Федеральный сектор - Роберт Кантон

чего ты решил, что он ублюдок? – сдвинув брови, спросил Саня.

– Он же бандит. И он с того же криминального мира что и ты.

– То есть я тоже ублюдок? – поднял брови от удивления собеседник.

Александр ухмыльнулся и проговорил:

– Ты хороший ублюдок.

Его гость заулыбался и сказал:

– Все новые и более интересные подробности я о себе узнаю.

Они замолчали на некоторое время, смотря в разные стороны и думая о своем, после чего Саня сказал серьезным голосом, посмотрев на друга:

– Ты давай осторожней там. Я на связи.

– Давай.

Мужчина встал со стула и направился в прихожую.

Александр, помыв посуду, присел на диван и поставил локти на колени. Мужчина сложил руки в замок и уставился в пол. Мысли его до сих пор вертелись вокруг этого странного сна, который не давал ему покоя. Что имела в виду Катя под словом «тюрьма»? То, что он себя загнал в клетку, которую сам же и создал? И все из-за накопившихся проблем, которые накладывались друг на дружку долгое время и не решались? Александр собирался решить все свои жизненные проблемы лишь тогда, когда разберется, пожалуй, с самой главной проблемой: найдет Хозяина. Жажда мести заставляла его жить. Кровь в его жилах закипала лишь только от одной мысли, что убийца его дочери на свободе. В такие моменты нервы напрягались как гитарные струны. Тогда мужчина стискивал зубы, сжимал кулаки и шел искать любую зацепку, которая приведет его к Хозяину. Он уже не видел перед собой преград и добивался цели любой ценой. Месть, пожалуй, для Александра стала единственным смыслом жизни. Но порой руки просто опускались, а внутри себя он чувствовал опустошение, что внутри него чего-то не хватает. Мужчина уже не жил, а просто существовал в этом мире. А его душу уже ничего не терзало: ни месть, ни потеря дочери, ни потеря любимой жены… Интерес к окружающему миру пропадал, а общение с Саней как будто ставилось на паузу. Александр словно проваливался в какую-то черную бездну, где его никто не мог найти и где он уже был забыт и никому не нужен. И если раньше это наблюдалось редко, то сейчас это становилось уже частым явлением, которое могло длиться от нескольких часов до пару дней. Он чувствовал себя отрешенным от всего этого мира. Но это не означало, что вся его жизнь казалась мрачной, наполненной страданиями и болью. Теплые светлые воспоминания о любимой дочери питали свет в его душе, который служил для него маяком в темном бушующем океане безумия и ужаса, который творился в его душе. И он все плыл к этому маяку, преодолевая огромные черные кровавые волны, но никак не мог до него добраться, будто стоял на одном месте, а брызги крови, гонимые ветром, разбивались о его щетинистое лицо. А маяк светил прямо на него, и свет его манил Александра и заставлял грести мужчину веслами. Потом он останавливался, когда видел, что ничего не выходит и оглядывался вокруг, чтобы что-нибудь разглядеть в этом шумном и клокочущем океане, где свирепствовала неистовая буря, а шум ветра напоминал ему чей-то стон. Но кроме маяка Александр ничего не видел, а океану не было видно, ни конца, ни края, в волнах которого, – как ему казалось, – он видел чьи-то руки, окружавшие его со всех сторон. Они поднимались из-под воды и торчали прямо как поплавки, то исчезали в темно-красной толще воды и всплывали где-то в другом месте вновь. Порой они цеплялись за края его лодки и Александр готовился уже встретить нечто, которое залезет к нему в лодку, как вдруг пальцы рук разжимались, и они спокойно погружались под воду. Иногда буря затихала на минуту и бурлящий океан успокаивался. В такие моменты Александр видел силуэт на маяке и до него доносились крики, которые он не мог разобрать. Неизвестный был маленького роста и махал руками, пытаясь привлечь к себе его внимание. У мужчины вдруг вновь появлялись силы и он, взяв в руки весла, вновь начинал грести. Но в последнее время, пребывая в этом безмерном океане мрака и отчаяния, Александр заметил, что свет маяка потускнел и светил уже не так ярко как раньше. В то же время мужчина обратил внимание и на то, что и силы его уже стали не такими как раньше, чтобы грести веслами. Надежда угасала в нем, и он это чувствовал. А с ней и угасал свет маяка. Но надежда на что? На спасение? Что он сможет добраться-таки до него и спасти себя и свою душу? А дальше-то что? Найдет того неизвестного маленького человека на маяке, который ему что-то кричал и махал руками? Александр ощущал, что ему чего-то не хватало. Нет, ни любви, хотя этого очень не хватало его сердцу и уж тем более ни денег. Он ощущал, что потерял то, чем когда-то владел раньше. Его память указывала ему на то, что отсутствовало что-то очень важное. То, что ему было очень дорого. И поразмыслив, мужчина понимал, что лишился некоторых воспоминаний. И не такого типа, мол, попробовал любимое мороженое или посмотрел любимый фильм. Были утеряны теплые светлые воспоминания, касающиеся его любимой дочери Кати и которые были напрямую связаны с ней. Но как это произошло? Как он смог потерять столь дорогие его сердцу и душе воспоминания? И связан ли как-то с этим этот странный незнакомец по имени Дантаниэль? Это имя не выходило из головы Александра и прочно засело в его памяти. Кто он? Демон? Разве так выглядят демоны? Бесы мужчине представлялись ужасными уродливыми созданиями с рожками на голове и копытами. По крайней мере, так они казались ему еще с раннего детства. А этот выглядел совсем по-другому. Как будто он являлся неким отражением самого Александра. Не его внешности, а того, что было у него внутри. Дантаниэль отражал его душу. Ведь тогда, когда мужчина встретился с ним в тюрьме, демон спросил его: «Неужто ты не признал себя?». Ему нужна его душа. Так почему же он ее не забрал? Чего тянул? И вообще: как Дантаниэль появился в его жизни? Ведь мужчина не вызывал никаких демонов, не читал заклинаний, древних книг и т.д.

Множество вопросов крутилось в голове Александра, и он пытался найти на них ответы. Но чем глубже мужчина погружался в размышления о демоне и о том, что произошло в тюрьме, тем больше и сложнее становились вопросы.

Мужчина скрестил руки на груди и откинулся назад, прислонившись к дивану, и задумался о