргающем Перечитано-слушано всласть. Чай, гитара Высоцкого с Галичем Тоже здесь, а не где, завелась. Чай да сахар, да пища духовная. Но еще с незапамятных пор Найпервейшее дело кухонное — Это русский ночной разговор. Где все время по нитке таинственной. От какого угла ни начни. Все съезжается к теме единственной. Словно к свечке, горящей в ночи: — Россия, матерь чудная! Куда? Откуда? Как? Томленье непробудное, Рывки из мрака в мрак… Труднее и извилистей Найдутся ли пути? Да как же: столько вынести И сызнова нести! О «черные маруси»! О Потьма и Дальстрой! О Господи Исусе! О Александр Второй! Который век бессонная Кухонная стряпня… И я там был, Мед-пиво пил, И корм пошел в коня.