Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однажды в шторм она вскарабкалась Виктору на плечо, оцарапав его до крови, и стала орать в ухо, требуя еды. Он только что выпил стакан водки и, улыбаясь чему-то, уже наливал другой. Виктор вздохнул, отставил стакан, посадил кошку на волосатую грудь и отправился по тропинке к морю. Когда они вместе вернулись, кошка принялась умываться и отряхиваться, а Виктор допил водку и сообщил:
— Мы ныряли за креветками.
— Кто это мы? — не понял я.
— Мы с кошкой.
Кошку пришлось приобщать к воде, чтобы море было для нее не только супом в тарелке, с края которой она выгребала вкусных креветок. Потом я не раз видел их с Виктором под водой в бухте на глубине трех-четырех метров.
Кошка стала самостоятельно ходить на рыбалку в шторм и, когда волна окатывала ее с головой, уже не пугалась, а продолжала выхватывать когтями из воды мелкую живность.
Метрах в восьмистах от берега мы установили под водой мачту с приборами-датчиками, по которым вели наблюдения. К торчащему из-под воды концу мачты привязали канат, соорудили плот из пустых бочек с деревянным настилом и, перебирая руками по канату, плавали на нем к мачте. Кошка увязалась ходить с нами на плоту. Мы добывали ей креветок и рыбу, она съедала все, урча от удовольствия, и дожидалась нас, пока мы работали под водой. Порой большая волна смывала ее в море, она подплывала сама — хвост трубой, кончик хвоста загнут, как флюгер, глаза вытаращены и быстро-быстро перебирает всеми четырьмя лапами. Если ее сносило течением и она не могла доплыть самостоятельно, кто-нибудь нырял за ней и брал ее на плечо, а она, стоя на задних лапах, передними держалась за его голову. Как-то раз ее смыло при подходе к берегу, и никто этого не заметил (она не мяукала в воде, боясь захлебнуться). Она выплыла сама и пришла в лагерь следом за нами как ни в чем не бывало.
По вечерам мы собирались за большим столом под деревьями на берегу. У нас часто бывали гости, и кошка любила выступать перед ними. Ей разрешалось все что угодно, кроме одного — лазить по столу. Однажды, возвратившись вечером с моря, я увидел такую картину: кошка танцевальным шагом разгуливает по столу между стаканами, а гости любуются и от восхищения чуть ли не аплодируют. Время от времени она останавливалась, осматривалась — нет ли нас поблизости — и продолжала свое представление. В эту минуту появился Саша, только что вышедший из моря — мокрые вьющиеся волосы спадают на плечи, струйки воды стекают по телу. Он направился к столу и тут увидел кошку. Долго не думая, он сгреб ее за лапы, закинул за спину и вытер ею обе лопатки. Потом перекинул на грудь и вытерся несколько раз, как полотенцем. И обтерев ею же лицо, небрежно запустил за спину, даже не посмотрев, куда она улетела. Гости онемели, а Саша, рассеянно бросив «привет», подсел к столу.
Примерно в тридцати метрах от берега среди огромных камней стояла скала. Часть ее вершины была стесана, и там свободно размещались несколько человек. Позади была уютная бухта, где мы держали наш плот и откуда выплывали с аквалангами в море во время шторма. На случай плохой видимости мы проложили по дну канаты и часто ночью по этим канатам-тропинкам отправлялись на охоту с подводным фонарем. Иногда я приглашал гостей — обычно это были девушки — на ночную прогулку. Большинство опускались под воду впервые, да еще ночью, да еще на глубину более десяти метров. Мы были телохранителями новичков. Наш маршрут пролегал мимо подводных скал, через гроты и заросли морских водорослей, в подводные пещеры. Гости обалдевали от впечатлений. Потом на вершине скалы мы устраивали вечера при луне и при свечах. Как-то в разгар такой вечеринки Виктор подошел к краю скалы и исчез. Гости застыли и уставились на нас, не понимая нашего спокойствия. То, что было нормально для нас, казалось им чем-то абсолютно невероятным. Я незаметно подал Саше знак успокоить девушек. Он встал, на мгновенье задержался у края — и так же просто, как и Виктор, полетел в темноту. Мы спали на этой скале и привыкли нырять с любой ее точки днем и ночью.
Когда не было гостей, мы устраивали роскошные пиры на скале для нас троих. Почти вся наша еда была из моря — камбала, мидии, крабы, водоросли, рапаны, пателлы. Капустин готовил камбалу и моллюсков, я искал грибы в лесу, делал салаты. Мы пировали молча. Мы привыкли к языку жестов под водой, выражение глаз, движение губ, едва уловимый поворот головы заменяли нам слова. Да и нужно ли было нам говорить, если мы привыкли постоянно быть настороже, если наше внимание и наши чувства были обостренными и настороженными, как у диких животных, помогая нам мгновенно реагировать на опасность и быть счастливыми и умиротворенными, когда ее не было. Шорох гальки в полосе прибоя мы еще издали могли отличить от шороха гальки под ногами патруля, плеск волн в тихой бухте мы не путали с легкими ударами воды о борт пограничного катера, дежурившего в этом районе, а появление любого плавучего предмета в море вносило в наш мир едва уловимый, но тут же заметный для нас диссонанс. Когда пограничники с собаками приходили обыскивать берег, мы доставали спрятанные на глубине акваланги и уходили переждать тревогу далеко в море, всплывая там, где не шарит луч прожектора. Вокруг было такое богатство красок, звуков, запахов, прикосновений воды и воздуха к обнаженной коже! Мы отвыкли от стен и электричества, солнце, луна, костер на берегу давали нам свет и тепло и были нашими друзьями и сообщниками.
Само бытие было наслаждением, даром, который мы не замечали, потому что он казался таким естественным!
Это была
- Николай Георгиевич Гавриленко - Лора Сотник - Биографии и Мемуары
- Свидетельство. Воспоминания Дмитрия Шостаковича - Соломон Волков - Биографии и Мемуары
- Зеркало моей души.Том 1.Хорошо в стране советской жить... - Николай Левашов - Биографии и Мемуары
- Великий Макиавелли. Темный гений власти. «Цель оправдывает средства»? - Борис Тененбаум - Биографии и Мемуары
- Зоя Космодемьянская. Правда против лжи - Виктор Кожемяко - Биографии и Мемуары
- Фрегат «Паллада» - Гончаров Александрович - Биографии и Мемуары
- Раджа-Йог - Нина Базанова - Биографии и Мемуары / Эзотерика
- Записки нового репатрианта, или Злоключения бывшего советского врача в Израиле - Товий Баевский - Биографии и Мемуары
- Жизнь Бетховена - Ромен Роллан - Биографии и Мемуары
- Русские землепроходцы – слава и гордость Руси - Максим Глазырин - Биографии и Мемуары