Проект "Веспасий" (СИ) - Матвиенко Анатолий Евгеньевич

У Марго на глазах выступили слезинки.

— Не хотела, чтоб ты видел меня такой. Ей попробовала сказать, чтоб заткнулась…

Дальше последовал непечатный пассаж.

— Ну, такое оскорбление она, то есть ты, наверняка бы запомнила. Что, соответственно, повлияло бы на последующие действия. Вот Мироздание и спело песенку «постой, паровоз, кондуктор, нажми на тормоза».

— Всё равно… Как ужасно видеть себя со стороны, в самом невыгодном свете…

Глеб приобнял её.

— Если бы увидела меня в прошлом в самый неподходящий момент, когда приходилось убивать, согласилась бы, что твои капризы по поводу понаехавших — сущая мелочь.

Эти полуобнимашки сыграли более заметную роль, чем слова. Женщина их восприняла как призыв.

В тот же день партнёры сняли квартиру. Вечером Ольга-Маргарита, надев сексуальное бельё, едва прикрытое халатиком, бросилась в атаку и чрезвычайно удивилась, когда Глеб-Каюм отрицательно покачал головой.

— Не могу. Я женат.

Она даже руки убрала с его шеи.

— Ты серьёзно⁈ Вспомни, на самом деле ты находишься в Белоруссии, в другом времени. Вообще — в другом измерении. Мы как в компьютерной игре. Всё временное, иллюзорное. Считай, что смотришь порно на экране, только ощущений больше. Вернёмся — ничего и не было. Мы же вообще отлучались из двадцать четвёртого года на микросекунду…

— Всё равно — нет.

— Я тебя не нравлюсь… Видел меня толстой, злой, вредной… А может я сейчас — настоящая? — с чисто женской последовательностью Маргарита перевернула ситуацию на сто восемьдесят градусов. — Я хочу быть хорошей, доброй, верной… Ласковой. Ну, хотя бы на время командировки.

Она сидела на краю дивана рядом, прижавшись бедром к его бедру. Из-под полураспахнутого внизу халатика виднелись точёные стройные ножки в чулках с кружевным верхом. Почувствовав, что моральное сопротивление мужчины чуть ослабло, положила голову ему на плечо. Потом тихонько провела пальцами по тыльной стороне его ладони.

Наверно, это прикосновение добило. Понимая, что, возможно, позже будет презирать себя, уговаривать теми же аргументами типа «не всерьёз», «иное тело», почувствовал, что внутри прорвало какую-то плотину и больше он сдерживаться не в состоянии, иначе взорвётся от перенапряжения, забрызгав стены своими внутренностями. Сгрёб Маргариту, опрокинул на спину и влетел в неё как бронебойный снаряд во вражеский танк, игнорируя любые прелюдии. Та, естественно, не получила никакого удовольствия, кроме морального: процесс пошёл, дальше останется лишь отполировать.

Естественно, читать морализаторские лекции на тему «я женат» Глеб больше не пытался, отдавшись естественным инстинктам. И уж, конечно, ощутил разницу в возможностях молодого, о которых успел забыть, с остатками былой мощи, кое-как сохранившимися в теле шестьдесят — плюс.

Де-факто они жили как семья. Научники «Веспасия», люди прагматичные, позаботились о женской физиологии, отключив репродуктивную функцию. Забеременеть Маргарита не могла, поэтому пользовалась случаем проявить сексуальность каждую ночь, кроме «тех» дней, от которых её не избавили.

Работа в музее чрезвычайно напоминала прежнюю. После восемнадцати ноль-ноль Марго тянула спутника на развлечения. Сдавшись, он за месяц посетил больше ночных клубов и караоке, чем за год до «Веспасия». Хотя сравнение некорректно, он тогда вообще в них не ходил.

Веселее всего выглядело предложение взять напрокат пару лошадей и покататься по Битцевскому лесопарку. Воспоминания о просторах Беларуси и западной России, несколько раз пересечённых верхом, напрочь отбили тягу к подобным развлечениям.

