Россия 1917 года в эго-документах - Коллектив авторов

чтобы слово

«плевропневмония» и не доходило бы до начальства.

Новостей пока добыть трудно. Говорят об аресте государя. Телеграмма о ходе военных событий

озаглавлена «от Штаба», вместо «от Штаба Верховного Главнокомандующего». Это как бы говорит за

устранение самого верховного главнокомандующего (172).

4 марта. Сперва было все телеграммы, кроме первой, задерживались исправником, а теперь он не

все допускает к печати. Опять [626] новый воинский начальник порядочным кажется олухом.

Земская управа возмущается и прилагает все усилия к выпуску телеграмм. До 8 вечера я был с

А[лександром] С[ергеевичем]. В управе есть известие, что Николай II отрекся от престола по

манифесту предоставив право В[еликому] Кн[язю] Михаилу Александровичу.

Пришли первые газеты известия о всех событиях в Петрограде.

В з[емской] у[праве] были в этот вечер Б. М. Велецкий (173) с женой (174), А. С. Депрейс, И. З. Велецкий, Д. З. Маменко (175), прис[яжный] пов[еренный] Родзянко (176), Ю. В. Старицкий (177), А. М. Понуков (178) и еще кое-кто из управских служащих.

5 марта. Манифест об отречени[и] Николая II напечатан, и сегодня утром я его видел приклеенным

к управским дверям.

Вообще, в настоящее время земская управа – центр жизни города и уезда.

Я решил бросить реальное училище, как место устройства выставки, и обратился в земскую

управу, которая мое предложение приняла и дала в распоряжение выставки 2 обширные комнаты с

отдельным ходом.

Вечером в з[емской] управе состоялось организационное собрание представителей от учреждений

и групп населения для выбора лиц в особый комитет по оповещению населения о текущих событиях, по содействию подвозу хлеба и других нужнейших припасов и т[ак] д[алее].

Завтра в 7 часов вечера назначено в управе заседание выставочного комитета.

В «Южном крае» (179), из Харькова, газеты приходящей в Хорол раньше всех, напечатано, что по

слухам, в Германии революция и арестован Вильгельм. Неужели это правда?! (180) А ведь все

возможно, т[ак] к[ак] революция принадлежит к числу весьма заразных явлений.

6 марта. По полученным сведениям, никакой революции в Германии нет, а все это злостная

выдумка, исходящая б[ыть] м[ожет] от наших же противников.

Центр всей жизни уезда, да и города, – земская управа. Сегодня вечером, в 7 часов, в ней

состоялось совещание общественного организационного комитета. Я был здесь некоторое время, получив на почте газеты и уехав домой отсыпаться, т[ак] к[ак] вот уже дня 3–4 подряд спал в сутки

часов по 5–6.

Объявлена свобода слова, печати и вероисповедания (181).

Офицерам Московского гарнизона предоставлено право участвовать в общественных

организациях.

7 марта. Вчера на 7 ч[асов] вечера предположено было заседание предполагаемого выставочного

комитета. Однако состоятся оно не могло, т[ак] к[ак] в тот же час начал заседать общественный

комитет. Тем не менее, я успел познакомить с планами выставки инспектора народных училищ (182) и

предводителя дворянства (183).

В такое время, безусловно, трудно думать о выставках, а потому и земских работников никак не

заставишь и не застанешь для участия в выставочном комитете.

Я решил бесповоротно порвать сношения с реальным училищем и его директором-бюрократом, воспользовавшись предложением И. З. Велецкого устроить выставку в здании земской управы. Решил

я также пока на время отказаться и от мысли организовать выставочный комитет, а начать работать

единолично. С согласия И[вана] З[ахаровича], завтра в телеграммах, издаваемых земством, будет

напечатано объявление о выставке, причем 10 экземпляров – на плотной бумаге. С согласия того же

Ив[ана] З[ахаровича] я занял сегодня одну из уступленных под выставку зал, причем предварительно

выселив из этой залы земского техника, здесь не занимавшегося, однако, – в комнате о[бщест]ва

сельского хозяйства. Техник, какой-то Вас[илий] Вас[ильевич] (184), – воплощение хохлацкой лени,

распустил в своем зале страшную грязь, везде пыль, тенета, хаос в документах и приборах. И этот

человек, – собака лежавшая на сене, сперва было начал бурчать, куда же ему деться с его делами, которые однако, всего то весом 3 фунта. Вообще общественные здания у нас в России удивительно как

любят беспорядок и грязь.

В городе второй уже день как идет приемка лошадей по реквизиции. Все идет пока спокойно.

Выходя сегодня из управы я встретил несколько встревоженную сестру Ив[ана] З[ахаровича], помещицу (Маменко) (185). Она, видимо, [приехала в город,] побоявшись беспорядков, которые могут

быть произведены солдатами-дезертирами. По сообщению А[лександра] С[ергеевича] отпуски

солдатам пока категорически запрещены, согласно полученным сегодня предписаниям. Я еще успел

вчера отпустить в Москву Лукина и Сергеева (186) с 2 ящиками коллекций (187).

В управе я читал сегодня [627] телеграмму о временном устранении губернаторов и вице-губернаторов. Вместо них вся власть переходит к председателям земских управ, которые являются

комиссарами для губерний и уездов. Им же предоставлено право распустить полицию и организовать

милицию (188).

Пока все это происходит, люди близко стоящие к делу организации нового порядка в стране, а

также люди, близко принимающие к сердцу и сильно переживающие все эти события, найдут в моей

выставке разумное развлечение и отдых для души.

8 марта. Утром я был в управе и в типографии Хайкина (189) и узнал, что телеграмма еще не

напечатана, не напечатано также и мое объявление о выставке. Вечером я послал туда писаря, и ему

Ив[ан] Ив[анович] Проскура сообщил, что завтра это объявление уже появится.

Днем я ездил в Покровскую Богачку (190), где был у И. З. [628] Малинки (191), хорошо здесь

пообедал, ничего, однако, для выставки не достал, но получил обещание на доставление выставочных

материалов.

От Малинки я проехал к священнику (192). Здесь из церкви (193) я временно, на выставку, взял

несколько предметов: 2 ковра, 2 полотенца, несколько воздухов (194), из коих один очень

художественной работы, шитые бисером (195).

9 марта. Вчера тепло было 4°, а сегодня д[олжно] б[ыть] еще больше. Вчера и сегодня туман, снег

на полях тает.

Собирание выставочного материала радует: из Хильковки я привез 2 ковра, вывезенных из

пределов Турецкой Армении (196) в текущую войну и несколько полотенец и церковной утвари.

Поехал я в Хильковку экспромтом, чтобы отвезти прибывшую из Полтавы поездом З[инаиду]

П[етровну].

Один из ковров церковный, а другой – непомерной величины – от местного крестьянина, которому

привез теперь уже убитый сын, кажется, офицер. Этот ковер хозяин предложил продать за 200 рублей.

Мой день, однако, прошел не только в этом. Вчера еще я набросал обращение к протоиерею

собора, а также свидетельство на сбор экспонатов для выставки. И то и другое подписал комиссар

И. З. Велецкий.

Разыскивая протоиерея, я поехал в женскую гимназию (197). Протоиерей высказал на словах

полное содействие и предложил мне