Лёгкий разгул к тому же ограничивался бюджетом. Предусмотрительный Глеб разделил заначку на одиннадцать месяцев и не допускал перерасхода ни на рубль больше, а перед этим купил полуживую «Ладу-Гранту» у алкаша-дедунчика, не снимая с регистрации. Получивший кроме денег ещё и ящик водки, тот заверил: гоняй от души, всё одно — все штрафы придут мне, а с меня нечего взять.

Чтобы уставшая от возраста и плохого ухода машина «гоняла», в неё пришлось вложить ещё полтораста тысяч. Их Маргарита с куда большим удовольствием спустила бы в ресторане.

Бережливость Глеба не понадобилась. Кража состоялась в самом начале ноября, происходила буднично, скучно и с полным сознанием собственной безнаказанности со стороны воров.

Электрики получили команду отключить сигнализацию. В зал Малевича отправился мордатый тип, постоянно мелькавший по телевизору с гневными обличениями — от коррупции в высших кругах российского общества до проклятий из-за происков коллективного Запада. Глеб увязался следом, Марго бросила на произвол судьбы какую-то экскурсию и тоже наблюдала за происходящим.

— Картины снимаются для участия в частной выставке перед иностранными VIP-гостями из Китая и Казахстана, — шепнула она.

— А взамен приедут копии. Ничего, в раму каждой я вживил чип. Активируется на передачу только при получении кодового сигнала, поэтому батарейки хватит на годы. Вот и узнаем.

Мордатого сопровождали дюжие парни в широких пиджаках и с гарнитурами в ушах. Под их присмотром служащие музея аккуратно упаковали три полотна в ящики и вручили гарнитурным парням.

Глеб спрятал смартфон, записав происходящее и высокопоставленного автора затеи.

— Вот тебе и объяснение, почему администрация до смерти боится публичного скандала. Конкретно — опасается мести этого правдолюбца. В случае заявления моментально бы подняли бумаги и обнаружили, что картины вывозились. Дальше — понятно.

— Что будем делать?

Марго кусала губы. Конечно, она упивалась жизнью в спецкомандировке, полной секса и прочих развлечений. Но наглое хищение ценностей, дорогих её душе и сердцу, ранило не на шутку.

— Ни-че-го. Они в своём праве. Заявить в полицию, что совершается банальная кража, мы не сможем. Нас подымут на смех, а то и обвинят в шельмовании уважаемого депутата Государственной Думы.

— Тогда — завтра, когда обнаружим подделку? Я сразу определю!

— Захочешь набрать полицию и обнаружишь, что села батарейка в трубе. Пойдёшь к ним и не скажешь ни слова — горло сожмёт спазмом, как тогда при встрече с самой собой. Или вообще машина собьёт на переходе. Не въезжаешь? Эти действия отразятся на перспективе нашей отправки в прошлое. Мы же знаем, до августа двадцать четвёртого никто не поднимал шума по поводу Малевича.

— Просто зафиксируем…

— Да. Соберём доказательства и едем в Гродно. А там уж пусть решают, возможно — на уровне Кремля, хватит ли у них духу прижать сановного ловкача. Если Малевич ещё будет находиться в России.

Сдерживая слёзы, Маргарита вернулась к оставленным экскурсантам. Глеб, сбросив форменную спецовку, выкатил «ладу» со служебной стоянки и пристроился за кортежем «гелендвагенов».

Поездка не принесла сюрпризов. Адрес депутата-олигарха любезно предоставил бы и интернет.

На Рублёвке среди «майбахов» и «бентли» сиротская «гранта» бросалась в глаза как бомж на королевской свадьбе, и Глеб поспешил уехать, прокатившись вдоль высоченной ограды особняка, скорее — дворца, где скрылись «гелендвагены». Смартфон пипикнул. Экран показал три точки в том направлении, пеленг на краденые картины он удерживал точно.

Ночью Маргариту трясло. Даже привычная доза секса не принесла разрядки. Легла лицом в подушку и примолкла.

— Что тебя больше тревожит — пропажа картин или окончание нашей поездки?

Он поглаживал в темноте её узкую спину с шелковистой кожей. В тепле под одеялом было очень уютно. Безопасно. Спокойно. И плевать, что за окном хлещет по стёклам злой ноябрьский ветер.

Точнее, так было вчера. Теперь внешние силы вмешались и поставили перед фактом: всё хорошее заканчивается.